Колыбельная для самоубийцы

День первый.

Отель встречает Чонгука как-то совсем нерадушно. Парень за стойкой с глупой улыбкой долго проверяет данные, прежде чем сообщить Чимину о том, что его гость прибыл. Он раз пять переспрашивает, несколько раз звонит в номер, но ответа не получает. Поэтому дарит Гуку жалкую, натуженную улыбку и предлагает подождать ещё.

Двадцать минут ожидания кого угодно взбесят. Чонгук не отличается терпением. К тому же все начинает ужасно походить на несмешной розыгрыш. Гук даже думает, что стоило послушать Хосока и разузнать все об этом загадочном Пак Чимине. Может, он нищий! А, может, бандит или что пострашнее. Чонгук вновь повелся на деньги, потеряв голову. Вечно с ним так. Еще в школе он попадал в глупые ситуации, берясь за работу, где пророчили огромные богатства, а потом стыдливо объяснялся перед отцом, почему завалена математика и корейский, а директор жаждет приватную беседу в следующий понедельник. «Почему, когда дело касается денег, у тебя выключаются мозги!?» — гневался красный от возмущения отец. В последнюю встречу он не наградил сына даже замечанием. Он лежал на больничной койке в белой футболке и равнодушно глядел в окно, наблюдая за тем, как чернеет нежно-голубое небо. Чонгук ждал вспышки, кары, но отец только покачал головой, сказав: «Что же мать будет делать с тобой?».

Все. Хватит. Гук не хочет больше барахтаться в мутных водах воспоминаний, которые жгут еще незажившие раны, разъедая те солью. Но только он собирается уйти, как парень за стойкой радостно объявляет, что Чимин готов его принять.

Номер Пака оказывается на десятом этаже. Чонгук без труда находит его в череде совершенно одинаковых дверей. Он стучит в темно-красную дверь с золотым номером и через мгновение та открывается, давая Гуку лицезреть нанимателя во всей красе. Чимин еще мокрый, с румяными щеками и влажными волосами, на нем висит красный махровый халат. Явно только из душа. Еще и босиком. Идет по гладкому, чистому полу и оставляет за собой мокрые следы. Гук снисходительно смотрит ему вслед. «Богатый же, имеет право вести себя, как вздумается», — думает он, проглатывая замечание.

Апартаменты Чимина поражают скудное воображение Чонгука. Тот знал, отдаленно представлял, что номер должен быть хорошо обставлен и обязан удовлетворять все прихоти богатого и обласканного роскошью человека. Но такого он не ожидал. Гостиная огромная, светлая, с большими окнами, с гардиной и золотыми шторами, притаившимися в уголках (интересно, Чимин сам их отодвинул в стороны или же это сделала горничная?). Почти посередине комнаты стоит белый диван с кремовыми подушечками (на которых заботливо вышита эмблема отеля), перед ним стеклянный стол, на котором стоит серебряный поднос с пустой белой чашкой, с запекшимся на дне кофе, и пачка открытых сигарет с белой пепельницей, а по бокам стоят два кресла. Напротив дивана с левой стороны на стене висит плазменный телевизор, под ним прямоугольный деревянный мини-бар со стеклянными дверцами, а в углу комнаты небольшой холодильник. При входе в номер направо расположен столик с двумя стульями и скатертью, на котором все еще стоит упакованная подарочная корзинка фруктов. Где-то посередине правой стены притаилась белая дверь в спальню, которая закрыта от посторонних глаз. Слева расположены ванная комната и туалет. Но шокирует Чонгука лишь одно: справа в дальнем углу у стены уютно устроилось пианино белого цвета.