ФАНТОМ

Глава 5

Это воспоминание всегда начиналось одинаково.


Драко с бешено колотящимся сердцем взбегает по лестнице, вспотевшей рукой открывает входную дверь. Она уже приоткрыта, распахнута, словно рот в крике. И он понимает, что опоздал; запах крови проник в ноздри еще даже до того, как он вошел в квартиру. Под ботинками хрустят осколки стекла, а он все выкрикивает странным, незнакомым голосом ее имя. Естественно, никакого ответа он не получает, но он на это и не надеялся.
Пустая кухня, разлетевшийся на кусочки стол, перевернутая на плите кастрюля. Спальня тоже пуста, но определенно нетронута. Он, словно оглушенный, ходит из комнаты в комнату, но, в конце концов, останавливается у ванной. Замирает, сознание полностью захвачено буквами, красной дорожкой стекающими с зеркала. Он с ужасом дотрагивается до них и осознает, что пальцы сейчас перепачканы кровью Гермионы, что это ее кровью написано это слово.
ПРЕДАТЕЛЬ.


Драко распахнул глаза, и обнаружил, что снова с силой сжимает волшебную палочку. В этот раз, однако, ему удалось обойтись без взрыва магловских устройств. Он в замешательстве окинул взглядом комнату и только потом понял, где находится. Он задремал в гостевой, и, судя по тому, как солнечный свет льется сквозь окно, проспал здесь по меньшей мере часа два. Он устало откинулся на подушку, и лежал там, чувствуя, как колотится сердце после приснившегося кошмара.
Интересно, Гермиона все еще сидит в спальне взаперти и плачет? Он закрыл глаза и вздохнул, осознавая, что уже давно пора ей все объяснить, в особенности, свое внезапное исчезновение три года назад. Нельзя вечно избегать этой темы. Чем старательней они с Гермионой пытались похоронить прошлое, тем больше оно грозило их уничтожить. Если они будут дальше продолжать свои мелкие ссоры и детские препирательства, он навсегда ее потеряет.
Он уже чуть было не потерял ее однажды. И он больше не позволит этому произойти.


* * *

Гермиона проснулась и, развернувшись на кровати, посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. Час дня. Она проспала дольше двух часов.
После их с Драко ссоры на похоронах Гойла, она вернулась в квартиру, заперлась в комнате и разрыдалась в подушку. Она была дико зла на Драко, но еще больше она злилась на себя. Потому что, по правде говоря, она действительно приревновала, когда увидела Драко с Пэнси. Да она за всю свою жизнь еще не испытывала такой ревности. Мысленно возвращаясь назад, она понимала, что Драко всего лишь утешал старую подругу, но ее же собственная реакция просто выбила из колеи. Ее вообще не должно волновать, есть ли у Драко другая. Она обручена с другим, а до их с Драко официального развода оставались считанные дни. И почему ее чувствам обязательно все так усложнять?
Лежа в слезах на кровати, она слышала как Драко трансгрессировал обратно в квартиру. Слышала, как он подошел к двери и остановился. Молча замерла в ожидании, боясь, что он сейчас ворвется в комнату... и в то же время, боясь, что он этого не сделает. Но вот он, вздохнув, ушел, и она услышала, как захлопнулась за ним дверь в гостевую. И почти сразу же забылась тревожным сном.
Гермиона застонала и поднялась с кровати, твердо решив, что не будет впустую тратить остаток дня в хандре и слезах над тем, что больше не имело никакого значения... или над тем, что не должно больше иметь значение. Немного посомневавшись, она открыла ящик и достала лежащую среди нижнего белья пачку сигарет. Она держала их там, Энтони не смог их найти, если решит переночевать у нее. Иногда, когда она бывала дома одна, Гермиона выкуривала тайком одну-две сигареты, но только в такие моменты, когда напряжение настолько накрывало ее, что она понимала: если сейчас не покурит – просто взорвется.
Сейчас был, несомненно, один из этих моментов.
Она подошла к двери, сняла с нее защитные чары и, открыв нараспашку, выглянула в коридор. Дверь в комнату для гостей все еще была закрыта, и она решила, что Драко внутри, спит. Расправив плечи, она смело вышла из комнаты. Она не позволит запугивать себя в своем собственном доме. Пусть уж лучше он от нее прячется, а не наоборот.
Она направилась к любимому месту возле окна, приоткрыла окно и зажгла палочкой сигарету. Затянулась, вдыхая глубоко в легкие и выпуская в открытое окно дым и, почувствовав, как по венам проходит никотин, расслабленно вздохнула. Прислонилась к окну и попыталась понять, как она умудрилась так запутаться в собственных чувствах.
Все началось этим утром, когда Драко зашел к ней в комнату в поисках мантии. Она уже проснулась, но сталкиваться с ним снова не хотелось. Так что, когда он вошел в комнату и начал рыться в шкафу, она притворилась спящей. Когда он остановился у кровати, сердце ее забилось быстрее, и она испугалась, что выдаст себя. А когда Драко убрал с ее лица выбившуюся прядь и поцеловал в лоб, она окончательно была сбита с толку. После того, как он ушел, она еще несколько минут лежала в кровати, силясь понять, что заставило его совершить этот простой, но глубоко личный жест.
Единственный вывод, к которому она пришла – она все еще небезразлична Драко, пусть даже от любви остались лишь нежность и ностальгия. Наверное, если ты любил кого-то так, как они любили друг друга – любовь к этому человеку становится привычкой, от которой невозможно избавиться, утешением, к которому обращаешься в трудную минуту. Именно поэтому сегодня она сопровождала его. Не могла позволить ему одному пойти на похороны Гойла.
Да, когда-нибудь она точно наживет неприятности из-за своей сострадательной натуры.
Гермиона застонала и закрыла глаза, чувствуя, как пронизывающий воздух проникает сквозь открытое окно и обдает холодом щеки. Все не должно было так обернуться между ней и Драко. Ей уже должно быть все равно. Это должен быть спокойный, ясный и простой разрыв: подписать документы, разойтись в разные стороны, жить дальше своей жизнью. В ее случае – выйти замуж за Энтони. Подумав об этом, она снова застонала.
Энтони. У нее были дурные предчувствия перед предстоящей свадьбой, но то, что она считала всего лишь предсвадебным страхом, сейчас приобрело совсем другое значение. Оказалось, что готовности двигаться дальше в ней гораздо меньше, чем она когда-то думала. Казалось, часть ее сердца – пусть он его и не заслуживал – все еще принадлежала Драко. Стоит ли выходить замуж за Энтони, зная, что она никогда не сможет полностью отдать ему нетронутое, принадлежащее только лишь ему сердце?
Гермиона выглянула в окно и бросила взгляд на темную реку и отражающиеся в ее водах городские огни. Даже еще до того, как она съехалась с Драко, и квартира принадлежала только ему, здесь всегда было ее любимое место. Они сидели друг напротив друга, она клала ноги ему на колени; или он облокачивался на окно, а она устраивалась поудобней, прижимаясь спиной к его груди. И они сидели, курили одну сигарету на двоих, разговаривали или слегка подшучивали друг над другом... А иногда просто сидели молча, каждый в своих мыслях, но не теряя при этом неуловимую связь друг с другом.
Неужели они действительно были счастливы так давно?
Гермиона снова закрыла глаза и попыталась вспомнить. Когда они с Драко в последний раз были вместе счастливы? Она провела рукой по мягкой, потертой ткани занавески, и губы ее тронула едва заметная улыбка. Конечно, она ясно помнит этот момент...


"Сравнит ли с летним днем тебя поэт?
Но ты милей, умереннее, кротче.
Уносит буря нежный майский цвет,
И лето долго нам служить не хочет.
То ярок чересчур небесный глаз,
То золото небес покрыто тучей,
И красоту уродует подчас
Течение природы или случай..."*

Гермиона замолчала, услышав тихий смех, доносящийся из ведущего в спальни коридора. Она подняла взгляд и увидела, что в проходе, прислонившись плечом к косяку и скрестив на груди руки, стоит Драко. Он ухмылялся, но серые глаза были полны нежности.

― Гермиона, тебе не кажется, что для Шекспира пока рановато?

Он подошел и сел с ней рядом у окна, осторожно положив ее ноги к себе на колени. Она уютно устроилась, положив подушку под спину и прислонив к слегка выпуклому животу старый экземпляр «Полного собрания сочинений Уильяма Шекспира».

― Глупости, во всех книгах по воспитанию детей говорится, что читать ребенку – очень полезно. Таким образом он привыкает к звуку твоего голоса.

Она указала на стоящий неподалеку кофейный столик, где кипой лежали книги, включая «Чего ждать, когда ждете ребенка» и «Лучшее от двух миров: как воспитать ребенка-полукровку в уважении к магловскому и магическому наследию».

― Думаю, вряд ли тебе удастся привить ему любовь к Шекспиру, пока он в утробе, ― сказал Драко и закатив глаза, увидев кипу справочников для родителей. Гермиона изогнула бровь, лукаво улыбаясь.

― Вот как? Тогда полагаю, что декламировать моему животу статистику квиддича вчера ночью было так же бесполезно, да?

― Я думал, ты спала, ― обиженно пробурчал Драко.

― Не смущайся, дорогой. Это было мило.

Драко застонал и закрыл лицо руками.

― Гермиона, для юного волшебника любить квиддич вполне приемлемо. Но ни один мой сын не будет женоподобным хлюпиком. Против Шекспира ничего не имею, но таскать его на балет или что-то вроде того я решительно запрещу.

― Драко, нет ничего плохого в том, чтобы вырастить мальчика, который будет ценить искусство.

― Ну я так и сказал – женоподобного хлюпика.

Гермиона покачала головой и слегка шлепнула его книгой по плечу. Когда она потянулась, чтобы снова его стукнуть, он молниеносно вцепился в книгу, выхватил у нее из рук и швырнул на пол с глухим стуком. А затем, прежде чем она успела возмутиться таким варварским обращением с ее любимой книгой, улыбнулся, притянул к себе, усадил на колени, и, наклонив голову, поймал своими губами ее. Рассерженное ворчание превратилось и довольное мурлыкание, и она, запустив пальцы ему в волосы, притянула его ближе. Его губы и язык искусно двигались, а руки, тем временем, блуждали по ее телу, проделывая дорожку от весьма выросшей во время беременности груди к бедрам и, наконец, к животу.
Драко легким касанием провел рукой по выпуклости ее живота, и его касание тут же поприветствовало странное трепещущее ощущение. Он прерывисто вздохнул от неожиданности и, прервав поцелуй, убрал руку у нее с живота. Гермиона рассмеялась, увидев его сбитое с толку выражение.

― Да это же просто ребенок толкается, понимаешь? ― сказала она и, схватив его руку, положила обратно на живот.

Гермиона знала, что никогда не забудет, как Драко в тот момент выглядел – волосы ярко сияли под проникающим через окно ярким солнечным светом, глаза расширились в благоговении перед слабенькими движениями их сына под его рукой. Наверное, она никогда бы не смогла любить кого-то так же, как его тогда. Она наблюдала, как на его лице сначала появляется восторг, затем сменяется обожанием и удивлением, и, наконец, мелькает тень беспокойства.

― Что-то не так? ― спросила она.

― Ничего, просто... ― он на мгновение замолк, слегка проведя пальцами по месту, где только что чувствовал толчки. ― Не знаю, справлюсь ли я.

― С чем?

― С отцовством. У меня перед глазами был не очень-то хороший пример, знаешь ли... Отец делал для меня все возможное, но никаких призов типа «Папа года» не выиграл бы.

― Драко, ты – не твой отец. Ты не обречен повторять его ошибки. Ты будешь прекрасным отцом, я просто знаю это.

― Ну, хоть один из нас так думает, ― пробормотал он.

Она положила ладонь на все еще покоящуюся у нее на животе руку.

― Двое из нас, ― поправила она.

Драко улыбнулся, и серые глаза наполнились такой бесконечной любовью, что она затаила дыхание. Она знала, что им предстоит пройти нелегкий путь, но была уверена – чтобы ни случилось, в конце концов все будет хорошо. Чтобы ни случилось, они пройдут через это вместе.


Услышав звук приближающихся шагов, Гермиона оторвалась от воспоминаний. Она быстро вытерла слезы со щек, подняла голову и увидела, что Драко стоит здесь, и на нем нет ничего, кроме широких брюк. Она безуспешно пыталась не пялиться на его обнаженный торс.

― Я думал, ты бросила, ― сказал он, указывая на сигарету.

― Трудно избавится от этой привычки, ― пробормотала она, наконец оторвав от него взгляд.

― Как и от большинства вредных привычек. Не против, если я присоединюсь?

Однако приглашения он не дожидался, а просто прогулочным шагом пересек комнату и присел рядом с ней. Она чуть отодвинулась, освобождая ему больше места и предотвращая касание. Она задумчиво наблюдала, как он достает из кармана пачку сигарет, зажигает одну и молча закуривает.
Это было совсем не как обычно, когда они сидели и тихо вместе курили. Она краешком глаза взглянула на него, пытаясь представить его таким, каким был он тем солнечным днем, с которого минуло уже более трех лет, но в этот раз было темно, и на его лицо падала тень. Как всегда, она попыталась составить из висящего в воздухе дыма образы. В этот раз, у них над головами будто парил туманный вопросительный знак.

― А почему ты бросила, кстати? ― вдруг спросил он.

― Ты о чем? ― осведомилась Гермиона, вновь на него взглянув.

― Почему ты бросила курить?

― Не считая того, что это отнимает годы жизни? ― она замолкла на мгновение, не уверенная, хочет ли говорить ему правду. Наконец, она вздохнула и уступила, добавив: ― Энтони это не нравится.

Драко издал странный звук, выражающий что-то среднее между удивлением и неодобрением.

― Гермиона, которую я знал, никогда не стала бы меняться лишь для того, чтобы мужчина был доволен.

― Гермионы, которую ты знал, больше не существует, ― холодно ответила она, делая еще одну затяжку.

Он нахмурился, но ничего не ответил. И она решила, что Драко, которого знала она, тоже больше не существует.
Сидящий рядом мужчина был для нее загадкой. Он был шире в плечах, и вообще казался больше, но она видела, что изменился он не только в размере. Лицо казалось более мужественным, подбородок тверже, серые глаза глубже. А еще от него исходила какая-то усталость, словно перед ней был многое в жизни повидавший человек, и то, что он увидел, совсем ему не понравилось. Когда она видела его более трех лет тому назад, в его внешности и поведении еще проскальзывало мальчишество. Сейчас от него не осталось и следа. Вместо этого она видела перед собой твердого духом мужчину, с которым она, казалось, была незнакома.
Она вдруг заметила, что Драко так же внимательно рассматривает, и задумалась, что же он в ней видит. Изменилась ли она в его глазах так же, как он – в ее?

― Это дело напоминает мне о том случае в Москве, ― сказал он, наконец нарушая тишину. От воспоминаний щеки ее тут же залились краской. Он ухмыльнулся. ― Нет, не о той части в номере, хотя эту небольшую интерлюдию вспоминать я люблю. Я о том, что было до этого.

Гермиона кивнула.

― Засада.

― Да, ― задумчиво продолжил он. ― У меня такое чувство, что нас сейчас так же обводят вокруг пальца, как Долохов тогда. Когда мы уже готовы были слепо поверить, что полностью контролируем ситуацию, получили ножом в спину.

― Да, но нам все-таки удалось выбраться живыми, как и множество раз до того. Помнишь в пещерах Венеции нас окружили вампиры? Или тот раз, в Нью-Йорке, когда мы все-таки поймали Долохова?

― Что я в Нью-Йорке больше всего запомнил, так это как нас выставили из «Плазы» из-за того, что ты очень громко кричала.

Гермиона вскинула брови.

― И по чьей же милости я кричала?

― Ладно, за этот случай вину полностью беру на себя, ― бесстыдно улыбаясь, ответил Драко. ― Хотя не виноват же я, что американцы такие ханжи.

Гермиона закатила глаза и решила перевести разговор на другую тему. Она предпочла не вспоминать более...личное их с Драко общее прошлое. Из-за этого все бы еще больше запуталось.

― Ну, мой любимый случай – это когда мы скрывались в Токио, ― сказала она.

Драко нахмурился.

― Насколько я помню, ты поменяла наши Оборотные зелья, и мне пришлось весь день провести в обличье японской школьницы.

― Да, именно поэтому это мой любимый случай, ― слегка улыбнувшись, сказала Гермиона. ― Ты в тот день вел себя как полнейший придурок, так что ты это заслужил.

― Возможно, ― уступил Драко. ― Но должен признать, в этих красных клетчатых мини-юбках определенно есть что-то освобождающее.

От этого изречения Гермиона слишком глубоко вдохнула и, подавившись сигаретным дымом, закашлялась. Драко, посмеиваясь, стучал ей по спине, пока она хохотала сквозь кашель. Когда она наконец восстановила дыхание, его рука все еще находилась у нее между лопаток, и она почувствовала, как жар его прикосновения жжет ей кожу сквозь блузку. Все вдруг показалось таким, как прежде, будто они как всегда сидели у окна, дразнили и подшучивали друг над другом, наслаждаясь каждой минутой.

― Нам было хорошо вместе, правда? ― серьезно спросил он, и Гермиона кивнула.

― Да.

Драко медленно убрал руку с ее спины, и Гермиона изо всех сил старалась не чувствовать разочарования. Драко потушил окурок и глубоко вздохнул, будто готовясь к трудному разговору.

― Гермиона, я тут подумал...

― О чем?

― О... ― Драко помедлил, ― о... Пэнси.

Гермиона тут же помрачнела.

― Пэнси. Ты думаешь о Пэнси.

― Я думаю, она в опасности. Думаю, она употребляет Морфеум, а может даже торгует им, как Гойл.

― А каким образом это касается меня?

Он раздраженно закатил глаза.

― Разве ты не понимаешь, Гермиона? Через нее мы можем выйти на хозяина Мичима – того, кто стоит за всеми этими убийствами. Что если она с ним как-то связана?

― О. ― Гермиона прикусила губу, стараясь скрыть разочарование. Она была просто уверена, что он собирался сказать ей что-то важное, связанное с их счастливым прошлым, но он все испортил и заговорил о Пэнси. ― Может, она убийца, ― добавила она после недолгого раздумья, хотя на самом деле сама в это не очень-то верила.

― Пэнси Паркинсон, знаменитый серийный убийца? ― он рассмеялся от такого предположения. ― Да сколько она весит? Пятьдесят килограмм?

― А какое ее вес имеет значение? Не нужно быть крупного сложения, чтобы запустить Убивающим заклятием.

― Верно. Но у нее нет мотива. Зачем ей убивать Гойла, или кого-нибудь из бывших Пожирателей, раз уж на то пошло? И с чего вдруг у тебя к ней столько враждебности?

― Ты же знаешь, я всегда ее ненавидела, ― ощетинившись, ответила Гермиона. ― В моей неприязни к ней нет ничего нового.

― Нет, но вот в том, что ты из-за ревности к ней из себя выходишь – определенно есть.

― Я не... ― начала было Гермиона. Затем замолкла, подумав, что ей до смерти надоело врать, надоело играть с ним в эти глупые детские игры. Она затушила сигарету и вздохнула. ― Ладно, хорошо. Может, я и правда немного приревновала, когда увидела сегодня утром, как вы с ней мило стоите.

Драко рот разинул от изумления, что она призналась, но он тут же закрыл его и благоразумно промолчал.

― Думаю, мне просто непривычно видеть тебя с другой, ― продолжила она, ― Полагаю, мне понадобится немного времени, чтобы с этим свыкнуться, так же, как и тебе придется свыкнуться с тем, что мы теперь с Энтони вместе.

― С этим я никогда не свыкнусь, ― пробурчал Драко. ― И со многими ты встречалась, пока меня не было?

― До Энтони я встречалась еще с несколькими. С Симусом Финиганом, Джорджем Уизли...

― Уизли? ― перебил ее Драко, пораженно расширив глаза. ― Ты встречалась с Джорджем Уизли?

― И что? ― сказала она. ― Джордж славный парень, и он меня смешил, а тогда мне это было просто необходимо.

― Но вы же с ним только смеялись вместе, да? ― с тревогой спросил Драко. ― Ты же не... я имею в виду, вы не...

― Не то чтобы это твое дело, но Энтони – единственный, с кем я спала, пока тебя не было, ― решительно ответила Гермиона. ― К тому же, ты сам сказал, хранить друг другу верность все эти годы – просто невозможно. Вот скажи, со сколькими ты переспал за последние три года?

Драко посмотрел на нее, неуютно заерзав.

― Знаешь, мне всегда было трудно тебе врать, Гермиона...

― Боже, неужели их было настолько много? ― спросила она, чувствуя, как бледнеет от этой мысли. И тут, еще больше разозлив и возмутив ее, Драко расхохотался. ― Отлично, ― выпалила она. ― Если ты думаешь, что меня невероятно веселит тот факт, что ты спал с каждой встретившейся тебе на пути шлюхой...

― Заткнись и сядь, ― прервал ее тираду Драко, схватив за руку и усадив на место. ― Я смеюсь, потому что все в точности наоборот. Последняя женщина, с которой я спал это ты. С тех пор как я ушел, у меня никого не было.

― Ни одной? ― не веря своим ушам, пискнула Гермиона.

― Ни одной. Zip, zero, nada. Могу еще сказать на арабском, фарси, или дари, если так тебе будет легче понять.

― Ты хочешь, чтобы я поверила, что ты, Драко Абраксас Малфой провел три последних года в воздержании?

― Да.

Гермиона округлила глаза, когда весь смысл его признания обрушился на нее. Могло ли это значить, что...? Нет, она отказывалась в это верить. Она знала, что Драко – мужчина с высокими сексуальными потребностями, и что у него во время путешествий точно была не одна возможность уложить в постель красивую экзотическую женщину. Так почему же он предпочел все это время хранить ей верность? Она знала, что есть только один возможный ответ на этот вопрос, и вывод, напрашивающийся из этого ответа испугал ее. Она подняла голову и увидела, что Драко чуть насмешливо смотрит на нее. Но помимо насмешки в его лице было что-то еще – жаркий взгляд, из-за которого у нее в желудке что-то радостно затрепетало.

― Почему? ― прошептала она.

― Не стоит задавать вопрос, на который уже знаешь ответ, ― хрипло сказал он, из-за чего она почувствовала напряжение внизу живота. Она затрясла головой и отодвинулась от него.

― Ты бросил меня, ― тихо произнесла она. ― Ты меня больше не хотел.

Во взгляде Драко промелькнула боль, и у нее перехватило дыхание.

― Я никогда бы не смог перестать тебя хотеть, Гермиона. Ни через три года. Ни через триста лет.

Он пододвигался к ней все ближе, пока она не прижалась к оконной раме. Внутри нее словно разгорелась война. Одна ее часть только и хотела сбежать подальше от его подавляющего присутствия, в то время как другая – та, которую она так долго прятала в себе, что даже уже не думала, что она еще существует – мечтала, чтобы он заткнулся и поцеловал ее.
Драко протянул руку и медленно, осторожно убрал волосы с ее лица, будто бы боялся спугнуть раненное животное. Он приблизился к ее лицу, и сердце ее так заколотилось, что она была уверена, оно сломает несколько ребер. А когда он провел губами по ее – всего лишь легким касанием – она не смогла сдержать тихий стон. Услышав его, Драко тут же углубил поцелуй, потянул нижнюю губу и ласково провел по ней языком.
О Мерлин, как же она скучала по его поцелуям. Как скучала по этому обжигающему всепоглощающему ощущению. Но его движения были мучительно медленны, а она не могла больше терпеть его нерешительность. Она отступила назад, разрывая поцелуй, и на лице Драко промелькнуло разочарование. Однако прежде чем он успел что-то сказать, она нагнулась и припала губами к его шее, отчего он удивленно открыл рот.
Пока губы Гермионы исследовали линию подбородка Драко, она задумалась, помнит ли она еще все места, прикосновения к которым всегда заставляли его извиваться от удовольствия. Она на секунду остановилась и присосалась к местечку под его левым ухом, вспоминая, что это именно та точка, которая всегда сводила его с ума, и удовлетворенно услышала, как он тут же зарычал в ответ на ее ласку. Обнаружив у него на подбородке тонкий, едва различимый шрам, которого никогда раньше не видела, она провела по нему кончиком языка. Он зашипел и оттолкнул ее, крепко сжимая ее плечи, наверняка оставляя синяки. Глаза горели, словно раскаленные угли, и когда он посмотрел на ее, в его взгляде мелькнул такой голод, что это одновременно испугало и возбудило ее.
«Это неправильно! ― кричала разумная сторона ее сознания. ― Нет, нет, нет!»

― Драко...

― Да, ― сказал он, ― это плохая идея.

А затем он зарылся руками в ее волосы, и целовал так, словно хотел поглотить ее – впитать в себя каждую каплю ее существа. И в эту минуту она только этого и хотела. Он схватил ее ногу и закинул себе на бедро, притягивая ближе, чтобы она почувствовала, как он возбужден, упираясь ей вниз живота, и его напряжение чувствовалось сквозь тонкую ткань брюк и... «Да, ― умоляло ее тело, ― боже мой, да».
Вдруг из другого конца комнаты раздался громкий щелчок, и Гермиона столь поспешно отшатнулась от Драко, что чуть не упала на пол. Она развернулась и увидела обрамленное зеленым пламенем камина лицо.

― Г-гарри! ― пролепетала она, приглаживая волосы. Гарри подозрительно посмотрел на взъерошенную парочку.

― Я вам помешал?

― Нет!

― Да.

― Нет! ― настойчиво повторила Гермиона, стрельнув взглядом в сторону Драко. ― Ты не помешал нам, Гарри. Что случилось?

Гарри, казалось, был не очень-то убежден, но, по всей видимости, решил пока подождать с расспросами. Он повернулся и переключил внимание на Драко.

― Думаю, следующая цель убийцы все-таки твоя семья, Малфой. Кто-то только что пытался прорваться в поместье твоих родителей.


* * *

Драко шел, пробиваясь сквозь толпу авроров, пока не приблизился к двум стоящим посреди волшебникам.

― Уизли, и ты называешь себя аврором? ― разражено рявкнул он. ― Какого черта тогда ты не можешь справиться с такой простой задачей, как защита моих родителей?

Прижимая к затылку пакетик со льдом, Рон уставился на него в ответ.

― С твоими родителями все в порядке, Малфой. Нападающему и пальцем их тронуть не удалось. Чего не скажешь обо мне.

― Бедняжка, ― протянул Драко. ― Шишка на голове. Ты выживешь?

― Достаточно, Малфой, ― резко прервал Гарри. ― Рон сделал все, что смог.

― Да объясните мне кто-нибудь что, черт возьми, здесь произошло, ― процедил сквозь стиснутые зубы Драко, указывая на главные ворота в имение его родителей. Железо было расплавлено и искорежено – что, несомненно, являлось результатом действия мощной магии.

― Он выглядел в точности как ты, ― пробормотал Рон. ― Хотя, конечно, это был не ты. Только мне потребовалась минута, чтобы это понять.

― Что ты имеешь в виду? ― спросила Гермиона.

― В общем, я стоял на своем посту, когда Малфой – ну то есть тот, кто выдавал себя за Малфоя – подошел ко мне и сказал, что хочет увидеть родителей.

― И как ты узнал, что это не он?

― Он сказал «пожалуйста», ― уныло проговорил Рон. ― Я знал, что настоящий Малфой таким вежливым бы не был – тем более со мной. Ну так я потянулся за палочкой. Но тот парень слишком быстро среагировал. Он меня оглушил, я упал, ударился головой и отключился. Понятие не имею, что было дальше и почему ему не удалось пробраться внутрь.

― Это магия крови, ― объяснил Драко. ― На поместье моих родителей еще с основ наложены защитные чары. Когда ворота закрыты, на них действует мощное заклятие, которое не впускает никого, кроме представителя рода Малфоев. Скорее всего, нападавший принял Оборотное зелье, думая, что таким образом ему удастся обмануть заклинание.

― Но магия слишком сильна для этого, да? ― задумчиво произнес Гарри. Драко кивнул.

― Мои предки не были дураками. Они наложили заклинания так, чтобы магию нельзя было обмануть Оборотным зельем. Оно опознает настоящего Малфоя, по крови, или по браку, ― он кивнул на Гермиону, а затем продолжил. ― Когда магия распознает самозванца, в защиту она создает мощный магический взрыв. Он сбивает человека с ног и наносит раны. Кто бы это ни был, больше он этот трюк проворачивать не станет.

― Но нападающему понадобился образец твоих волос для приготовления Оборотного зелья, ― добавила Гермиона. ― Как ему удалось его достать?

― Да разве это трудно, ― вставил Рон. ― На втором курсе нам не составило особого труда добыть волосы Крэбба и Гойла.

― Что? ― спросил Драко подозрительно.

Трио обменялось косыми взглядами, но никакого объяснения не последовало. Гермиона прочистила горло.

― Это Пэнси, ― сказала она. ― Пэнси теребила рукой твои волосы сегодня утром в доме Гойла.

― Нет, Пэнси бы никогда так меня не предала, ― возразил Драко. Он, явно расстроенный, повернулся к ним спиной и зашагал к воротам. ― Откуда вы знаете, что с моими родителями все в порядке? Вы с ними говорили?

― Нет, ― ответил Гарри. ― Они нас не впускают. Отказываются с нами разговаривать.

Драко прижал ладонь к воротам, и они тут же открылись, признавая в нем члена семьи Малфоев.

― Пойду поговорю с ними. А вы подождите здесь. Уверен, отец сейчас не в том настроении, чтобы развлекать гостей – тем более, вас.

― Я иду с тобой, ― настойчиво сказала Гермиона, догоняя его. Драко устало вздохнул.

― Конечно, идешь, ― раздраженно ответил он.

Пока остальные остались стоять у ворот, они с Гермионой направились по длинной вымощенной дорожке к парадному входу в Малфой-мэнор. Драко невольно занервничал, посмотрев на величественное здание. Конечно, нервничал он не из-за самого здания, а из-за его обитателей. У него было четкое ощущение, что эта небольшая семейная встреча после долгой разлуки приятной точно не будет. Он взглянул на Гермиону: она шла, высоко подняв голову и крепко сжав губы. Увидев, какое решительное выражение застыло на ее лице, он невольно улыбнулся.
Когда они приблизились к главному входу в поместье, Драко выпрямился, расправил плечи и громко постучал в дверь. Последовало несколько минут тишины, а затем дверь распахнулась, и из-за нее показался хозяин поместья собственной персоной.
Люциус Малфой, казалось, вовсе не удивился, увидев на крыльце сына и невестку. Он слегка приподнял светлые брови и протянул:

― А, это вы.

А затем попытался закрыть у них перед носом дверь. Но Драко, быстро сориентировавшись, тут же поставил ногу в дверной проем.

― Тоже рад видеть тебя, отец, ― пробормотал он, проталкиваясь внутрь.

Гермиона следовала за ним, внимательно глядя по сторонам, будто в любой момент ожидала нападения. И, Драко вынужден был признать, когда находишься в доме его родителей, осторожность никогда не лишняя. Люциус нахмурился и захлопнул за ними дверь, когда стало ясно, что ждать приглашения войти они не намерены.

― Нарцисса, твой никудышный сынок удостоил нас визитом! ― крикнул он. Затем снова переключил внимание на гостей. ― Если пришли извиниться за некомпетентность ваших авроров, то в этом нет необходимости. Я уже набросал письмо лично Министру магии, в общих чертах объяснив, что ваш отдел не справляется с защитой моей семьи и имущества. Так что, полагаю, мистер Уизли вскоре лишится работы.

Гермиона сжала от злости кулаки.

― Зачем, ты, гнусный, самодовольный сукин с...

― Драко! ― раздался громкий женский голос, и возле него тут же оказалась красивая светловолосая женщина в элегантной голубой мантии.

― Здравствуй, мама, ― ответил он, слегка покраснев, когда она поцеловала его в щеку. Затем она отвесила ему звонкую оплеуху, заставив удивленно вскрикнуть от боли.

― Драко Абраксас Малфой, ты хоть представляешь себе, как я переживала? Ты сбегаешь, не предупредив нас, не оставив записки, куда направляешься и исчезаешь на три года! Я думала, мы воспитали тебя лучше! Что можешь сказать в свое оправдание?

Но прежде чем Драко удалось сформировать достойный ответ, мать заметила стоящую в стороне Гермиону, которая, откровенно забавляясь, наблюдала за долгожданной встречей матери с сыном. Окончательно шокировав Драко, Нарцисса тут же заключила его жену в теплые объятия.

― Гермиона, милая, я так волновалась, когда в четверг ты не ответила на мою сову. Я так надеялась, что мы, как обычно, выпьем вместе по чашечке чая.

― Прошу прощения, Нарцисса, но, как видите, последние несколько дней все пошло просто вверх дном.

Драко удивленно моргнул на это поразительное открытие. Гермиона и его мать виделись, пока его не было? Хоть Нарцисса и не питала никогда такой ненависти к маглорожденной ведьме, как Люциус, в дружеских отношениях с ней точно никогда не была. Да, за эти три года определенно многое изменилось.

― Как долго ты в городе, Драко? ― спросила Нарцисса. ― Надеюсь, ты не собираешься снова уезжать?

Драко бросил взгляд на Гермиону, но и рта раскрыть не успел, она ответила за него.

― Собирается, ― твердо сказала она. ― Мы разводимся.

На лице Нарциссы проступило разочарование, а вот Люциус, напротив, засиял, словно вдруг наступило Рождество.

― Правда? ― радостно поинтересовался он. ― И когда же намечается это замечательное событие?

Драко решил перевести разговор обратно к делу.

― Мама, папа, мы с Гермионой пришли сюда не для того, чтобы обсудить свой брак. Мы пришли поговорить об убийстве Гойла и спросить, что вы об этом знаете.

Когда родители обменялись многозначительными взглядами, Драко понял, что обратился к верному источнику. По всей видимости, они что-то знают. Мать вздохнула и указала в сторону гостиной.

― Давайте обсудим это за чаем, хорошо? ― сказала она и вместе с Гермионой вышла из комнаты, указав сыну и мужу следовать за ними. Драко, удивленно приподняв брови, повернулся к отцу.

― С каких пор мама и Гермиона так близки? ― спросил он. Люциус усмехнулся.

― А, ну ты, возможно, слышал старую поговорку: «враг моего врага мой друг»?

― То есть у этих двоих появился общий враг? Кто?

― Ну как это кто, ты, конечно, ― протянул отец. ― Твоя мать очень переживала, когда ты уехал. Ну, я, конечно, тоже расстроился, но нашел более здоровый выход своему гневу – выписал тебя из завещания. Однако твоя мать за утешением обратилась к твоей жене. По-моему, они встречаются каждый четверг где-то в Косом переулке, пьют чай, выражают друг другу свое негодование по поводу твоих действий и выдвигают все виды поразительно устрашающих наказаний, которыми бы хотели наградить тебя за то, что ты их бросил, ― он замолчал и слегка кивнул в сторону гостиной, где женщины тихо о чем-то переговаривались. ― Поверь, зайти туда – равносильно прогулке в логово разъяренного льва.

Когда Драко громко сглотнул, отец положил руку ему на плечо и сказал:

― Не волнуйся, сын. Я же пойду с тобой.

― Спасибо, папа, ― язвительно проговорил Драко. ― Ты меня просто успокоил.

Как только двое мужчин зашли в комнату, Нарцисса и Гермиона тут же замолчали, и Драко не сомневался, что отец прав – они разговаривали о нем. Он присел на небольшой диван рядом с Гермионой, а Люциус тем временем занял пустующий стул рядом с женой, и несколько минут все четверо потягивали чай в неловкой тишине. Наконец, не выдержав, Драко заговорил.

― Нам нужно знать все, что вы можете рассказать нам о случившемся сегодня. И все, что вы знаете о Гойле тоже.

― Честное слово, Драко, ― наставительным тоном сказала Нарцисса, поставив чашку и блюдце перед собой на стол. ― Ты больше трех лет нас не видел, и первое, что ты хочешь сделать – это устроить нам допрос? Разве недостаточно того, что мы с твоим отцом заперты в своем собственном доме, как заключенные?

Драко раздраженно провел рукой по волосам.

― Мам, это серьезно. Уверен, Поттер уже объяснил вам, мы думаем, наша семья – следующая цель убийцы. Чем больше мы узнаем об этой ситуации, тем быстрее его поймаем. Уизли сказал, нападающему так и не удалось добраться до парадной двери. Это правда?

Люциус кивнул.

― По словам авроров, он выпил Оборотное зелье, чтобы выглядеть, как ты, Драко. Но, конечно, мощную магию этого поместья не смогло обмануть что-то столь элементарное, как Оборотное зелье.

― Я все равно думаю, что за этим стоит Пэнси, ― добавила Гермиона. ― Она запросто могла стащить несколько волос Драко, пока была с ним сегодня на похоронах.

Люциус взглянул на нее слегка удивленно.

― Пэнси Паркинсон пришла на похороны Гойла? Вы двое правда ее видели? Когда я последний раз разговаривал с ее отцом, он сказал мне, что ее месяцами не бывает. Она регулярно присылает деньги и записки без обратного адреса, но его источники сообщили, что она снимает комнату где-то в Лютном переулке.

― И его не интересует, откуда она берет деньги? ― не веря собственным ушам, спросила Гермиона. ― Ее семью не волнует, что у нее, возможно, проблемы?

― Ты же не сочувствуешь мисс Паркинсон, да? ― протянул Люциус, и Гермиона покраснела.

― Нет, ― пробормотала она. ― Я просто считаю неправильным то, что родители позволяют ей расплачиваться за их ошибки. Если бизнес мистера Паркинсона потерпел крах из-за его прежних... убеждений, то эту проблему должен решать он, а не его дочь.

Драко сделал небольшой глоток чая, пряча улыбку. Его всегда поражало, какой сострадательной и всепрощающей может быть Гермиона, даже по отношению к тем, кто никогда не проявлял к ней ничего, кроме пренебрежения. Это было одной из тех ее черт, которыми он восхищался и которым в тайне завидовал.

― Так что насчет Гойла? ― спросил он родителей. ― Слышали о нем что-нибудь? Мы думаем, он торговал Морфеумом до того, как его убили.

― Ну конечно торговал, ― ответил Люциус. ― Он мне сам об этом сказал.

Гермиона с грохотом уронила на стол чашку и блюдце.

― Что?

― Он пришел ко мне несколько недель назад, попросил помощи. Сразу было видно: он по уши в неприятностях, и ему нужен выход. Он попросил занять ему денег, и я ему их дал, а потом попросил наложить Заклинание Доверия на его дом, чтобы защитить его и жену.

― Вы стали Хранителем Тайны? ― недоверчиво спросила Гермиона.

― Хочешь верь, хочешь нет, но и у бывшего Пожирателя Смерти есть честь, ― холодно произнес свекор. ― Отец Грегори Гойла был моим давним знакомым. Конечно, я сделал бы все возможное, чтобы помочь его сыну.

― Люциус, если вы с ним говорили, то почему не пришли в Министерство сразу же, как только узнали, что он убит?

― Милая, учитывая мое прошлое, ты должна понять, что никакого желания связываться с кем-то из Отдела Магического Правопорядка у меня нет, если есть хоть малейшая возможность этого избежать. К тому же, я предполагал, что Аврорат уже в курсе всего этого, учитывая, что Гойл пришел с повинной. Что, не было никакого официального сообщения, когда он связался с отделом?

Гермиона прерывисто вздохнула от неожиданности, а Драко чуть не разлил себе на колени весь чай.

― Гойл пришел с повинной? ― потрясенно повторил он. ― Когда?

― За несколько дней до своей смерти. Он, по всей видимости, должен был встретиться в Лютном переулке с одним из авроров в ту ночь, когда его убили. Он собирался добровольно сдаться Министерству в обмен на защиту.

― С кем? ― затаив дыхание, спросил Драко. ― Папа, с каким аврором Гойл должен был встретиться той ночью?

Люциус спокойно сделал еще один глоток чая, прежде чем ответить, и Драко с раздражение понял, что ему нравится, как они все замерли в ожидании его ответа.

― По-моему, аврора звали Финиган, ― наконец произнес он. ― Симус Финиган.


* * *

Гермиона, Драко и остальные авроры прибыли к мотелю в Дублине. Гарри тут же обвел периметр здания Антитрансгрессионным заклятием, чтобы никто не смог оттуда трансгрессировать. Если Симус сейчас действительно в мотеле, путей отступления у него не будет.
Как только имя Симуса слетело с губ Люциуса Малфоя, Гермиона и Драко тут же проинформировали Гарри, который, в свою очередь, послал в Министерство Денису Криви сообщение с приказом достать из кабинета Симуса какую-нибудь его вещь и использовать для Чар Местонахождения. Как они и боялись, Симус находился не в своей квартире в Лондоне, а в небольшом мотеле Ирландии неподалеку от дома его родителей.
Он сбежал, и Гермиона с замиранием сердца понимала – это явный признак вины. Она вспомнила как он побледнел и как у него дрожащие руки, когда он протягивал Гарри пузырек с отравленным Веритасерумом. Теперь уже невозможно отрицать, что это он добавил в зелье яд. Но зачем? Как она ни старалась, она никак не могла поверить, что тот парень с добрым лицом и песчаного цвета волосами, которого она знала с Хогвартса, является хладнокровным убийцей, который пытал до смерти Ноттов и сжег заживо Эйвери.
Гарри прервал ее мысли.

― Нам нужно действовать тихо, ― сказал он Драко, Рону и Гермионе. ― Это магловский мотель, и если мы ворвемся сюда, размахивая ярко светящимися палочками, придется многим стереть память.

― Так что ты задумал, приятель? ― спросил Рон.

― Рон, ты с остальными аврорами держишь периметр, чтобы Симус не ускользнул через черный ход. А мы с Гермионой попытаемся пробраться в номер.

― Почему именно Гермиона должна туда идти? ― запротестовал Драко.

― Потому что, ― объяснил Гарри, ― если кто-то из нас и способен уговорить Симуса спокойно сдаться, так это она.

― Ну что ж, тогда я иду с вами, ― твердо сказал Драко.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но по упрямому взгляду Драко понял, что это будет лишь напрасной тратой времени.

― Хорошо, ― пробормотал он. ― Пойдем.

Пока Рон подавал сигнал остальным аврорам занять свои места, Гарри, Драко и Гермиона прокрадывались к двери номера, где Деннис обнаружил Симуса с помощью заклинания. Дверь была покрыта облезшей краской болотного цвета, на ней красовалась криво вбитая ржавая табличка с номером 17. Трое встали по обе стороны двери, держа наготове палочки. Гермиона с трудом подавила раздраженное шипение, когда Драко ловко проскользнул мимо и встал перед ней. Гарри коротко кивнул, а затем вышиб дверь и ворвался в номер, Драко тут же последовал за ним, последней зашла Гермиона.
Она слышала, как Гарри несколько раз позвал Симуса по имени, а затем удивленно вскрикнул, выругался и замолк. Драко замер в дверном проеме, и когда Гермиона попыталась войти в номер, поднял руку, удерживая ее.

― Гермиона, думаю, тебе не стоит...

Но она отпихнула его локтем и вошла в комнату, твердо решив, наконец, узнать, что происходит. Сначала ее взгляд упал на неподвижно стоящего с опущенной палочкой Гарри. А затем, подняла глаза и приглушенно вскрикнула, увидев безжизненно повисшее в воздухе тело Симуса. Он висел на обмотанной вокруг потолочной балки веревке.
Гермиона уронила палочку и, развернувшись, уткнулась лицом Драко в грудь. Он тут же заключил ее в кольцо своих рук, и она больше не смогла сдерживать поднимающиеся из груди рыдания.

― Почему? ― прохрипела она в мантию Драко, и ее слова прозвучали приглушенно.

Драко крепче прижал ее к себе и осторожно погладил рукой по волосам, положив подбородок ей на макушку.

― Потому что, ― прошептал он, ― невозможно жить с грузом такой вины.


* * *

Это воспоминание заканчивалось всегда одинаково.


Драко бежал по коридорам больницы, отталкивая с дороги всякого пытающего его задержать целителя или помощника. Сердце билось так быстро, что он был уверен: сейчас оно вырвется из груди, но сейчас ему было не до этого. В эту минуту он мог думать лишь о том, как бы побыстрее добраться к ней.
Наконец, он добежал до ее палаты и обнаружил там стоявших у двери Гарри и Рона. Неподалеку сидели ее родители, отец успокаивал рыдающую у него руках мать. И он понял: он опоздал, ее уже нет. Он споткнулся, отшатнулся в сторону и прислонился к стене, чтобы не свалиться на пол.

― Что случилось? ― хрипло произнес он.

― Твой дядя, ― ответил Рон. В его голубых глазах сверкнул гнев. ― Это был Родольфус Лестрейндж. Это он похитил ее из твоей квартиры. Мы правда не знаем, зачем...

Драко опустил взгляд на свои пальцы, все еще красные от крови Гермионы. Он зажмурился и вздрогнул, вспомнив написанное на зеркале в ванной послание.
ПРЕДАТЕЛЬ.

― Не переживай, мы поймали Лейстрейнджа, ― продолжил Рон. ― Пока мы тут с тобой разговариваем, он уже заключен в Азкабане.

Драко широко распахнул глаза.

― Гермиона, ― мучительно выдавил он. Он, казалось, был просто не в силах произнести что-то связное.

― Он пытал ее Круциатусом, ― объяснил Гарри. Когда его голос оборвался, Драко с ужасом расширил глаза.

― Она мертва, да?

― Нет, она жива! ― быстро ответил Рон. ― Малфой, она жива. Но тебе стоит знать...

Но Драко дольше не мог этого выносить. Он оттолкнул Рона в сторону и ворвался в полумрак палаты. Лишь просачивающийся сквозь окно лунный свет падал на единственную в палате больничную койку и находившуюся на ней девушку. Она была так бледна, а щеки так холодны, что он уже был уверен, что Рон соврал ему, и на самом деле она мертва. Затем она с трудом открыла покрасневшие глаза, и он почувствовал такое огромное облегчение, что остатки самообладания покинули его, и он упал на колени у ее кровати.

― Драко? ― всхлипнула Гермиона.

― Все в порядке, милая, ты уже в безопасности, ― прошептал он в ответ, осторожно проводя рукой по ее волосам. ― Мне так жаль, Гермиона. Мне так жаль.

― Ребенок, ― произнесла она слабым и напряженным от боли голосом. ― Целители испробовали все... но он...он не смог...

Она судорожно разрыдалась, и Драко просто уже не смог подобрать нужные слова, чтобы ее утешить. Вместо этого он забрался к ней в кровать, притянул к себе и обнял, все крепче прижимая к своей груди, пока она рыдала. Так они и лежали, растворившись в боли и отчаянии от постигнувшей их потери, и он пообещал самому себе, что больше никогда она не пострадает из-за него. Поклялся себе защитить ее... любой ценой.

_________

* У.Шекспир, 18 сонет, перевод А.М. Финкеля