ФАНТОМ

Эпилог

Спустя три года...


― «Меня неверным другом не зови.
Как мог я изменить иль измениться?
Моя душа, душа моей любви,
В твоей груди, как мой залог, хранится.
Ты – мой приют, дарованный судьбой.
Я уходил и приходил обратно
Таким, как был, и приносил с собой
Живую воду, что смывает пятна.
Пускай грехи мою сжигают кровь,
Но не дошел я до последней грани,
Чтоб из скитаний не вернуться вновь
К тебе, источник всех благодеяний.
Что без тебя просторный этот свет?
Ты в нем одна. Другого счастья нет»*.

― Драко, тебе не кажется, что для Шекспира пока рановато?

Драко поднял голову и увидел у двери в детскую свою жену. Гермиона стояла, сложив на груди руки, в уголках губ играла улыбка. На ней было клюквенно-красное коктейльное платье, каштановые кудри спадали на обнаженные плечи, и выглядела она просто ослепительно. Она подошла и стала позади стула, на котором сидел Драко, обняла его и положила подбородок на макушку.

― Я подумал, ты предпочтешь, чтобы я читал ей Шекспира, а не квиддичную статистику ― улыбнулся он в ответ.

― Ну а почему бы ей не увлекаться и тем и другим? Для девочки вполне приемлемо любить квиддич.

― Нет, моя дочь никогда не будет играть в квиддич ― тоном, нетерпящим возражений сказал Драко. ― В школьных сборных по квиддичу слишком много мальчиков.

Он прижал дочь груди, словно в детскую прямо сейчас грозила ворваться табуном толпа подростков с играющими гормонами. Гермиона засмеялась и покачала головой.

― Драко, но она же не вечно будет ребенком. Когда-нибудь ей исполнится шестнадцать, и в нашу дверь постучит мальчик, который захочет пригласить ее на свидание. Что тогда будем делать?

― До этого дня еще лет пятнадцать, у меня куча времени, чтобы составить список походящих для таких случаев проклятий.

― Ты ее вконец избалуешь, Драко. Разве мало того, что твой отец заваливает ее возмутительно дорогими подарками?

― Ты же знаешь, он так выражает свою привязанность.

― Драко, скажи, сколько золотых погремушек на самом деле нужно ребенку?

Он пожал плечами, и Гермиона решила оставить пока эту тему. Затем она выпрямилась и слегка сжала его плечи.

― Пойдем, пора возвращаться на вечеринку, ― сказала она. ― Уже почти полночь, ты пренебрегаешь своими гостями.

― Как собеседник Лила гораздо привлекательнее Поттера. А уж чуши несет куда меньше Уизли.

Гермиона засмеялась, а их дочь, будто зная, что речь идет о ней, тихо гуркнула и потом снова забылась спокойным сном. Гермиона обошла стул Драко и осторожно взяла Лилу у него из рук. Он с нежностью наблюдал, как она поцеловала дочь в лоб, а затем отнесла в кроватку и уложила спать.
Он даже представить себе не мог человека счастливее, чем он.
Последние три года были нелегкими. Драко и Гермионе потребовалось немало времени, усилий и месяцы посещения психотерапевта, чтобы залечить старые раны и привыкнуть к возобновившейся семейной жизни. Кое-что, однако, так и не изменилось. Драко зачастую был погружен в раздумья, хотя с рождением Лилы год назад мрачные мысли посещали его значительно реже. Гермиона была все такой же упрямой и своенравной, и материнство лишь укрепило в ней эти качества.
Между ними так же часто происходили ссоры и недопонимания, но примирительный секс был все таким же восхитительным. Собственно, хозяйка местного цветочного магазина стала продавать «Специальные 'Прости меня' букеты», настолько часто Драко заказывал его в качестве умилостивительной жертвы для своей жены. Это был, конечно, всем известный букет маргариток.
Однако кое-что все-таки изменилось, как например отношения Драко с Гарри и Роном. Хотя все трое упорно называли друг друга по фамилиям (и Драко подозревал, что так будет всегда), между ними возникла весьма странная, но, в общем, крепкая дружба. За три года, прошедшие с тех пор, как Драко вернулся в Англию, между ними возникла лишь одна серьезная ссора, практически сразу после рождения Лилы. Сидя как-то в гостях у Малфоев, Рон имел глупость высказать, насколько он поражен тем, что у младенца может быть столько волос.
Драко, который в тайне радовался, что дочь унаследовала густые локоны матери, воспринял это замечание как личное оскорбление и тут же выставил его из квартиры, сказав, что и на порог не пустит, пока у него не появится хоть немного деликатности. И только спустя несколько месяцев, Рона наконец снова впустили в дом Малфоев, но лишь после того, как Гермиона терпеливо объяснила Драко, что Рон вовсе не хотел оскорбить их дочь и что если он хочет, чтобы в Роне появилось хоть немного деликатности, то ждать ему придется по меньшей мере тысячелетие.
Когда Гермиона была избрана первым за всю историю маглорожденным Министром магии, заменив за несколько месяцев до этого ушедшего на пенсию Кингсли Бруствера, жизнь их стала совсем сумасшедшей. Она тут же принялась осуществлять разительные перемены во всей магической Британии и доказала, что на политической арене с ней считаться необходимо. Драко часто шутил, что теперь ему сойдет с рук, что угодно, ведь он, в конце-то концов, трахает самого Министра магии.
Порой Драко просыпался посреди ночи в холодном поту от кошмаров, что кто-то или что-то отняло у него семью. Но затем он переворачивался, обнимал Гермиону и позволял себе забыться тихим сном, согреваясь успокаивающим теплом ее тела. С рождением Лилы страхи Драко возросли, и со временем он понял, что если любишь кого-то больше жизни, страх этот является платой. Он знал, что произойти в жизни может все, что угодно – он может однажды проснуться и потерять их обеих, потерять все – но он больше не терзал себя мыслями обо всех этих «а что, если» и стал жить сегодняшним днем. Ведь он на горьком опыте ощутил, что время взаймы все же гораздо лучше, чем ничего.
Тут мысли Драко прервал доносящийся из гостиной хор голосов, которые тянули в унисон:

― Десять... девять... восемь...

Он поднялся и подошел к Гермионе, склонившейся над кроваткой их дочери.

― Вот и вернулись на вечеринку, ― поддразнил он, обвивая руки вокруг ее талии.

Она улыбнулась и положила ладони ему на плечи.

― Ну ладно, здесь тоже неплохая компания.

― Три... два... ОДИН! С Новым Годом!

Квартира тут же заполнилась голосами, нараспев тянущими «Старое доброе время»** и звуком взрывающихся петард, нового продукта Всевозможных Волшебных Вредилок, который Рон с Джорджем решили сейчас же испробовать. Драко закатил глаза, наложил на дверь Заглушающие чары, и в комнате воцарилась умиротворяющая тишина.

― С Новым 2010, Драко, ― прошептала Гермиона и, встав на цыпочки, поцеловала его.

Придерживая за талию жену, Драко протянул вторую руку и положил на светловолосую макушку дочери, заключив в объятия всю семью.

― С Новым Годом, милая.

И снова целуя Гермиону, Драко вспоминал, как всегда любил, когда наступает новый год. Это словно перевернуть страницу и обнаружить чистый неисписанный лист пергамента, на котором можно написать все, что угодно. Начало чего-то нового никогда не бывало легким, но Драко знал, что порой оно стоит того, чтобы бороться.
А порой во второй раз все только лучше.

______

* У.Шекспир, сонет 109, перевод С.Маршака

** Старое доброе время (Auld Lang Syne) - шотландская песня на стихи Роберта Бёрнса, написанная в 1788 году. Известна во многих странах, особенно англоязычных, и чаще всего поётся при встрече Нового года, сразу после полуночи.