Разумное решение

5

    
      Дорога в Дорсетшир оказалась для Марианны нелегка. Правда, погода благоприятствовала путешествию — на дорогах было сухо, и для лошадей не слишком жарко; однако, хоть Марианна и помнила, что эти утомительные мили приближают ее к обетованному убежищу, каждый толчок, каждая тряска кареты становились для нее тяжелым испытанием.

      Несколько недель она провела почти без сна, и теперь, когда худшие страхи гибели и позора остались позади, ничего не желала так, как обрести наконец тихое, покойное местечко и восстановить силы, хотя бы одну ночь спокойно и сладко проспав. От природы Марианна была не слишком крепкого сложения, а горести, тяжелым грузом лежавшие у нее на сердце, могли бы усилить вдесятеро любое физическое недомогание. Теперь сердце ее освободилось от самого тяжкого груза: Марианна более не лила ежечасно слезы и не мучилась бессонницей, порожденной тревогами перед туманным будущим. Однако страдания, длившиеся несколько недель, оставили на ней свой след, и теперь она была измучена до глубины своего существа.

      Элинор сидела рядом с полковником Брэндоном: оба согласно настояли на том, чтобы Марианна удобно расположилась на сиденье одна, напротив них. Полковник Брэндон приказал кучеру останавливаться как можно чаще — везде, где остановки не слишком задерживали карету, и снабдил Марианну таким количеством подушек, что, если бы не утренняя тошнота, путешествия с большим комфортом нельзя было бы и желать. И все же Марианна с нетерпением ожидала конца пути — и, пожалуй, втайне мечтала о том, чтобы Элинор пореже интересовалась ее самочувствием, ибо даже разговоры с сестрой были для нее сейчас чересчур утомительны.

      Однако у Элинор были свои причины часто спрашивать о самочувствии сестры. Она ясно видела, что с самого отъезда Марианне нездоровится — хоть та и не подавала виду. Несколько раз Элинор замечала, как Марианна с гримасой боли прикладывает ладонь к животу, или устало прижимается лбом к холодному стеклу окошка и прикрывает глаза; однако все предположения о том, что ей дурно, особенно сделанные в присутствии полковника Брэндона, она решительно, даже с улыбкой отвергала.

      Элинор сомневалась, что сестра понимает глубину чувств полковника к ней. Любовь представлялась Марианне пламенной страстью, нескончаемым потоком нежных клятв и заверений в вечной преданности. На ее взгляд, любовь была несовместима с молчанием и сдержанностью, она не умела терпеть и ждать — а любовь полковника Брэндона была воплощением именно этих добродетелей, для Марианны, увы, пока непонятных и недоступных. Зло, причиненное ей Уиллоуби, быть может, немного умерило ее лихорадочные восторги и заставило взглянуть на дела сердечные более трезво; однако еще не настолько, чтобы наградить прозрением о том, сколь глубока и сильна привязанность полковника к ней.