{Реакции Клинок Рассекающий Демонов}

Обанай Игуро/ОЖП

Т/И

Собственное имя на запястье разит чистотой, извиваясь аккуратными вензелями. То, что твоя родственная душа подарит вместо первых слов приветствия имя, знакомое тебе с рождения, слегка смущает, однако, учитывая различные обстоятельства встреч соулмейтов, такое вполне могло быть уместным. Ты достаточно романтичная по своей натуре, отчего истории о людях, связанных божественным прикосновением, привлекали тебя еще с малолетнего возраста. Романы стали тебе ближе живых друзей, но твои родители, честно говоря, даже не пытались привить тебе любовь к чему-то другому. Да и в конце-то концов, был ли смысл, когда впереди тебя ждала вечная нежность в объятиях любимого человека? Спорный вопрос, однако будучи ребенком тебе не хотелось думать об обратном следствии такой крепкой связи.
Увлечение рассказами переросло в маниакальную жажду стать ближе к занавесочной тайне любого писателя, и в конечном итоге ты пришла к тому, где находилась здесь и сейчас. Курс журналистики. Да, не совсем то, чего могла желать глупая девочка-подросток, но это направление с согласия тебя и твоих родителей стало ключом к твоей будущей профессии, гораздо более перспективной, нежели чем писатель. Романами можно было зачитываться допоздна и дома, на выходных, когда у тебя могла появиться свободная минутка, а вот работа журналиста казалась тебе не такой примитивной, как все прочие, хотя бы благодаря своему контакту с окружающей действительностью. Самое то для твоей застенчивой души, размышляющей о том, как расправиться с многочисленными комплексами и стать уверенной в себе личностью. — Здравствуй, Игуро-кун, — вежливо приветствуешь сидящего за стойкой однокурсника, в ответ, ожидаемо, словив простой кивок. Присаживаешься подле него на высокий табурет и чувствуешь гадкую неловкость между вами, однако ни ты, ни парень не решаетесь продолжить беседу. Честно, с нелюдимым Обанаем проблемы в общении были не только у тебя, но и почти у всего потока, и лишь только один Кёджуро Ренгоку был способен вызвать у него помимо отстраненности необычайную страсть даже в простом обсуждении недавно вышедшей статьи. Необычайная не потому, что брюнет втягивался в процесс со всей душой, а из-за односложных ответов вроде «да», «нет», «ясно», «понятно», ну и так далее. По крайней мере, главному заводиле среди вашей группы тот не стеснялся отвечать таким образом. Ты не то, что бы стремилась заполучить кроху внимания от известнейшего зубрилы, но игнорирование вызывало в тебе необъяснимую досаду. Но, все же, учитывая твою застенчивость, подобное было и не удивительно. До этого вы ограничивались лишь короткими кивками при появлении друг друга, а тут ты, верно, раскрепощенная в ожидании приятного вечера с приятелями, решилась в кои-то веки сказать ему столь своеобразное «привет». — Смею вас разочаровать — Такуси, Ёсида и Араи не смогут прийти, — Кёджуро появляется резко и неожиданно, вгоняя в легкую краску тем, что он тут же обнимает тебя и Обаная со спины. — Значит, сегодняшний вечер будет пылать под нашим началом! То, что остальные однокурсники, до этого согласившиеся пойти в идзакая по приглашению Ренгоку, не явились, показалось тебе фатальным провалом. Пусть, может, ты и знала преуспевающего блондина еще со школы, а Игуро определенно не казался плохим человеком, как ни погляди, но пить с двумя парнями было как-то… Ну, как сказать… Определенно не так, как если бы это было, будь здесь Казуми-чан. — Ну так что, Т/И-чан, Обанай, — своим обращением к гетерохромному парню тот подтверждает их близкую дружбу, вгоняя тебя в смятение еще больше. Может, пока не стало слишком поздно, стоило и вовсе уйти? Не хотелось бы потерять голову и опозориться перед ними, ибо опора и поддержка в лице Ёсиды бесследно исчезли, видимо, до следующего понедельника. — Сегодня первая стопка за мой счет! Староста вашего коллектива огибает Игуро и присаживается рядом с ним, разрушая единственную преграду меж вами, и стоит только хозяину заведения разлить прохладное сакэ по маленьким стаканчикам, как за этим следует тост, спровоцированный Ренгоку в честь удачного окончания первого учебного семестра. Немного он, конечно, поспешил с таким заявлением, ибо статьи, написанные студентами, влияли на итоговые результаты, но все еще не были проверены. Опять же, узнать свои оценки вам было суждено лишь на следующей неделе. Один тост означает начало второго, и барная стойка своевременно заполняется различными закусками. К твоему удивлению, Игуро, вечно носящий на лице больничную маску, точным движением приспустил ее, дабы испить вместе с вами сладостный напиток, но из-за того, что ты переборщила с выпивкой, тебе не удалось разглядеть его. Незаметно все вокруг постепенно начало расплываться, включая образы сокурсников, но подать сигнал о том, что тебе уже достаточно, ты не сумела — язык был слишком развязан, а сил хватило только лишь на то, чтобы примостить свою голову на столе. Кёджуро активно рассуждал о том, какие организации он считал приемлемыми для того, чтобы податься туда после окончания вуза, и под его успокаивающий говор ты начала засыпать, впадая в беспросветную тьму. Следующим, что ты вспомнила, было ласковое прикосновение к своему плечу и чей-то посторонний голос. Веки словно намазали патокой, не позволяя распахнуть глаза, и где-то на границе опьяневшего разума зазвучало спешное бормотание, кажется, таксиста: — Может тебе помочь, а, парень? Девушка-то вроде переборщила, — нет и намека на злой умысел, и во тьме слышится совсем иной баритон — холодный, скользкий, но при том кипящий подозрением. — Сам справлюсь, — кто-то перекидывает твою руку через свое плечо, и кожей ты начинаешь чувствовать чье-то немое тепло даже сквозь тугую ткань водолазки. Дальше все происходило точно в тумане — померкли на фоне посторонние шумы, оставляя тебя наедине с самой собой, и лишь только проснувшись на следующий день ты смогла осознать, в какой неприятной ситуации вчера оказалась. Утро не бывает добрым, особенно для тех, кто позволил себе вечерком выпить лишнего, а потому голова у тебя и вовсе шла кругом, раскалываясь от малейших вибраций воздуха. — Т/И-чан, — хрипло доносится из трубки, когда ты отвечаешь на звонок Ренгоку, а тот как ни в чем не бывало интересуется, как ты вчера добралась до дома и все ли у тебя хорошо. — Слушай, это ведь ты вчера довел меня до квартиры, верно? — невероятно стыдно спрашивать о подобном, признавая то, в каком невменяемом состоянии ты вчера пребывала, но не поинтересоваться было бы выше твоих сил. — Я? Вроде, кажется, мы оба вчера хорошенько отдохнули! Повезло, что Обанай согласился развести нас по домам, — сухой кашель, кажется, у Кёджуро начался сушняк, и ты сама невольно ощутила горький ком в горле. — Ты вообще ничего не помнишь, Т/И-чан? — Нет, что ты! Просто хотела уточнить, а то помнится все как-то мутно, — тебя однокурснику хоть и не видно, но по твоему сбившемуся голосу легко было догадаться, что ты покраснела. И точно назло тебе в твоем воспоминании всплывает целый шлейф ароматов, состоящий из мокрого асфальта, бензина и капли цветочных трав. Если последнее принадлежало Игуро, то тогда… Боже, как неловко! И ведь надо было так умудриться, да еще и с тем, кто и так сторонился тебя с вашей первой встречи! Волосы на голове хочется рвать из-за своего проступка, но спустя полчаса ты своевременно успокаиваешься, обещая себе как следует поблагодарить парня и извиниться за доставленные неудобства. Только вот в понедельник Обанай Игуро отсутствует на занятиях — по словам Кёджуро, друг простудился в ночь их пьянки из-за ливня, и по причине того, что он и до этого некоторое время болел, перебиваясь антибиотиками, в постель тот свалился с ожидаемой температурой и болью в горле. С виду казалось, что ничего страшного в подобном не наблюдалось, но стоило тебе словить слух об осложнениях, как на душе у тебя заскребли кошки и дышать стало намного, намного тяжелее. Последняя учебная неделя перед эдакими каникулами проходила для тебя беспокойно, ибо ты не имела возможностей как-либо связаться с сокурсником и загладить вину. Осознание данного факта вгоняло в тоску, и даже Ёсида, внявшая твоим переживаниям, не могла вывести тебя из легкой депрессии. — Знаешь, ты просто слишком загоняешь себя, — пока ты доделываешь конспект, девушка потихоньку начинает собирать вещи. Почти все уже разошлись, но, впрочем, тебя не удивило то, что Кёджуро как обычно задерживался дольше остальных, помогая профессору разобрать документы. — Он сейчас болеет из-за меня, — нехотя встаешь и складываешься, бросая на русую строгий взгляд. — Да, конечно, ты ведь одна в ту субботу нажралась вусмерть, верно? Как я могла забыть! А Ренгоку так просто, чисто для антуража с вами сидел, — лукавая ухмылка вынуждает тебя признать, что, может, ты и впрямь слишком усердствуешь с развитием у себя чувства вины, но пустить собственную оплошность на самотек было бы как-то неправильно.
Когда вы уже собирались покинуть аудиторию, твое плечо накрывает чья-то тяжелая рука, и тебе приходится обернуться и чуть приподнять уголки губ при виде старосты. — Т/И-чан, — он выглядит бодрым, будто бы вовсе не уставшим после нудной лекции, и в золотых глазах мелькает неожиданная мольба, — ты свободна сейчас? — Да-а, — напрягаешься, крепче сжимая лямку сумки, в то время как подруга за твоей спиной страдальчески вздыхает. — Я вынужден просить тебя, но ты единственная, кому Обанай будет также рад, как и мне, — тебя точно окатывают холодной водой, вгоняя в прострацию, а блондин уже сует в твою свободную ладошку какую-то записку. — Проси, что хочешь, Т/И-чан, я все выполню! Здесь адрес и все, что нужно купить, а, да!.. Парень лезет в карман за бумажником, но ты тут же останавливаешь его, схватив за запястье. — Все в порядке, у меня есть деньги, — от такого заявления у Ёсиды отвисает челюсть, а сам Ренгоку только лишь добродушно смеется. — Игуро-куну настолько плохо, да?.. — У него родители в другом городе, так что ему некому помочь, — юноша запускает руку в свои волосы, повинно склоняя голову, — я бы и сам сходил, но сегодня мне нужно отвезти Сенджуро на конкурс, помнишь, я тебе рассказывал? — в ответ на это понимающе киваешь, в определенной степени радуясь такому стечению обстоятельств. — В общем, прости, что так нагружаю тебя, Т/И-чан, но если тебе что-то понадобится, проси, не стесняйся! — Нет, что ты, все в порядке, — искренне улыбаешься и чувствуешь, как в животе начинают порхать бабочки от волнения, — я сама очень беспокоюсь за Игуро-куна! Такое прямое заявление натягивает напряжение между Ренгоку и Ёсидой в тугую струну, и от этого ты краснеешь. Парень, одаривший вас обеих своим светлым ликом, вновь благодарит тебя и спешит отправиться по своим делам, оставляя тебя на растерзание недовольной подруге. — И что это сейчас было? Ты у нас в добродетели подалась, а, Т/И? — та скрещивает руки на груди, ворча себе под нос нелестные комментарии, и это не прекращается даже после того, как вы оказываетесь на свежем воздухе. — Казуми-чан, я должна хоть как-то отплатить ему за помощь, — пожимаешь плечами и ощущаешь некую окрыленность. — Подумаешь, пьяную до дома довез, то же мне, джентльмен, — фыркает она, — или… Только не говори, что втюрилась в этого болезного! — Что?.. — теряешься и чуть не спотыкаешься на ровном месте. — Не говори ерунды, просто нехорошо так! Надо отплачивать людям добром за добро, — отворачиваешься, дабы скрыть свою помидорную физиономию от пристального внимания голубоглазой. — Ага, только смотри, будет ли смысл влюбляться, если и у него, и у тебя уже есть соулмейты, — ты не знаешь причины, по которой твое сердце сжалось из-за чужого замечания, и поэтому спешишь поскорее попрощаться с ней и отправиться в район, где жил Игуро. Все, что ты купила для него, в точности соответствовало списку: таблетки, какой-то сироп, название которого совпадало с сотней таких же из реклам, и, конечно же, продукты. Ты так сильно разошлась в этом вопросе, что даже накупила всяких сладостей, надеясь порадовать тем самого нелюдимого студента в вашей компании. Звонок в дверь незнакомой квартиры отрезвляет, и лицо Обаная, скрытое за больничной маской, в удивлении искривляется, стоит ему заметить тебя на лестничной клетке. — Т/И? — спрашивает брюнет, будто бы неуверенный в том, ты ли стоишь перед ним, или это всего лишь жалкие галлюцинации. Его первое слово. Твое имя. Сердце бешено бьется, так и норовя выскочить из груди, и ноги подкашиваются, отчего ты слегка заваливаешься вперед, из-за нехватки воздуха хватаясь за плечо парня. Он поддерживает тебя за талию, не позволяя упасть, и ты вновь начинаешь чувствовать знакомый запах. Кажется, лечебных трав, таких, из которых обычно заваривали чай. Все происходит словно в тумане, и то, каким образом больной человек умудряется дотащить тебя до дивана и донести тяжелый пакет с покупками на кухню, остается для тебя величайшей загадкой. — Игуро-кун, — шепчешь тихо, боясь быть слишком громкой в столь тихом омуте обреченности, — ты… мой соулмейт? Пальцы начинают покалывать в приятной эйфории, и когда на тебя смотрят два глаза: бирюзовый и желтый, ты в принципе забываешь, как вообще нужно дышать. Он молчит с того момента, как зашел в гостиную, и лишь после твоего вопроса решает приблизится и присесть на корточки прямо напротив тебя. — Ты знал? Еще с той субботы, верно?.. — день, когда ты впервые обратилась к нему, и подтверждением твоих слов является бледное запястье, обнаженное юношей без зазора. — Почему же ты ничего не сказал? — А ты бы хотела? — пока ты рассматриваешь собственные слова, компактным почерком рассекающие чистую кожу, он продолжает сканировать тебя взглядом. Близость, коей вы отдались сейчас, кажется просто нерушимой, и стоит тебе коснуться чужих чернил, как Обанай тут же вздрагивает. — Конечно, как о таком вообще можно спрашивать? Ты ведь мой соулмейт, естественно, что любое твое слово для меня… — накрываешь его ладони своими, пытаясь согреть родственную душу в такой ответственный момент, — драгоценно. Все это слишком необычно. Такой внезапно открытый Игуро, твоя решимость по отношению к вашей связи, коей ты дорожила с самого детства, и подобную идиллию, к вашему общему сожалению, нарушает еще один обитатель этого дома, из-за присутствия которого ты невольно вскрикиваешь. Что-то скользкое сползает по оголенному плечу и с твоей руки быстро переползает на гетерохромного, обвиваясь вокруг его шеи. Ты в этот момент заскакиваешь с ногами на диван и еле сдерживаешься от того, чтобы не забиться в истерике, чувствуя крайнее омерзение. Черт, черт, черт… Это была змея, и, Господи, она только что проползла по твоей… Как же неприятно! — Прости, я должен был предупредить, — парень ласково поглаживает белую змейку, когда та подставляет для этого свою макушку, и стоит тебе узреть эту зверюшку в столь милом аспекте, да еще и вкупе с Обанаем, чуть ли не жмурившимся от удовольствия, как все твои страхи ненадолго, но отпускает. — Это Кабурамару, мой друг. — Игуро-кун, — пытаешься пресечь дрожь в голосе, но выходит плохо, — я… прости, не ожидала, что ты… любитель змей. Я немного не привыкла к ним, извини. — Все в порядке, — он поднимается, и глядит в сторону кухни, — может, чаю? На улице, кажется, похолодало… Брюнет переводит на тебя задумчивый взор, подмечая то, в какой легкой одежде ты заявилась к нему, и лицо твое озаряет улыбка, полная тепла и заботы. — Я бы могла приготовить что-нибудь, если ты не против, — очевидно, что его такое предложение привело в восторг, хоть оно и стало неожиданным, и начинающему журналисту глубоко повезло, что его румянец скрыла маска.