Аполлинарий;;

4. Кира;;

Я проснулся глубокой ночью от кошмара. Приподнявшись, я облокотился на постель и потянулся к телефону, который стоял на зарядке. Пять утра, но за окном было темно. Будто кто-то натянул на всю улицу черное одеяло, и я задыхаюсь от того, что остался под ним замурованный собственными страхами. Надеваю носки, чтобы не шуметь, и иду на кухню за стаканом воды.

Он ни полон, ни пуст. Мой стакан из пластика, а в нем кипяток.

Мне снилась Аня. Она говорила, что хотела бы вернуться на родину, в Андреевцы, сходить на могилу сестры и забрать свои детские носки, связанные бабушкой. Когда-то она в жизни говорила мне об этом, но я понятия не имею, почему это осталось у меня в памяти, впечаталось в каждый нейрон мозга. Этот сон снится мне часто, и я уже наизусть запомнил её внешность, потому что после её суицида стал постепенно забывать.

Её русые волосы по живот пахли какой-то прохладой, крапивой и полынью. Этому было объяснение: Аня всегда мыла волосы водой из крапивы. Мы с ней всегда ходили собирать их, и я, как герой, рвал для неё эти жгучие травы. Потом мы шли к ней домой, промывали крапиву, брали ведро и клали их туда. Наливали воды и ставили кипятиться. Временами она и меня заставляла использовать такой метод, уверяя, что волосы станут лучше. У неё они были идеальные...

Анины глаза точно такие же, как у Толика. Наверное, только из-за этого я начал дружить с ней. В них всегда было что-то мягкое, настойчивое. Полная противоположность меня во всём. Мои глаза часто смеются; они нахальные.

Я пошел обратно в комнату, зажег свечу, и лег обратно на кровать. Спать не хотелось. Я был поглощен мыслями о прошлом. Таком... теплом, родном. Тогда всё было по-другому. Даже Толик был другим. Но не я.

Меня всегда посещает чувство, что вся моя жизнь — это подготовка к полному отображению себя, будто я актер своего же театра, где никого нет. Я актер, я режиссер, я оператор, и я же монтажер. У меня свой взгляд на мир (как голландский угол), но он такой отвратительный, что никто не захочет взять мои глаза и посмотреть через них. Хотя вижу я идеально чисто. Генетика.

Это всего лишь тоска по жизни. Не более. Я больше ничего не чувствую кроме тоски и злобной радости. Остальные эмоции не запрограммированы во мне. Никогда не жалел об этом.

Заснул я только к шести, но в половине седьмого мне опять пришлось встать из-за школы. Мама сказала, что я вчера заснул в шесть. Получается, я спал одиннадцать часов, и даже забыл, что мама пошла вечером на собрание.