Аполлинарий;;

7. Подслушано;;

Антон явился ко мне домой пьяным, с грязными ботинками и порванной шапкой. Я чувствовал себя жутко неловко перед Владом, но Тоха быстро взял себя в руки и улыбнулся своему новому, оказывается, и в дальнейшем близкому другу.

Когда Влада позвала моя мать с кухни, я набросился на Антоху с вопросами, какого, мать его, хрена. Он выставил свои руки вперед, как будто я собирался наброситься на него, и попросил холодный душ. Я дал Антону его полотенце, которое он забыл у меня ещё летом, и отправил в ванную.

Мне было очень стыдно. Наверное, Влад думает, что мой единственный друг Тоха — конченый алкоголик, а ещё, возможно, дебошир и неудачник. Несмотря на то, что Влад знает всё про Антона, я чувствовал себя не в своей тарелке. Как будто меня предали.

Герди лежал на полу и игрался с моим носком. Я тут же убрал носок и взял собаку на руки. Почесав его за ухом, он почему-то вырвался из рук и убежал на кухню. Видимо, с появления в этом доме Антона и Владимира я никому не нравлюсь.

Через пять минут вышел Тоха. По его синим глазам видно, что ему стало лучше. Освежившись, он по-хозяйски взял мой дезодорант, одеколон и попросил толстовку с штанами. Я начал закипать, но дал ему вещи. Теперь Антон пах как я и выглядел тоже как я. Ему бы ещё волосы темные и глаза карими сделать, тогда мы стали братьями.

— Рассказывай, — я сел на заправленную кровать. Антон сел следом за мной, приподняв каким-то образом подол пледа. Черт, он даже сидит неаккуратно.

— Короче, я виделся с Линой и её подругой. Это, как там её... Кира! Вот. Ну, Лина сказала, что они там в кафе празднуют чей-то день рождения, я пошел с ними. Они мне налили коньяка, шампанского... и мне мама резко позвонила. Я ей сказал, что иду домой. В общем, пока я шел, то зацепил шапку за ветку, а ботинки испачкались в лужах, — Антон почесал затылок и извиняюще посмотрел на меня. — А потом ты мне пишешь, мол, твой друг какой-то приехал. Ну я и пришел по твоему зову. Кстати, что за Влад? — он улыбнулся и разлегся на кровати звездочкой.

— Значит, ты общаешься с Линой... — это единственное, что я понял из его монолога. — Хорошо она устроилась.

— Она, кстати, просила передать листочек, — Тоха резко встал, взял свои вещи со стула и начал проверять карманы. — Вот!

Он дал мне маленький белый листочек. Я развернул его и увидел знакомый почерк. Ник в телеграме и просьба написать ей. Буквы, построенные в ряд как солдаты, уклонялись в левую сторону. Мне всегда нравилось, как она пишет букву «я». Даже прописью она получалась у неё обычной, но в то же время резкой. Как медик.