Ира и Лиза Страшно красива/ЗАКОНЧЕН/

Глава 6

Я переменила имя. Отныне — никакой Лизы. От Лизы ничего не осталось. Лиза Андрияненко умерла. Я больше не хотела так зваться.

В Интернете я узнала значение своего имени, и это стало последним гвоздем, заколотившим гроб с прежней Лизой. Имя имело греческое происхождение и в переводе означало «обаятельный». Уже ложь. Тогда я стала искать, как на других языках будет слово «уродливый». Самым коротким и впечатляющим оказалось испанское слово «feo». (Зная это, кто решится назвать свою дочь Фео?) Я подумывала назвать себя так, но в конце концов остановилась на имени Мавра. В переводе оно означало «уродливая». Мне это вполне подходило: я жила в темном и довольно мрачном мире. Я стала Маврой. Все — то есть Магда и Уилл — теперь звали меня только так. Я была олицетворением уродливости.

И жила я в темноте. Я спала днем, а ночью, когда никто меня не видел, гуляла по улицам и ездил в пустом метро.

Я дочитал «Собор Парижской Богоматери» (печальный конец — всех настигла смерть). После этого взялась за «Призрака Оперы». Книга очень отличалась от дурацкого сюжета мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера. Призрак вовсе не был непонятым романтическим неудачником. Убийца, годами державший в страхе весь оперный театр, — вот он кто. Призрак похитил молоденькую певицу и пытался силой добиться от нее любви, которой был лишен.

Я понимала чувства главного героя. Я сполна познала отчаяние. Я вдоволь набродилась по темным улицам, напрасно выискивая хотя бы маленький огонек надежды. Я вполне осознала: одиночество порою становится непереносимым и может толкнуть на убийство.

Я жалела, что не живу в недрах громадного оперного театра или собора. Я жалела, что не могу, подобно Кинг-Конгу из фильма, забраться на крышу Эмпайр-стейт-билдинга. Но вместо этого у меня были только книги; книги и бесчисленные улицы Нью-Йорка, заполненные глупыми и равнодушными людьми. Иногда я пряталась возле баров, там где потемнее, и смотрела, как подвыпившие парочки торопятся в темноту, чтобы заняться сексом. Я слышала их вздохи, сопение и стоны. Следя за такой парочкой, я представляла на месте парня себя, воображала, будто это меня сейчас обнимают, и мне в ухо, вместе со страстным шепотом, веет горячее женское дыхание. Я могла без труда обхватить когтями шею очередного счастливца и убить его на месте, а девчонку притащить к себе в логово и заставить отдаться мне, вне зависимости от ее чувств. Конечно, я бы не решилась на такое, но меня пугала сама мысль. Пугало то, что эта мысль появилась в моей голове.