Моя Вселенная

4. Ритуал

Сколько бы я не стоял под душем и не умывался, предательский румянец не желал покидать моё лицо, глаза сверкали как два глубоководных фонаря и вообще мой вид бесил нещадно, от чего видеть себя не хотелось. Проблемка только в том, что от себя не сбежишь, поэтому терпим и плывём дальше.

После того, как я полностью привёл себя в порядок и переоделся в простую футболку и шорты, а выход из спальни невозможно было оттягивать, я тихонько покинул свой форт и двинулся с разведкой на поле боя, в поисках противника. Дом был по-сонному тих и пуст, несмотря на то, что время неумолимо стремилось к полудню, я проспал где-то 5 часов, но на удивление чувствовал себя бодрым...а может взведённым, как заряженный мушкет, того и гляди расстреляю любой звук в приступе паники.

Молча обследовав всю доступную мне территорию, я замер на пороге спальни из которой выскочил часом ранее и осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Противник спал, удобно устроившись на животе и подгребя под себя подушку, на которой недавно покоилась моя голова. Кажется вокруг груди лопнули стальные обручи, которые её сжимали всё это время. Теодор был в своём духе, даже в детстве он спал так крепко, что я мог разрисовать его зубной пастой или смотреть рядом мультфильм на полной громкости, он даже ухом не вёл. И всё-таки почему-то я ощутил привкус досады, этот умелец довёл меня до звёздочек в глазах, а сам сладко спал, ничего даже не подозревая.

Спящая красавица изволила появиться на кухне, где я уже успел приготовить и съесть свою часть то ли завтрака, то ли обеда, только после часу дня. У меня было скайп совещание с помощницей и моим арт-агентом по поводу предстоящей поездки, поэтому я не сразу заметил Теодора. Увлечённо жестикулируя сигаретой, зажатой между пальцами, я объяснял Саре и Джону, что не согласен со списком картин, которые они предлагают для выставки и отправлю свой, с настоятельной рекомендацией к его утверждению. Неосознанно ощутив что-то лопатками, я обернулся на вход в кухню... и пропал.

Глаза Тедди ошеломили меня своей нежностью, он стоял, прислонившись к косяку, в одних пижамных штанах, сложив руки на груди. Взгляд словно прирос к нему, точнее к месту над его сердцем, на котором красовалась татуировка, полностью повторявшая мою. Бесцеремонно оборвав звонок, со словами, что перезвоню, я продолжил пялиться, не разрывая наш зрительный контакт ни на секунду, словно держа его на мушке.