Тэхён лежал под теплым одеялом, смотря, как темное небо окрашивается на горизонте желто-розовым цветом. Его ладонь трогала аккуратно живот через хлопчатобумажную ткань пижамы. А еще он, наконец-то, выспался. Ему не снился Чонгук. И Хосок тоже не снился. Он вообще не видел сновидений. Дверь тихонько скрипнула, пропуская внутрь сначала папину макушку, после — улыбающееся лицо. Папа толкнул дверь, проходя внутрь комнаты спиной, держа в руках поднос с фруктами и овсяной кашей. Тэхен слабо улыбнулся, приподнимаясь, опершись спиной о спинку кровати.
- Доброе утро, сыночек, — ласково проговорил папа, ставя на чужие колени поднос и садясь рядом. — Ты выспался? — Доброе, — ответил Тэхен, даже не глядя на еду. — Дома спится как-то по-особенному хорошо. Спасибо… вам с отцом, — младший омега опустил взгляд. — Глупости, лисенок, — мотнул головой папа. Он провел ладонью по спутанным волосам и взгляд его стал каким-то жалостным. — Поешь. Тебе сейчас необходимы витамины. И малышу тоже, — на его губах расцвела улыбка. Сокджин поднял тэхенову голову за подбородок, поглаживая по щекам большими пальцами. — Не переживай о Хосоке, солнышко. Он любит тебя. — Любит? — голос у Тэхена дрогнул. — Он… он не вернется ко мне больше. — Ты бы видел его глаза, когда он смотрит на тебя, глупенький, — рассмеялся папа. — А теперь, когда у вас будет ребенок, он полюбит тебя во сто крат сильнее. Тэхен закусил губу, чтобы не брызнуть слезами и отвернул голову. Папа обнял его со вздохом, прижимая к груди крепко-крепко, как когда-то обнимал его Тэхен. Если бы только он знал правду, думает Тэхен, он бы не сидел с ним рядом, прижимая к себе, как самую хрупкую драгоценность мира; он бы шарахался его, как от прокаженного, выгнал взашей и приказал забыть об отчем доме. — Спасибо, — шепчет Тэхен. «За то, что веришь в ложь», вертится на языке, но Тэхен молчит. — Все будет в порядке, просто дай ему время, — папа оставляет легкий поцелуй на лбу и встает. — Собирайся, лисенок. Отец отвезет тебя в университет. Пока еще можешь, нужно продолжать учиться, — улыбнувшись, папа покинул комнату, оставляя Тэхена в объятиях холодного воздуха. Тэхен с отвращением посмотрел на поднос перед собой, едва сдерживая в себе порыв скинуть его на пол, разбить тарелки и испортить с любовью приготовленный для него завтрак. Ему хотелось взвыть, зарыться с головой в подушки и замотаться в одеяло, словно в кокон. Поставив поднос на тумбу, так и не притронувшись к еде, Тэхен поднялся, распахивая настежь окно и вдыхая до боли городской воздух с примесью выхлопных газов. И ясно понимал одно: теперь он должен жить. Он обязан тому маленькому существу, которое найдет опору и защиту в нем самом. Он зачем-то вновь положил ладонь на свой плоский живот, где его малыш еще совсем песчинка, планктон и прошептал: — Ради тебя, — хрипло, поломано; он должен вырасти. Отец Тэхену больше не доверял — отвозил в университет и забирал оттуда же сам, папа не понимал причину такого недоверия, Тэхен тихо вздыхал, когда отец в очередной раз пригвождал его взглядом к стене, стоит ему только открыть рот и оставалось только покорно сидеть в машине, смотря на проносящиеся мимо высотки. На просьбу ездить хотя бы на автобусе отец прорычал резкое и категоричное «Нет». Он боялся, что Тэхен вновь сбежит, сорвется, нагрешит хуже, чем есть, а потому держал в узде, контролировал, не давал вздохнуть спокойно. — Отец, — не выдерживает однажды Тэхен, провожая взглядом вывеску знакомого кафе. — Когда ты перестанешь? Отец промолчал, крепко сжимая зубы до боли. Тэхен увидел уже знакомые желваки и злость на лице, опуская затравленный взгляд на колени. Может быть, ему стоило промолчать и не лезть в это вовсе. В конце-концов, он заслужил это отношение к себе. — Тэхен, чей это ребенок? — получилось грубее и громче, чем Намджун хотел, но он не мог не. Ему важно знать. Тэхен начал жевать губу и отвернул голову в сторону окна. Конечно, он знал, чей он. Хосок не позволял себе ничего, кроме трепетных поцелуев, да Тэхен и не смог бы после Чонгука. В груди неприятно саднило. — Мой, — ответил он после затянувшегося молчания. — Отец, он… он еще в городе? — осторожно спросил Тэхен, перебирая пальцами манжеты на выглаженной рубашке. — Надеюсь, что нет, — выплюнул отец, интонацией давая понять, что тема закрыта. — Сколько пар у тебя сегодня? — Четыре, — со вздохом ответил Тэхен. — Отлично. В пять я буду ждать тебя. Не дай Бог тебя не будет на парковке, Тэхен, — омега понимающе кивнул, понуро опустив голову. Машина с визгом тормозов остановилась. Тэхен бросил взгляд на игнорирующего его отца и вышел из машины, аккуратно прикрывая за собой дверь. Он шел медленно, с понурыми плечами и неприятным жжением в области груди. — Тэхен! — окрикнул его отец. Тэхен обернулся, застывая. Отец, громко хлопая дверью, вылетел из машины, подходя к нему грозовой тучей и занес руку — Тэхен зажмурился, готовясь к удару и позору, но вопреки всему, Намджун стиснул его в объятиях, прижимая к себе до хруста костей. У Тэхена брызнули слезы. — Сынок, — сорвано позвал его Намджун, беря в ладони аккуратное заплаканное лицо. — Я знаю, что это не твоя вина. Это то, что мы… не можем контролировать. Это неподвластно нам, но это неправильно, сын. Я люблю тебя до боли в своем старом сердце, — Тэхену показалось, что его грозный отец сам готов расплакаться. — Я тоже. Тоже, так сильно, отец, я так сильно люблю вас, — прошептал, всхлипывая, Тэхен, прижимаясь к сильной отцовской груди. — Пожалуйста, умоляю, не глупи. Забудь о нем, — Намджун зарылся носом в тэхеновы волосы, целуя в висок. — И не потеряй Хосока. Чонгук никогда не сможет дать тебе столько, сколько сможет дать он. Пусть Чонгук умрет для тебя так же, как умер для меня. Тэхен промолчал, крепче прижимаясь к отцу. Если бы Тэхен только мог его похоронить в себе, засыпать сырой землей и забросить безымянную могилу, он бы сделал это не раздумывая. О, Господи, если бы он только мог, он бы все отдал. Если бы он только мог… — Ну, все, солнце, беги, — отец улыбнулся впервые за долгое время, обнажая любимые ямочки. — И не опаздывай, ты все еще под моим надзором. Намджун оставил легкий поцелуй в выкрашенную макушку, возвращаясь в машину и, улыбаясь, помахал рукой. Тэхен помахал в ответ, улыбаясь натянуто, фальшиво. У него через пять минут первая пара и отец уже уехал, оставляя после себя лишь причудливый танец пылинок в воздухе. Если бы только Тэхен мог убить Чонгука в себе. Но он не может. Тэхен бежит к метро, выискивая беглым взглядом нужную ветку и молясь в голове всем известным ему богам, чтобы Чонгук был дома, в своей квартире, один или с кем-то еще, хмельной или трезвый, злой или спокойный, только лишь бы был. Только бы не уехал никуда, не пропал без вести, не оставив зацепок и координат на себя, только бы он был там. Только бы дождался Тэхена. Он пулей поднимается все семнадцать этажей, выдыхаясь где-то между пятым и шестым, но все равно бежит, прижимая свою сумку к бедру и крепко держась за перила. Долго восстанавливает дыхание перед закрытой дверью чонгуковой квартиры, упираясь ладонью в стену и дышит через рот; на самом деле ему просто не хватает сил постучать в дверь и услышать в ответ тишину. Но он стучит. И в ответ действительно тишина. Тэхеново сердце пропускает несколько ударов. В уголках глаз скапливаются слезы. Последняя ниточка надежды с треском разрывается
