Хмель кружил голову, но еще больше опьяняла страсть, жаром бегущая вместе с кровью по артериям. Она сладким туманом заволокла сознание, обнажила скрытые доселе желания, толкая к их исполнению.
Прикосновение прохладных пальцев к разгоряченному телу, то нежные, то страстные поцелуи, крепость мужского тела, прижимающего к себе женское, ее тонкие пальцы ...
Она жадно хватала воздух, когда мужские пальцы сжали небольшую упругую грудь, и когда ангел слегка прикусил затвердевший сосок. Ногти сильнее впились в кожу на спине, оставляя после глубокие следы-полумесяцы, как только рука, еще недавно сжимавшая грудь, спустилась вниз: скользнула по животу, задержавшись и обводя пупок, затем игриво проводя прямую линию, спустились к лобку и, наконец, достигла заветной цели.
Приглушенный стон сорвался с ее губ, когда следом за пальцами, туда проник и язык Марка… Стеснение, вызванное ранее неизведанной лаской, почти сразу же было смещено наслаждением. Где только ангел этому научился, осталось для девушки загадкой, хотя она особо и не задавалась этим вопросом.
Она стонала, сжимая то и дело простыни, а он продолжал ее ласкать, обхватив узкие берда.
Где-то там вдалеке лаяла собака, шумели машины, проезжая мимо дома, смех доносился из соседней квартиры, но это все доносилось лишь отголосками, будто комнату накрыл стеклянный купол.
Горячие дыхание партнера, сбивчивое и частое. Сердце, которое будто кувалда, билось в груди. И желание ощутить его, терзало изнывающее тело.
— Так, ведь нельзя да? — прижимаясь к нему крепче, прошептала Моника.
— Нельзя.
— Но ...
— Забудь обо всем… Просто забудь...
И она забыла — не насовсем, на короткое время. Отпустила все то, что сдерживало ее… полностью отдалась ему и бурлившей внутри страсти.
Когда он вошел в нее, Моника сильнее прижала к себе мужчину, но вот короткая вспышка боли прошла, и её объятия стали расслабленней.
— Не уходи… — страх смерти и одиночества для нее сплелся в один тугой клубок, который то и дело давил в груди, напоминая о себе.
Вот, и сейчас настал этот момент, когда Моника испугалась
потерять то единственное, что обрела, стоя почти у самого конца своего пути.
— Не уйду.
Просить смерть задержаться, потому что рядом больше никого нет. Она останется, потому что так же одинока ...
Ирония циничной госпожи Судьбы, решивший в шутку соединить двоих и посмотреть, что из этого выйдет.
