И долгий, протяжный стон.
И тяжёлый, тёмный взгляд - на выгнувшегося всем телом, а после обессиленно рухнувшего на медвежий мех Феденьку. На его пылающие лихорадочным жаром щёки, на дрожащие, прикрытые ресницы, на широко раскинутые ноги. На белесые пятна - чьи? - на его животе и бёдрах.
- Феденька... - прохрипел царь, неверной рукой размазывая семя по влажной, горячей коже. - Феденька... Мой...
Мальчишка дрожал всем телом, судорожно, едва различимо всхлипывая. Лицо его всё было покрыто испариной и, кажется, слезами. Бёдра, испачканные в жарком семени, крупно подрагивали, и Федя глухо застонал, когда Иван бережно провёл по ним ладонью.
- Тише... Вот так...
Было невыносимо жарко. Воспалённый, взбудораженный до предела разум и тело постепенно успокаивались, их обоих окутывала безмятежность и сонливость отпустившего чувственного напряжения. Позже нужно будет обтереть своего мальчика от семени и пота, помочь ему, полусонному, беспомощному, забраться на печь, в тепло, укрыть, прижать, позволить уснуть у себя на груди, может быть, разжечь ещё раз получше огонь, если Иван не забыл ещё, как это делается - не хватало застудиться, если печка погаснет. И заснуть, крепко и сладко, до утра.
Но это потом, потом. А пока - прижимать к себе дрожащего в полубеспамятстве, постепенно успокаивающегося возлюбленного, вслепую трогать губами его влажные волосы и бережно поглаживать мокрую спину.
***
- Мародёры мы с тобой, Федька, - засмеялся Иван, когда Федя сел с ним рядом на крыльцо и протянул ломоть хлеба, щедро смазанный маслом. Взял из запасов бедного лесника. - Надо будет ему какой мошны послать в благодарность за приют, что ли.
Они заснули беспробудным, тяжёлым сном без сновидений и проснулись только когда уже догорал рассвет. Утро выдалось дождливым и зябким, и Иван укрывал Федю шубой, оберегая от слякоти. Басманов жался послушно и охотно, а в ответ на шутку рассмеялся серебристо и скорчил рожицу.
Интересно, куда это подевались его придворные? Пора бы уже и отыскать их, что за лентяи, царь пропал, чёрт знает где провёл ночь, а они там, должно быть, в бабки режутся да вино хлещут! Разгильдяи. Распустил он их, ох, распустил. Как Федька появился - вообще размяк, верёвки из него вить можно. Построже надо.
