Пока все игроки, только что закончившие по идее задумывавшийся, как дружеский, но в результате получившийся вполне интенсивным матч разошлись по комнатам, чтобы переодеться и привести себя в порядок перед обедом, Гермиона забрела в комнату, где ещё стояли напитки и лёгкие закуски. Как это часто случалось с молодой женщиной уже практически два года, память вновь услужливо представляла факты из прошлого, только теперь они все интерпретировались по-новому. В частности, образ вновь сражающихся за снитч Драко Малфоя и Гарри Поттера непроизвольно воссоздал перед мысленным оком столько аналогичных матчей между Слизерином и Гриффиндором.
К тому моменту, когда парни начали активно соревноваться друг с другом, Гермиона уже заставила себя вообще не обращать внимание на юного Малфоя. Поэтому девочка даже мысленно никогда не признавалась самой себе, как отлично он играет, что ему необыкновенно идёт форма Слизерина, или уже совершенно преступные и недопустимые мысли: Драко Малфой действительно шикарно смотрелся на своей метле. Магглорождённая волшебница не должна была думать подобное о чистокровном снобе. Ведь в конце концов, Гермиона не мазохистка, и вообще ничем не хуже любого из них, рождённых в этом мире от неё родителей-волшебников.
А вот сегодня всё, что она так тщательно научилась игнорировать, обрушилось на неё практически одновременно. Конечно, от внимания мисс Грейнджер не ускользнуло, насколько факт более открытого или восторженного поведения отца не просто раздражал, а вывел из себя всегда сдержанного Скорпиуса. И конечно же, давно умудренная жизнью молодая женщина прекрасно понимала причину раздражения мальчика. Проблема была даже не в том, что она сама в глазах практически всего волшебного мира уже занимала место Астории. Хуже было, что Скорпиус теперь подозревал другое: Астория Гринграсс всегда занимала место Гермионы.
Но даже не об этом, задумчиво глядя вдаль и машинально играя сжатым в руке стаканом воды, размышляла в данный момент мадам министр магии. Мысленно, она вновь перенеслась в самое начало своего второго года обучения в Хогвартсе, ещё до начало событий с Василиском и дневником Тома Реддла.
Словно наяву, она видела и собственный разговор с Люциусом Малфоем в книжном магазине, и первую стычку года с самим Драко, когда команды Гриффиндора и Слизерина столкнулись по дороге на тренировку. Тот самый день, когда Малфой впервые назвал её грязнокровкой. Правда, сейчас молодая женщина интерпретирована информацию слегка по-другому и, осведомлённая о всех нюансах событий того времени, вообще была способна взглянуть на происходящее с нового угла.
