ОСТИН: к диким водам и неведомым берегам

Глава 19. Взгляд из океана

Конечно, Мерсиайд не был столь велик, подобно прославленному Бронтфеллу, но тем не менее всячески старался не уступать ему в красоте как снаружи, так и внутри. И Ханна убедилась в том с первых секунд пребывания во дворце, ибо облицованные золотым кирпичом стены и широкоугольные колонны было уж очень тяжело упустить из виду. Но в первую очередь глазам женщины открылся огромный фонтан, представляющий из себя величественную статую белоснежного павлина, над перышками которого филигранно поработал талантливый скульптор. Благородная птица с великолепным, распушенным хвостом, кончики перьев которого прекрасно справлялись с ролью водяного источника. Ханна замерла в уже привычном для королевы Лавании изумлении, ибо та зачастую ловила взглядом гостей, чьи лица были поражены мерсиайдской птичкой. Прямо за фонтаном дворец охраняли расписанные мозаикой широкие ворота, у которых собралась стража.

Карета остановилась, и королева неспешно покинула экипаж. Навстречу ей бросился дворецкий, весьма приятный дядюшка, к слову. К сожалению, его имя совсем выветрилось из моей головы, ну а Ханне и вовсе не довелось познакомиться с узкоплечим джентльменом, лицо которого украшали усы кренделем. Переговорив с дворецким, мужчина приветливо кивнул женщине, и Ханна, напоследок обведя взглядом высокий купол, что отливал серебром на свету, отправилась следом за ним. Не стану заверять вас в том, что сердце женщины было переполнено большой радостью, а новая, широкая и просторная комната заставила забыть о маленькой комнатушке в Бронтфелле. Ханну, хоть в душе и восхищающуюся причудами дворца, вовсе не интересовали его красоты. Ибо она по-прежнему не имела ни малейшего понятия о том, в порядке ли ее дорогая Шерри-Джейн, где она... Да и потом, отъезд Ханны был столь быстр, что женщине даже не оставили времени чиркнуть и послать весточку семье. Разумеется, сейчас было не самое подходящее время для того, чтобы любоваться хрустальными вазами, высокими зеркалами и прогуливаться по широким коридорам. Но нам-то с вами незачем отказывать себе в прогулке, ведь так? И поэтому, пока Ханна располагалась в светлой спальне третьего этажа, я проведу вам небольшую экскурсию по Мерсиайду. Самым прекрасным местом в королевстве считался тронный зал, и он по праву заслужил уникальную и дарованную на всю жизнь возможность стоять на первом месте. Его зеркальные стены по-прежнему запоминают лица гостей, с нескрываемым восторгом вертящих головой по кругу. И как только их взгляд взмывает вверх, сразу замирает на несколько секунд на потолке. Ибо тронный зал украшает «золотая ива» — великолепная люстра, окруженная маленькими огоньками, которые художники, задрав головы, старательно выводили кистью. Мерсиайд в принципе отличался неподдельной любовью к искусству, о чем говорили всюду попадающиеся на глаза пейзажи и натюрморты. Однако не было в королевстве ни единого портрета, который мог бы сравниться с колоссальными размерами искусно запечатленных лиц Его Величества Болларда Фергюсона, Ее Величества Лавании Фергюсон и принцессы Амелии. Все три портрета располагались в тронном зале в обрамлении позолоченных рам и нелюбви принцессы, к слову. А все потому, что после случайного и совершенно бестактного высказывания одной леди о том, что юная девушка выглядит совершенно не на свой возраст, Амелия стала всячески избегать зал, чтобы ненароком не столкнуться со «старой» версией себя. Ее любимым местом, пространством для уединения и настоящим простором для вдохновения выступала белоснежная, открытая веранда. Прямо посреди, по просьбе принцессы, здесь установили ее фортепиано, мелодию которого Мерсиайд слушал по утрам и вечерам. Ну а колониальный зал был ничем иным, как настоящей усладой для глаз. Здесь королева Лавания устроила настоящую оранжерею. Когда-то это была пустующая комната, непригодная для проведения балов, однако, как выяснилось, пригодная для выращивания растений. Кто бы мог подумать, что за несколько лет каменную плитку будут украшать роскошные клумбы, а высокие колонны обвивать зеленые плющи.