Вечер пятницы. Время далеко за полночь, а я, как обычно играю на стареньком пианино в трактире "Золотой Кабан". Пальцы выстукивают по клавишам какую-то незамысловатую плясовую мелодию, но народа в заведении почти не осталось, так что и плясать-то особо некому. Наверное, скоро уже закрываться будем.
— Люпин! Заканчивай и иди в мой кабинет, — кричит хозяин "Кабана".
— Хорошо! — кричу я в ответ.
Крышка пианино с лёгким хлопком опускается, стул, служивший мне седалищем весь вечер, отправляется под стол, а папка с нотами надёжно устраивается у меня подмышкой.
— Вы звали, сэр? — я знаю ответ на этот вопрос, но все равно задаю его, просто чтобы начать диалог.
— Да, мой мальчик. Сегодня был хороший день в плане выручки, да и ты неплохо постарался, поэтому вот твои обычные пятнадцать шиллингов и пять сверху за то, что смог заставить мадам Крастинов танцевать. Такого не удавалось ещё ни одному музыканту, что у меня работал! — с жаром воскликнул господин Уильямс.
— Вы слишком добры, сэр. Я всего лишь подобрал ей песню под настроение.
— И тем не менее ты заставил ее плясать, как в старые добрые, а это дорогого стоит. Ладно, завтра жду тебя на заходе солнца, не опаздывай! — последняя фраза явно была сказана для виду, потому что за все два года своей работы в "Золотом кабане" я ещё ни разу не опаздывал.
— Конечно, сэр, доброй ночи! — все те же дежурные фразы.
— И тебе того же, Люпин,— и все те же дежурные ответы.
Дверь кабака захлопывается за спиной. Теперь самая сложная часть моей работы — дойти до дома по темным улочкам, не потяряв при этом ничего ценного.
Стараясь двигаться как можно быстрее и тише, я приближаюсь к своему дому. Вот уже и 4 улица, а значит, буквально за поворотом находится мое пристанище — небольшая комнатка над лавкой булочника, моего хорошего друга. Можно как обычно срезать через подворотню, так будет намного быстрее, значит, и меньше шанс какой-нибудь нежелательной встречи.
Но как это обычно бывает, любой удаче приходит конец и вот, когда до заветной цели оставалось совсем немного, мои худшие страхи стали явью. Из-за угла вырулил тип, с явно недобрыми намерениями.
— Добрейший вечер, господин, куда это вы так спешите? — спросил он с мерзкой ухмылкой.
— Я?
— Конечно. Или вы видите здесь кого-то ещё?
— Нет, здесь только мы. Я домой направляюсь, а вы куда путь держите? — спросил я в надежде, что этот господин просто решил поинтересоваться моими делами.
— А я вот на работу вышел. Понимаете, работа у меня такая — получать ценности от людей и забирать их себе, и, к сожалению для вас, вы оказались моим клиентом. Так что, как говорится, деньги на бочку.
— Но что же вы, сэр, помилуйте, у меня жена, дети, — ложь, но вдруг сработает.
— Сударь, вы, верно ,не поняли, мне плевать на ваших жен и детей, я сказал ,гони деньги, да поживее, — бандит уже явно начинал выходить из себя.
— Но у меня лишь двадцать шиллингов, на что они вам?
— А на пальце что? Колечко-то красивое. Отдашь его и можешь быть свободен.
— Умоляю, не надо, это моей покойной матери, последнее, что от нее осталось.
— Ты что, тупой? Кольцо снял, живо!
— Ни за что, я буду драться за него, если понадобится.
Все уроки отца о правильной стойке, положении рук, были жестоко разбиты о реальность обычным ножом. Острая боль в боку, в глазах темнеет, падаю на каменную мостовую.
— Эх, а ведь могли бы мирно разойтись, но нет, нужно было поиграть в героя. Остолоп, — это было последнее, что я услышал, прежде чем провалиться во тьму. Черт бы побрал эту подворотню.
