Осколки историй

#3. Нам всего лишь по 17.

В мире так много жизни и счастья, что для тебя всё это – крупинка в бескрайнем море, расслабляющем до последней клеточки жгучего тела.

Я любил говорить о беззаботных вечерах как о должном, как о чем-то, что давалось мне так же легко, словно это было существующий воздух, фильтрующийся моими гребаными легкими (будь они прокляты) и протекающий по всей дыхательной системе.

Яркий рассвет в вечные 17, дурманящий дешевый коньяк, вырванный где-то из батиных запасов, про который так удачно все забыли, а также лучшие люди, окружающие тебя все эти годы — главные искусители жизни. Действительно насыщенной и радостной жизни, которую ты прожил с улыбкой.

Бушующее синее море, в переливах с дальними фонарями соседнего города, который точно также жил и не думал о будущем. Возможно и сейчас с того берега какая-нибудь вечно дружная компания смотрит на твое место и не думает ни о чем. Ни о чем. Бесуются словно сегодня их последний день, не замечая, как быстро течет отданный ваш кусок времени, который вот-вот превратиться в нечто иное, нечто, что просто станет не вашим. Да и в принципе не было вашим никогда.

Сложно расставаться с прошлым и также сложно принимать будущее. Как говорили классики: «Мы точно не то, что было раньше, и уж тем более не то, что есть мы в будущем. Мы — настоящее. Мы то, что есть сейчас, и ничего больше».

Надеюсь ты помнишь тот вечер, который стал для нас необратимым, а я как всегда лишь глупо улыбался, думая, что ты навеки останешься такой же милой и честной. Нет? А я, к сожалению, помню.

Я помню тот момент, и вижу его настольно четко, будто смотрю сам на себя сквозь купольное зеркало с цветными вставками (как ты и любишь), кружась и имитируя свободу счастья и того времени. Моя белоснежная улыбка кривилась тогда, казалось, до самого края лица и придавала моему лицу безобразную сердцевидную форму, а глаза сужались до уровня нуля, словно вместо них были лишь одни ресницы и тяжелые черные брови. Я падал с тобой в песок и утопал в твоих бесконечных объятьях, что пленили меня в тепло твоей души, а затем с легкостью вставал и поднимал тебя на руки, словно жених несет под венец свою возлюбленную, страстно прижимаясь к твоим губам, пока кто-то не кинет в нас песок, чтобы мы наконец продолжили выпивать.

Взяв по стакану какой-то бурды, что притащил кто-то из нас, и, опустошив до дна, мы весело дурачились все вместе, ныряя в ласково-нежное море, где от нашего алкоголя пропали даже волны. Блеклая луна освещала наше пространство, а мы как дураки жгли костер, чтобы насладиться последними шашлыками, и стать излюбленным ужином комаров.