Осколки историй

#8. Инферно.

— У тебя всё хорошо, не так ли? Так, может, ты захочешь со мной сыграть в одну интересную игру? — спросило ехидное лицо, выходя из сумрака адской пелены. Его беззаботная, легкая улыбка, растянутая по обе стороны лица образовывали очень милое лицо. Явно не похожее на дикого маньяка или истинного злого мужчину, что сумеет сделать с ней что-то безумное, дикое, страшное.

— А на что ты хочешь играть? В твоей игре должны же быть правила, условия или просто плата за вход, я ведь права? — Нежный голос звучал слишком мелодично, подобно струящемуся кристальному ручейку, что дарует жизни путникам в лесах. Но никто не может предполагать на сто процентов, что кристаллы жизни всегда даруют нам спасение, без ущерба вредоносных бактерий.

— Ты права, миледи. Как всегда чертовски права! За это я не стану просить у тебя сердце или невыполнимые условия, что обязательно приведут тебя к смерти и вечной.... — Поправляя, замыленное от разящего холодного ветра монокль произнес статный мужчина в черном костюме. Его речь шла спокойно и тихо, буквально услада для ушей людей, которыми на работе управляет властная начальница только на громких тонах. Его слова отдавали умиротворение, пленяющее абсолютно весь разум собеседника. Так было до момента, пока эта хитрая девушка не перебила его сладкую речь.

—Вечный покой в пепельном аду, состоящем из бесчисленного количества душ? — Будто забавляясь глаголила красавица, улыбаясь в ответ своему оппоненту. — Не так ли?

—У меня была идея, состоящая нечто в другом, но твоя метафора соизмерима с этим. И поэтому, мы всё-таки сыграем. Я прав? — ответно закончил этот силуэт, постепенно выходящий из вечного занавеса темноты, что будто стелилась сама под ним, опережая каждый шаг мужчины. Она лилась подобно молочным рекам, успевая за хозяином по пятам, привнося с собой незримую ауру чувств: только почему-то неординарных, двусмысленных, идеализированных под влияние каждого, и при этом являясь ничем.

—Тогда говори игру, мне она тоже интересна. Как и тебе, могу я заметить, — вкрадчивость всегда имелась при ней, но сейчас она будто раскрылась по-новому, с игристыми красками, не имеющих аналогий в мире. В нашем мире.

Их руки соединились, искривляясь, невообразимым доныне людским возможностям. Казалось, будто это две птичьи лапки касаются друг друга, перебирая длинными ногтями, но от них явно исходило что-то другое. Звериное. Ото льва или ягуара, а может и от косули с оленем, никто не определит этого ни сейчас, ни тогда. Это было что-то другое, явно совмещенное с безвинно противным, но жутко привлекательным. Такое чувство, будто само существование подобного было даровано ангелами, или же выковано в самих недрах ада, к черту всё, оно стало идеально странным и притягающе властным, сравнимо только с битвой Самаэля и Михаэля в границах Серебряного града и Ада, которых мы никогда не увидим.

Они мудро покланялись друг другу, оставляя просвет между вечной тьмой, чтобы постичь глаза каждого: едко-зеленые и белоснежно-голубые напряженно смотрели друг на друга, а затем синхронно отразились друг в друге, как небо отражается в тихой глади океана, как солнечный свет поглощается лунной, чтобы дать вид ее в ночи. Они стали полностью подвластны каждому, не привнося в свой личный дом души ни капли собственного. Теперь они стали марионетки, причем зависящие от своего соперника.

Мягкий багрянец опустился на их лицо, превращая в живых людей, не имеющих никаких видимых различий с другим миром, но заводная улыбка (беспорядочно чистая и манящая) осталась при них даже сейчас.

Небольшая капля упала меж их головами и скатилась вниз по невидимому из-за тьмы полу, омертвляя весь пол чем-то едким, от чего туфли приклеивались замертво. Они знали, на что поставили и знали, что сделали сделку целесообразной, интересной, волнующей до мурашек. Легкая улыбка вмиг растворилась, а преданный стеклянный монокль в золотой оправе за секунду треснул прямо в глазу мужчины, который даже внимания не обратил на это, лишь ехидно скинул его вниз как ненужное барахло.

Каждый из них без лишних слов обернулся и пошел в свою сторону, сокрытую непроглядной пеленой, несоизмеримо душной и едкой, что только можно было представить. В конечном итоге всё пространство погрузилось в кромешную тьму, в которой нет даже намека на возможный свет. Как нет и возможности этой игры, сыгранной всего раз в этом мире.

Нельзя сказать об итогах этой сделки, нельзя даже выдвинуть главного победителя, но точно ясно одно: остался лишь в клубе дыма вкус ничьи, постепенно переходящий в вечный проигрыш двух потенциальных союзников по жизни, без возможности реабилитироваться в глазах другого.