Чемоданы собраны [Заморожено]

Часть девятая

1/3
Обреченный

Примерно ближе к обеду, все собрались за столом и не хватало только Литвы и Грузии. Дело было ясное: Литву отправили в магазин и ее нет всего минут двадцать; Грузия куда-то ушел, оставив всех в невединии. По просьбе Молдавии, Россия и Казахстнан пошли за водой. Колодец находиться чуть дальше от дома на другой улице. Это совсем не далеко и поэтому оба быстро согласились и взяв ведра, пошли туда.

Всю дорогу Казахстан ежился от холода, прикрывал тело крыльями, но из-за этого дуло в спину. Он затягивал шарф на шее, закрывал им лицо, время от времени начинал чихать, пряча руки в рукава куртки. Он злился и капризничал по простым пустякам: ветер, шумно, холодно. Россия только посмеивался с него и улыбался, иногда гремя ведрами. Казахстнан начал жаловаться на своем, но его не могли понять. Россиянин улыбнулся и посмотрел на небо.
          — Каз, ты ведешь себя как ребёнок. Все тебе не так и не эток. — сказал он.
          — Пока я здесь, я могу побыть ребенком. — ответил он с легким удивлением, разводя руками.
          — Какой ужас, — выпрямил спину Россия, — У тебя семья, Каз. Когда ты уже повзраслеешь?
          — Когда я один, я могу побыть собой, а когда я со своими девчонками, то я намного серьезнее. Намного... Это ты все холостой ходишь, — будто бы упрекнуть его Казах, — Ты старше всех нас, Россия, почему тогда ты еще не женат?
          — Нет подходящей мне кандидатуры... — без всяких эмоций проговорил Россия, будто задетый этими словами, немного оскорбленный. Казахстнан не замечал его грусти, которую Россиянин прекрасно умел скрывать, и продолжал веселым тоном:
          — Прямо-таки никого? А Беларусь! — улыбался Каз. Рос косо посмотрел на него, но молчал, на глаза его упала тень, а Каз продолжал, — Ты везде за ней бегаешь. Или это она за тобой? Туркменистан говорил мне, что он видел как вы целовались и... — и тут Казаху не хило прилетело ведром по спине, что тот чуть не упал на землю.
          — Эй! — вскрикнул Казахстнан.
          — Я не хочу говорить про Беларусь вот так. За спиной. Домой придем — поговорим...
Только сейчас Казахстнан увидел эту серость, эти грусть и злость в глазах России. Стало стыдно и он хотел извиниться, но решил промолчать. Все равно совесть грызла его.
          — Прости, Ресей... Я правда не думал обидеть тебя.
          — Все в порядке. — сказал Россия.
          — Я не хотел... Ну, вот честно, что бы угодно сделал, если бы ты захотел, только знать, что ты на меня зла на держишь... — тихо говорил Казахстнан. Россия подумал об этом, посмотрел по сторонам и остановился взглядом на своем братце. В голубых глазах было что-то хитрое, жадное и они смеялись, заставляя Казаха вздрогнуть на месте.
          — Что, что ты делал здесь в прошлом году летом, в августе? — спокойно спросил Россиянин. Казахстнан раскраснелся от одних только мыслей, он не хотел говорить об этом, что там рассказывать. Это было уже что-то личное, что парню хотелось хранить в секрете, а тут раз, и кто-то знает. Казахстнан стыдился того случая... Крылатый продолжал молчать, краснея и смотря себе под ноги.
          — Не хочешь — не говори. Я не заставляю. — сказал Россия. Но это только сильнее пробивало Казахстнана к молчанию. Тот легкий стыд, эти слова.
          — Я... я, ну... м-м...
          — Я же сказал: "Не хочешь — не говори." Зачем себя заставлять? — слова эти получились у него грубыми, злыми. Казахстнан сразу же замолчал и прикрыл лицо шарфом, грустно уставившись глазами себе под ноги. Его начинало колотить, пробивала дрожь от одних только слов старшего. Настолько было горько и обидно, что эта горькота была на языке, а выплюнуть ее он никак не мог. Очередные слова Русского пролетали мимо ушей, но слышал Казахстнан обиду, что вина будто его одного и все. Он держал все в себе, не говорил. Внутри все кипело и что-то царапало, в попытках вырваться наружу, но не могло этого сделать. Оно начинало биться внутри, вызывать слезы, крик, но Каз продолжал молчать и слушать, иногда вытира глаза шарфом. Это что-то прыгало и резко ударило по легким, что Казахстнан снова закашлял, часто хватая воздух. Слезы его уже тоже не держались. Но Казахстнан опять просто вытер их концом серого шарфа и откашлявшись, ему не стало легче. Россия продолжал добивать его. Хоть говорил он тихо и спокойно, не видя здесь ничего страшного, слышалось это да с точностью наоборот. Казахстнан все пытался выговорить "хватит", но только он пытался что-то сказать, как чувствовал, что начинает плакать и задыхаться. В горле что-то сидело, в груди что-то пекло и расширялось. Казахстнан глубоко вздохнул, а с этим послышался какой-то свист. Россия сразу же замолчал. 
          — Это сейчас ты сделал?.. — взволнованно и в то же время удивленно спросил Федерация. Казахстнан прикрывал рот рукой и, подняв уставшие и немного печальные глаза, кивнул. Кивнул он как-то судорожно, наверное, от нехватки воздуха. Дыхание его было частое, непостоянное.
          — Может ты сейчас пойдешь домой? Тебе нельзя долго быть на холоде...
          — Можно, Ресей... Мне можно. Просто ветер... — хрипло ответил Казах, — Все в порядке.
          — Ты чем-то болеешь?
          — Я не хочу говорить про это...
Россия только промолчал. Казахстнан снова начал "свистеть ." Свист был не очень громкий, но достаточно было и этого, чтобы начать волноваться.
          — Каз, иди домой. — сказал Россия. Он повторял это по несколько раз и это выбешивало младшего.
          — Все в порядке, Рос! Все хорошо! Пожалуйста, перестать уже отправлять меня обратно! Все хорошо! Пожалуйста, давай закроем эту тему, мне нельзя волноваться... — протороторил Казах и на несколько секунд прикрыл лицо шарфом, чтобы откашляться. Свист становился громче... Русский остановился и, поставив ведра на землю, остановил брата, взяв его за плечи. Казахстнан еще продолжал тихо посвистовать при вдохах, но посмотрел в глаза России. Россиянин смотрел на него строго, зло. Он провел рукой правому крылу брата и заметил как они дрожали. Казахстнан прижался к нему, но не обнял. Ему просто было плохо.
          — Ты сам сказал, что тебе нельзя волноваться...
          — Я астматик, Рос... — перебив, прошептал Казахстнан, — Ты только ничего не говори. Пожалуйста... Я правда думаю, что это уже конец жизни. Врачи утверждают обратное. Астма у меня очень запущена и... мне кажется... я скоро умру... Только ты никому не говори! Я только тебе. Даже Монголия не знает...
Россия, как ему сказали, молчал. Он и так ничего не мог сказать, а эта новость его только потрясла. Успокаивать Казахстнана нет смысла — он давно спокоен. Это молчание одело на лицо Каза легкую, простодушную, совсем незаметную улыбку. Он отошел от России и взял одно ведро, второе протянул ему.
          — Пошли, — опять улыбался он, — А то до вечера за одной водой ходить будем.
          — Да, конечно... — сказал Россиянин. Он как-то теперь по-другому смотрел на младшего. Совсем по-другому... Каждый раз его одолевали мысли о его смерти, что он ходит вот так просто, живет с черным пятном. Каз продолжал посвистывать время от времени, а это напрягало Россию. Они шли мимо забора, подходя к следующей улице, как вдруг Казахстнан ощутил на себе неприятно взволнованный взгляд со стороны брата.
          — Россия... не смотри на меня так...
          — Да, хорошо... — отвернулся он.
          — Пожалуйста, представь, что не было этого разговора. Что не знаешь. Пожалуйста...
          — Хорошо, — сказал Россия, — Тогда давай поговорим про что-нибудь другое!
          — Ты и Беларусь — очень хорошо смотритесь вместе.
          — Допустим, про это... — снова начал хмуриться Россиянин, но видел как нравится про это говорить его крылатому другу.
         — Просто знаешь, когда отца не было дома или, даже, если вспомнить, вечера перед сном... Вы оба очень хорошо владели ситуациями. Вы же такие разные, — Россия немного удивился, — Да разные. Ты строгий, а она — добрая.
Россия опять задумался, пропуская мимо ушей все, что говорил Казахстнан...