walpurgis night

chapter 4.

Древесина трещит, уютности добавляя гостиной укромной. Потемнело, с окон свет не просачивается, лишь кромешная тьма за стеклом замороженным. Он наблюдает за язычками пламени, чай травяной попивая, и возвращение в деревню откладывает. У ног пристроился волк, сонные глаза иногда на хозяина поднимая. Теперь его кличут Ари, и с этого момента он страж дома в отсутствие Чонгука.

Охотник разморился в горячей воде, да и напиток на сон подбивает. Фреа, заканчивая с уборкой небольшой, присаживается рядом с мужчиной и вздыхаючи на него смотрит. Чонгук словно измотался: усталостью от него веет и впервые за последние два месяца спокойствием душевным.

— Не будь с ней так груб, — вспоминает женщина сегодняшнюю ситуацию. Он иногда действительно перегибает, забывая себя контролировать. Всегда был вспыльчивым — к этому она привыкла, но Фреа боится, что за своей жестокостью он потеряет себя человечного. Помня его совсем юного, когда жива была ещё мать, Чонгука вряд ли кто мог назвать угрюмым и таким колючим — он излучал только тепло, был солнечным мальчиком, а сейчас даже трудно поверить, что это один и тот же человек. Огрубел и охолодел к окружающим, близко к себе не подпускает и смотрит на всех высокомерно.

— А ты с ней очень мила, — мужчина усмехается устало и голову вдруг на её плечо кладёт. — Но я понимаю, почему — она действительно похожа на неё.

— Два года прошло, а я всё к девушкам молодым присматриваюсь, ища в них черты своей дочери, — Фреа по голове нежно его поглаживает, поддаваясь откровенности. — И Лиса почти копия, даже застенчивостью своей мне мою девочку напоминает.

Её дочь забрала чума, буквально из рук выхватывая. Совсем молодая была — двадцать едва исполнилось. Красивая, длинноволосая и всегда улыбчивая — девушка стала сестрой для Чонгука и Джису, они семьёй одной были и всегда помогали друг другу.

— Но это не она, Фреа, потому будь строже. Ведьмам доверять не стоит, нет в них ничего святого.

— Она хорошая, Чон. И старается для Джису, допоздна у кровати её сидя. Поэтому, прошу тебя, не пугай Лису своим мечом больше, она того не заслуживает.

— Наивная ты женщина, — охотник смягчается, — тебя за это и люблю.

Чонгук на ноги встаёт, стулом царапнув по полу, тем самым волка разбудив, да за руку женскую, чуть морщинистую хватается, к губам своим поднося. Целует сердечно, потому что благодарен всегда будет за тепло материнское, которым Фреа его окутывает. Она — единственный в мире человек, делающий всё для него без корысти, с любовью и настоящей преданностью. Охотник отвечает тем же.