walpurgis night

chapter 7.

— Хочу признать, мужчин ты недурно соблазняешь, — заговорил он азартно, взгляда от наготы не отводя.

Стоит ведьме голос мужской услышать, как она из ванны полностью выскакивает испуганно и, резко ухватившись за полотенце, заматывает себя и отдаляется к стене. Такой стыд она испытывает уже дважды, но именно сейчас ещё и злость с обидой вперемешку. Это подло — так подкрадываться и тайком следить за голой женщиной. У Чонгука напрочь отсутствует совесть, вытворяя подобные вещи.

Девушка придерживает ткань у груди и исподлобья смотрит на охотника, дерзко улыбающегося. Волосы в жгуты её скручиваются и часть лица прикрывают, пряча щёки раскрасневшиеся. Глаза, слезящиеся от пара, нервно бегают и помощи ищут, но в комнате они одни с Чонгуком, разве что свеча мерцанием о своём присутствии напоминает. Будь бы она к ней поближе, то потушила бы, задув, не думая, прячась от глаз карих, бессовестных, которые от полотенца избавляют её тело неприлично. Ужаснее и во сне не увидишь.

Мужчина медленно подходит к кролику пойманному своему, трясущимуся, и совсем рядом останавливается, напротив. Смотрит любопытно, с увлечением, и вздыхает вдруг устало.

— И что мне прикажешь делать? — спрашивает с явным сарказмом, а ведьма уже готовится мысленно к чему-то, ведь изучить охотника успела. Он не заботится о чувствах других, только ради своих утех всё делает. Эгоистичен и нахален, разве что природа наградила внешностью притягательной, которую мужчина и использует.

— Я не понимаю, — взгляд в пол падает камнем, только бы не смотреть ему в глаза. Лиса искренне не понимает, чего он от неё ждёт.

Но вот руки касаются, за запястье хватая, и насильно к мужской груди прикладывают, медленно ниже спускаясь. Ведьму жар берёт от непонимания происходящего и чувств каких-то странных, ведь мужчин она не привыкла трогать. Но после, когда её руку навели на пах, где твёрдое достоинство пульсирует, девушка рот распахивает от негодования и глазами огромными уставляется на лицо его серьёзное, ожидающее ответа.

— Вот что мне с этим делать? — переспрашивает Чонгук чуть грубее, уже не шутливо.

Лиса в наглости людской не сомневалась, однако терпимостью сама никогда не обладала. И, быть может, всё это эмоции, но ладонь её свободная решает справедливости ради огреть нахала пощёчиной неслабой.