Ошибка 404

часть 5

        Проект-то был не его, просто Вовка Трубин заболел, а заказчица торопила. Сегодня Деркач увидел её впервые. В принципе, он так и представлял заказчицу-богачку — стервозная милашка, сидящая на деньгах. Красоты восковой, неопределённой, стандартизированной — девчонки-малярши сплетничали, что на этом аккуратном лице несколько пластических хирургов покопались, что дама уже не молодуха. И имя у неё диковинное — Ивон. Те же малярши называли её Ивонка. Ивонку не любили, хотя это даже лишнее — любить заказчиков, никаким контрактом не пропишешь. Но её не любили по-особенному. Она независимо от мужа руководила ремонтом половины дома — комнаты для гостей, детской и соответствующих санузлов. Так вот, её видение перекроенных помещений постоянно менялось: то закруглить арки, то заострить, то нужна пробковая стена, то нет, то потолок одноуровневый, то каскадный… Чёрт-те что!
          Наконец, и до Деркача дошла очередь Ивонкиных капризов.
      — Вы понимаете, я вчера ночью сюда пришла и поняла, что свет недостаточно розовый. У меня же девочка! И вот эти лампочки-звёздочки хотелось бы по потолку рассеять, чтобы ночью как звёздное сказочное небо!
      — Но это невозможно. Нужно совершенно другие лампочки для этого использовать. Это же люстра, она неразборная.
      — Нельзя разобрать? — Ивон грустно сдвинула бровки.
      — Разобрать можно всё. Но это дизайнерская вещь. Разобрать — значит сломать. Она смотрится очень стильно.
      — Вы меня будете стилю учить? Я хочу, чтобы детская выглядела по-детски, а не как дизайнерский салон. Хочу звёздочки!
      — Хорошо, я сделаю звёздочки, но люстру портить не будем. Купим простые… Но я вас предупреждаю: потолок буду дырявить. Это не есть хорошо… Да и днём это не будет выглядеть эффектно.
      — А можно, чтобы звёздочки были разноцветными?
      — Можно. — Деркач устал от её дури.
      — Нет, пусть будут все сголуба.
      — Давайте это в допсоглашение пропишем, чтобы потом не было претензий.
      — Нет, лучше красноватые, потолок же малиновый…
      — Хорошо, пусть будут красноватые. Но контракт нужно изменить. Пока там не пропишем — ничего делать не буду! Поймите, продырявлю потолок, его потом не замажешь. Да и дизайнер будет против…
      — Плевать на дизайнера! Это мой дом! Моё право! И что значит — делать не будете? Я велю! А в контрактах я не понимаю, мужу вечером скажу, он всё уладит. Когда вы приступите? Уже ведь только ваша работа осталась, да мебель смонтировать…
      Начальник Митрич назавтра получил допсоглашения — муж дал добро на звёздочки. Видимо, неведомому мужу было пофиг. Митрич погнал Деркача за светильниками: «Хрустальные, что ли, купи, чтоб их душенька была довольна». Сергею пришлось мотаться по городу в поисках нужных светильников, а ведь у него ещё собственный проект есть. Со звёздами и инструментом он подъехал к Ивонкиному дому только к шести вечера. Разодетая в меха хозяйка стояла на крыльце.
      — О! Вы так поздно!
      — Я могу просто всё оставить, смонтирую завтра утром.
      — Нет-нет! Хочу сегодня! Мы с мужем уезжаем на прэмьеру, на балет, — она так и сказала — через «э». — Аннет с няней. Так что никто не помешает вам, работайте сколько угодно. Все предупреждены. Тем более Гоша с нами уезжает, мужчина в доме — мне спокойней. Уже сегодня ведь готово будет?
      — Да, сегодня сделаю. Приятного вечера! — Деркач, не дожидаясь появления мужа и загадочного Гоши, отправился на объект. Он любил работать именно так: один, с музыкой в ушах, не торопясь, чтоб заказчики не толклись и работа была без особых буржуйских вывертов. Сергей бросил куртку на запакованные мебельные панели, включил в плейере любимую музыку и приступил к работе. Ленка тоже сегодня в ночь, кого-то заменяет, так что семейство трудится не покладая рук. Решили откладывать деньги на Европы: то ли в Италию, то ли в Испанию.
      Деркач уже собрал систему, разметил и просверлил, прослушал дважды альбом Everlast, снял пару потолочных панелей, осталось только присоединить к источнику. Предупредил няньку (миловидную женщину), что вырубит освещение на несколько минут. И вырубил. Правда, уже смеркалось, поэтому пришлось фонарь зажечь…
      Уже у щитка, когда всё было готово, он услышал бряк оконной рамы, именно в той комнате, где он звёзды зажигал. И сразу понял, что это не просто ветер, потому что услышал шаги, вернее как кто-то запнулся — очевидно, о мебельные блоки. Через окно в дом влезают только воры! Вооружиться было совершенно нечем, ничего подходящего, только инструменты в комнате. Но он в доме один мужчина, надо защитить — если не хозяйские цацки, так девочку и няню. Деркач тихонько подобрался к детской, заглянул — так и есть: в тёмной комнате человек, он продвигается навстречу Сергею, перешагивая через запакованный комплект кровати и шкафчиков. Левой бить было несподручно, поэтому Деркач дождался, когда злоумышленник практически выйдет в коридор, и вдарил! Резко, звонко, в челюсть. Хлоп! И вора откинуло назад, он свалил стремянку, задел ящик с инструментом, не устоял и бахнулся на пол. Грохот и вскрик! Деркач не стал ждать, когда незнакомец оправится, прыгнул на него, ухватил за руки, прижал к полу. Вор оказался тощим и мокрым, на улице дождь…
      — Ты кто такой? — прошипел Деркач, сдёргивая капюшон, закрывавший пол-лица.
      — С-с-судьба твоя… — просипел в ответ парень с длинной чёлкой и тоннелями в ушах.
      — Крис! Как ты… Что ты тут… За-зачем ты сюда залез? — Деркач даже начал заикаться.
      Из коридора донёсся звонкий голос:
      — У вас всё в порядке? Что там за грохот? — это няня услышала шум.
      — Всё хорошо, не волнуйтесь! — крикнул Деркач и шёпотом: — Крис! Ты почему здесь? Как ты вообще? Я переживал за тебя!
      — Так переживал, что у меня синенькие и зелёненькие сейчас перед глазами! Чёрт, ты мне ничего не сломал?
      — Я думал, что ты вор!
      — А ты в охрану, что ли, к Сатаеву завербовался? Он тебя окучил?
      — Я? К Сатаеву? При чём тут он? Я тут свет монтирую.
      — Не видно никакого света. Встань с меня!
      — Я сейчас включу. — Деркач поспешил к выключателю, и на потолке зажглись звёздочки.
      — Вот ведь порево! — Крис задумчиво разглядывал работу Деркача, а тот рассматривал его. Похудел, оброс, пирсинга нет, грязный, зрачки большие, ноздри раздуты, джинсы и кеды те же, куртка другая… — Это ты для мелкой небо в алмазах делал?
      — Да, это детская. Объясни, ты-то что здесь делаешь?
      — Мне нужно взять одну вещь. А ты ведь Шон Бин, а не охранник!
      — Крис, ты залез воровать?
      — Да. Позвонишь Сатаеву?
      — При чём здесь Сатаев?
      — При том, что он здесь живёт, и мелкая — это его дочь. Ты не знал, что ли?
      — А Ивон — его жена? — отупело выдал очевидное Деркач.
       — Святые угодники! Ты анонимно ремонтируешь? Как супермен?
      — Мне ни к чему их фамилия, да и я тут всего третий день, договор не видел… Крис! Но ты не можешь воровать!
      — Могу! Не сипуй, они не обеднеют.
      — Крис, я тебе не позволю. Это идиотизм! Оставь его! Живи своей жизнью!
      — Всё-таки тебя завербовали… Я и живу своей жизнью. Это моя жизнь!
      — Вредить Сатаеву? Мелкие цели, Крис!
      — Он мне не оставил выбора!
      — Ты хочешь потратить всю жизнь на эту ерунду?
      — Вряд ли это будет долгая жизнь.
      — Какая чушь! Всё зависит только от тебя! Мне Сатаев говорил тогда, что такого специалиста, как ты, любой бы взял на работу, что ты вундеркинд, что стоит только захотеть…
      — В том-то и дело! Я не хочу! Я чувствую, он налил тебе в уши всякой хуйни!
      — Но ты ведь ничего не рассказал!
      — Я расскажу, — Крис вдруг сбавил обороты и начал говорить тихо. — Сейчас мне нужна твоя помощь. Я возьму только то, что принадлежит мне. Мне их акций и жемчугов не нужно. Я тебе клянусь, это то, что принадлежит мне! Мне нужно, чтобы ты отключил сигналку в его кабинете.
      — Но как?
      — Тупо вырубить щиток.
      — Но разве информация не уйдёт во вневедомственную охрану?
      — Они знают, что тут работает электрик. Они готовы к этому. И потом — чтобы я вышел отсюда, ещё раз щёлкнуть, видеонаблюдение выключить.
      — Крис, ты знал, что я тут? Ты дождался, когда я вырублю электричество, чтобы проникнуть в дом?
      — Ну вот! Сечёшь, если захочешь!
      — Но я здесь случайно, у меня напарник заболел…
      — Значит, мне повезло. Я сам тебя увидел — офигел. Ты мне поможешь?
      — Что ты хочешь забрать?
      — Свой ноут и веник.
      — Веник?
      — Жёсткий диск.
      — Точно твой?
      — Зуб даю!
      Деркач гнал от себя мысли о последствиях, о возможной лжи, о мифических психических расстройствах, ему хотелось верить этому тощему прохиндею. Он уверял себя, что Крис всё объяснит, что всё окажется не так, как расписал тогда Сатаев. Да и просто Деркач был ошарашен такой встречей. Поэтому:
      — Хорошо. Сколько тебе нужно времени?
      — Бля… Как мне повезло с тобой… — Крис вдруг шагнул к Сергею, обхватил его руками и прижался к губам. У Деркача шок и ступор, оттолкнуть не хватило ни сил, ни сознания. — Пойдём! А то эти скоро явятся…
      Такой бури страха и сомнений не было даже тогда, когда Деркач висел на той пожарной лестнице. Стоя у щитка, отвлекая болтовнёй няню, которая уложила ребёнка спать, и запаковывая несчастную люстру, он ощущал себя хреново, противно скрежетала совесть, бросало то в жар, то в холод. Криса не было минут десять. Потом он проскользнул в комнату со звёздами, под мышкой у него действительно был лэптоп.
      — Ещё секунд тридцать! И можешь включать! Я успею убежать за периметр обзора. — И Крис тем же путём к окну, в окно, из окна…
      Деркач подождал минуту, врубил электричество. Руки и ноги стали ватными, слушались плохо. Мелькнула предательская мысль: «А что, если Крис меня подставил?» Серёга даже потряс головой, чтобы её прогнать. Он собрал инструмент, положил на видное место запасные плафончики, крикнул няне, что уходит, и не торопясь вышел вон. Красноглазые камеры проводили его подозрительным наклоном головок, ворота прощально пикнули — и пособник кражи покинул место преступления. У машины, которую он оставил на небольшой стоянке через три дома, на корточках сидел Крис. Курил. Деркач выдохнул: «Нет, не подставил».
      — Довезёшь до центра? А то я не при деньгах.
      — Довезу тебя до дома, приблудный, вымоешься и поешь!
      — Не, к тебе нельзя. Меня там быстро найдут.
      — С чего вдруг? Сатаев меня не видел. Да и ты, надеюсь, не разворотил в его кабинете всё? Разве он ночью кинется проверять, что пропало?
      — Как это он не знает? Зна-а-ает! Хотя резонно, что не кинется пересчитывать вещички. Вряд ли заметит сразу.
      — А если позже он сообразит… То что он мне сделает? Я тебя не видел, мирно беседовал с няней…
      — Умеешь ты уговорить! — Крис расцвёл в улыбке. — А жена твоя?
      — Она в ночь.
      — А суп жены?
      — Он в холодильнике!
      — Ждёт меня?
      — Ждёт не дождётся!
      — Дождё-о-отся! Поехали! — И заскочил в машину. Крис сразу стал по-хозяйски шариться в бардачке. Удивительно, но Деркач не раздражался. Неужели он бы кому другому, кого видел толком всего пару дней и одну ночь, позволил так наглеть? Но Крису позволил.
      — Крис, я ведь после твоего исчезновения погуглил. Обнаружил официальную информацию о твоём враге. — Хозяйничание в бардачке прекратилось. — Взлетел красавец слишком быстро за счёт женитьбы, но и свой вклад в дело внёс. Для «Sigma-банка» он разработал какую-то уникальную электронную систему защиты, запатентованную на его имя. Якобы эта система гарантировала безопасность депозитов, переводов всяких, ну и другой финансовой чешуи. И сразу второсортный банк стал тягаться с монстрами на этом рынке. У других не было такой защиты. Везде товарища Сатаева славят: талантливый, скромный, обаятельный, интеллигентный, работяга, семьянин опять же хороший и прочее жужжалово. Вспомнив, что сам этот редкий интеллигент говорил о тебе, я поразмыслил: а не ты ли, друг мой сердечный, эту программу защиты создал?
      — Это ты про «Сигматик-гард»?
      — Наверное. Так программа называется?
      — Угу…
      — Так ты разработал?
      — Можешь считать себя великим аналитиком. Я.
      — А он выдал её за свою? В этом суть войны?
       — Ну-у-у… — как-то неопределённо протянул Крис. — А у тебя дома мороженка есть?
      — Обойдёшься! Именно эту систему ты обрушил тогда у Кеши... Только ты и мог это сделать. Значит, когда-то вы довольно близко общались с Сатаевым, — Деркач не знал, как спросить про «невзаимную любовь» как о поводе вражды. — А потом он украл твою работу, вы рассорились, ты не смог простить.
      — Ну-у-у… — ещё более неопределённо. — Как-то так, в общих чертах…
      — Тебе не кажется, что из-за этого портить себе жизнь не стоит? Да, я понимаю, что программа может стоить миллионы баксов. Интеллектуальная собственность, етить! Но может, плюнуть? Не говорю простить! Но себя пожалеть. Раз он ищет тебя, то хочет предложить тебе работу? И если ты ему нужен, то он обустроит твою жизнь. Можно же неплохо…
      — Стоп! Какая работа? Какое «неплохо»? Он меня хочет убрать! — зло перебил вдруг Крис.
      — В смысле?
      — В прямом! Убить, в дурку засадить, замуровать, на цепь посадить — любое на выбор!
      — Но не из-за программы же? Чего ему бояться? Обвинения в плагиате? Твоё слово против его, кто тебе поверит?
      — Конечно нет, — и писклявым голосом: — Ну дава-а-ай за мороженкой заедем, я сто лет её не ел!
      — Нет. Крис, расскажи мне нормально, что к чему…
      — Расскажу! Но ты сначала напои, накорми, спать уложи, а потом уже буду сказку сказывать.
      — Ты увиливаешь. Как у него оказался твой ноутбук?
      — Оставил на одной хате. Удирал, не успел взять с собой.
      — Почему у тебя нет телефона?
      — У-у-у… допрос?
      — Отвечай!
      — Злой полицейский! У меня их было уже штук десять. У всех печальная судьба. Да и с телефоном легче меня вычислить. Всё, допрашиваемому требуется отдых! Отвали, моя черешня! — И он демонстративно сложил руки на груди и закрыл глаза. Сергей хмыкнул, но решил: по-любому узнает всё, иначе ведь опять будет мучиться, как два месяца после тех достопамятных событий с бегом по крышам.
      Дома Крис сначала с гиканьем пробежался по квартире. Деркач велел ему маршировать в ванную, отмокать от всей этой грязи, вони, весенней сырости и наверняка липких рук. Сергей выдал ему бритву, шампунь, полотенце, гость с радостью стал скидывать свои одежды. Нисколько не стесняясь! На спине краснели полосы, как будто парня ремнём били. Он погрузился в горячую пенную воду и заурчал. Потом запел что-то непонятное. А Деркач сгрёб его шмотки и отправил в стиральную машину. Предварительно из карманов джинсов и куртки вынул горсть монет, флешку (ту самую), какой-то ключ, малюсенький блокнотик, складной ножик, пачку сигарет, зажигалку, замызганную пачку жвачки. И маленький пакетик розовых таблеток. Стиралка зашумела, переваривая вещи, а Деркач так и стоял с пакетиком в руках. Решил пойти к намыленному певцу сразу, не откладывая на потом.
      Крис балдел и фыркал.
      — Крис, это что за таблетки?
      — Ой! — негодник шкодливо улыбнулся и погрузился в пену с головой. Сергей грозно ждал. Когда тот вынырнул, то опять увидел вопрошающего с таблетками. — Это витамины!
      — Не пизди! Это наркота? Поэтому у тебя такие зрачки? Ты на колёсах сидишь?
      — Это оди-и-ин разочек! Я совсем чуть-чуть! Вот столечко! — он показал пальцами что-то мелкое. — Ты только не выбрасывай, я тебе всё объясню!
      — Ты придурок, Крис! — выпалил Деркач, но всё-таки решил не выбрасывать. Сунул гостю свой халат, который никогда не надевал. И пошёл разогревать жаркое.
      Крис ел так, что за ушами трещало. Казалось, он готов проглотить всё и вместе с посудой. На вопрос, когда он в последний раз нормально ел, махнул рукой и попросил хлеба с маслом. Потом откинулся, погладил себя по животу и блаженно закрыл глаза.
      — Кайф! Серж — ты бог, твоя жена — богиня. — Зависание, и ещё тише: — В общем, банк, который Sigma, основал мой отец — Патек Мирослав Ионович. Гугл прав: банк был не особо в лидерах. И вот двенадцать лет назад папа попадает в аварию, — Крис говорил тихо, монотонно и устало, глаза не открывал. — Я вместе с ним. Он был за рулём, мы ехали в Юрмалу. Я выжил. Когда очнулся, выяснилось, что уже месяц за меня боролись врачи. Я почти ничего не помнил из прежней жизни. Провалялся типа год. Постоянные головные боли. Спасал только компьютер, цифры, задачки. Я не мог читать книги, в голове появлялся шум. Мама была растеряна. Она моложе папы лет на двадцать, всегда была за ним как за каменной стеной. А тут… Папа не написал завещания. Это значит, что его имущество и бизнес делят в равных долях жена Валентина и сын Кристоф. Помогал сильно друг папин, Макар Неустроев, он банком и занимался. Меня на индивидуальный режим в школе перевели, было время заняться программированием, вот я и стал заказ дяди Макара выполнять — писать прогу «Сигматик-гард». А потом… мама вышла замуж. Через пять лет после смерти папы. За Сатаева. Дядя Макар оказался не нужен, он куда-то уехал, пропал. Бабушка, папина мама, тоже умерла. И наш новый муж принял дела, и систему защиты он внедрил, и активы укрепил, и партнёрство там какое-то… В общем, умница и красавица. Только вот беда: маминой-то долей он лихо управлять может, а моей нет. Как только мне восемнадцать исполнилось, я стал полноправным наследником. А это половина! Ему мало! «Королевство маловато, разгуляться негде…» Я ему не нужен для работы, он и сам неплох как программист. Я ему не нужен в жизни. Не нужен категорически. Необходимо меня либо убить — наследница-то мама, либо объявить психическим, чтобы распоряжаться всем. Пока я в бегах, я жив. Относительно, канеш…
      Деркач замер с открытым ртом. Пауза затянулась. Крис так и сидел, откинувшись к стенке, на лице ни капли наглости и цинизма.
      — Э-э-э… — с трудом приходил в себя Сергей. — А кто такая Ивон?
      — Так мама моя. Это она так себя называть вдруг стала. Видите ли, стыдится своего простяцкого имени. И фамилию, кстати, свою девичью вернула, а сатаевскую так и не взяла. Она — Валентина Квизаль. Птица есть такая с похожим названием, типа райской, красивая, но редкая… Хм… поэтому ты и не знал, что работаешь у них в доме, фамилия не знакомая.
      — А девочка Аннет?
      — Их дочь, ей четыре года. Аня, а не Аннет.
        — Но почему мать тебя не защитит? — Деркач вспомнил Ивонку и, в принципе, уже и сам знал ответ на вопрос.
      — Она верит ему…
      — Но ты играл на руку Сатаеву! Зачем ты посылал ей фотки своего траха?
      — Ей? — Крис открыл глаза. — Ни разу! Только ему!
      — А ему зачем?
      — За помидорами! — он опять начал звереть. — И таблетки эти — от головной боли! Поэтому верни мне их! Амфетамины я в карманах не ношу! Прости… Мне надо поработать. Я к инету подключусь?
      Что оставалось делать Сергею? Отдать таблетки, отстать с дальнейшими вопросами, отпустить к ненаглядному ноутбуку, помыть посуду и самому принять душ. И всё это время крутил в голове эту трагедию маленькой жизни: отец в крови, со стеклянными глазами (Деркач представлял его грузным и суровым человеком), красивая, но недалёкая и испуганная мать, увидевшая в красавце новый шанс, подросток, сначала безжизненный в бинтах и под капельницей, потом бесконечно у компьютера… Что-то происходит, и Крис бежит из этой фальшивой семейки. Наверное, рождение дочери. Или услышал какой-нибудь разговор, почувствовал опасность… Сцены, эпизоды, придуманные разговоры и образы — вертелись и вертелись в его голове. И Сергей уже не верил Сатаеву: «Слишком красавчик, Ленка права».
      Деркач вытащил свой комплект белья, постелил на диван, про себя решил, что будет спать на супружеской постели… А Крис — внезапный миллионер — выпал из реала надолго. Сергей даже не пытался втискиваться в этот процесс растворения в компьютере. Он был тут третий лишний. Машина и человек понимали друг друга с полуклика, не могли наговориться, натрогаться, перемигивались, блаженствовали. У Криса шевелились губы, он что-то шёпотом втолковывал ноутбуку, казалось, что просит или извиняется. Деркач улёгся на диван и наблюдал за этим микропроцессорным интимом. Что показывает и рассказывает машина, он не видел, только лицо Криса, освещённое экранным светом. Лицо то ли влюблённого, то ли одержимого. Он менялся, когда за компьютером: черты лица заострялись, на скулах появлялся румянец, глаза зажигались чёрным огнём. Похоже на лихорадку или на оргазм…
      В общем, Деркач так и уснул на постели, приготовленной для гостя. Уснул накрепко и обморочно, без картинок, не меняя позы. Только под утро к его позе пазлом пристроилось ещё одно тело в банном халате: это Крис притулился на диванном краешке. Сначала он попытался вытащить из-под Сергея одеяло, но тот не уступал — спал как убитый. Вот и пришлось просто лечь впритык к спящему, прижаться в поисках тепла. Деркач неосознанно обнял жаркими руками и уткнулся в бритый затылок.
      Серёга всегда просыпался в одно время, даже без будильника. Как штык в восемь уже глаза продрал и готов к труду и обороне. И сегодня не исключение, тем более что пробуждению способствовал и неприятный факт: в дверях комнаты стояла Ленка. Она вернулась с работы, ещё пальто не сняла. Ленка привалилась к косяку и хмуро смотрела на спящего юнца в объятиях мужа. Увидела, что Сергей уже ошалело лупает глазами:
      — Н-да… — философски вымолвила она. — Я всегда знала, что ты латентный гей. Это и есть Крис?