Сладкое искушение

Глава 25.

Pov. Чонгук.
Я закрыл дверь перед испуганным лицом Лисы и повернулся лицом к Луке, который все ещё держал пистолет. Несмотря на почти непреодолимое желание вытащить свой собственный, я этого не сделал. Я уважал Луку, и он ценил меня больше, чем большинство других младших боссов. Но это не значит, что он не убьет меня. Не было ни одного мужчины или женщины, которых Лука не мог бы убить, кроме своей жены и детей — возможно.
— Ты солгал насчёт Андреа.
— Я не лгал. Я опустил часть правды.
Губы Луки опасно скривились.
— Кто-то может сказать, что опустить часть правды значит солгать.
— Единственное мнение, которое имеет для меня значение —  твое.
Лука подошёл ближе. Пистолет по-прежнему расслабленно висел вниз. Это зрелище могло бы обмануть того, кто не знал Луку так, как я. Лука был прирожденным убийцей. Мало кто был так опасен, как он, с оружием и без него.
— Если бы это было правдой, ты бы мне все рассказал, когда я спрашивал.
Я кивнул.
— Андреа был моим солдатом. Когда я убил его, это было под властью Филадельфии.
— Филадельфия принадлежит мне, Чонгук. Всё здесь принадлежит мне. Ты и все остальные младшие боссы правите моими городами от моего имени. Никогда не забывай об этом.
— Я не забываю. Но ты доверяешь мне править в Филадельфии так, как я считаю нужным, и знаешь, что я делаю это хорошо. Ты не ждёшь, что я буду рассказывать тебе обо всех происшествиях в городе. Доверяешь мне самому разобраться с этим.
— Я ожидаю, что ты скажешь мне, когда в Фамилье появляется предатель.
— Андреа был настоящей крысой.
— Так ли? Или это был просто мужчина, который трахал твою жену?
С кем угодно, только не с Лукой, я мог бы драться. Я подавил свою ярость.
— Он был и тем и тем. Вице-президент отделения в Филадельфии, которого я расчленил, сказал мне, что у них есть контакт, и описание подходило под Андреа.
— Ты что, выжал из него признание?
— Именно это мне и следовало сделать, — признался я. Я выдержал пристальный взгляд Луки. — Вернувшись домой после нападения на клуб, я обнаружил свою голую, сильно беременную жену верхом на моем шурине — ее сводном брате — под моей крышей с моим маленьким сыном внизу, думающим, что они играют в какую-то игру. Столкнувшись с Андреа лицом к лицу, он хвастался мне, что трахал мою жену с первого дня нашего брака и что мои дети не были моими. Я забил его до смерти голыми кулаками, сломал каждую ебаную кость в его теле, бил по его обманутому лицу, пока у него не выскочили глаза, и если нужно сделаю это снова.
Лука кивнул, потому что ревнивый гнев был чем-то, что он понимал слишком хорошо.
— Ты убил Гайю?
— Нет. Даже не думал об этом, — сказал я. — Она покончила с собой, как я уже говорил. Она слишком сильно скучала по нему.
На этот раз боль прошлого не пришла. Гайя осталась в прошлом. Лиса была моим настоящим и будущим. Она показала мне, что значит любить женщину так же сильно, как я люблю своих детей.
Лука убрал пистолет в ножны.
— Я жду правды от своих людей.
— Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал, что Гайя изменяла мне. Некоторые люди, конечно, говорили об этом, и их реакция была достаточно плохой.
Мне очень не хотелось признаваться в этом, но Лука должен был понять. Я поклялся Лисе, что вернусь к ней, и твердо намеревался сдержать свое обещание.
— Понимаю, — просто сказал Лука. — Я прослежу, чтобы Феликс держал свой ебаный рот на замке, если ты не хочешь, чтобы правда вышла наружу.
Правду о Бао и Саре, об их крови и о том, почему они не похожи на меня.
— Бао и Сара мои дети во всех важных отношениях. Они никогда не смогут узнать правду.
— Они не узнают. — Лука поднял трубку телефона.
— Я сам должен с этим справиться.
Лука криво усмехнулся.
— Твоя жена может не обрадоваться, если ты убьешь ее отца, и Феликс может рассчитывать на это. Однако Феликс знает, что я без колебаний покончу с его жалкой жизнью.
Я склонил голову набок. Лука и раньше убивал членов семьи, так что Феликс определенно не мог надеяться на милосердие.
Лука прижал трубку к уху.
— Ах, Феликс, слышал, ты раздобыл какую-то интересную информацию. Ты уже кому-нибудь рассказал? — Лука ждал. — Так оно и останется. Понятно? Думаю, было бы лучше обсудить этот вопрос лично, просто чтобы я действительно мог донести до тебя свое послание, — пауза. — Нет, ты встретишься со мной в Нью-Йорке завтра в четыре часа дня, не заставляй меня ждать, — он повесил трубку.
Я кивнул в знак благодарности, потому что настоящие слова никогда не слетят с моих губ.
— Теперь тебе надо возвращаться к своей жене.
Я повернулся и направился к двери, но прежде чем успел открыть ее, Лука снова заговорил:
— Это было твое последнее упущение, Чонгук. Даже трое детей не защитят тебя в следующий раз, когда ты будешь лгать мне.
— Знаю.
Я ушел. Чимин все ещё ждал в коридоре и чуть не обмяк от облегчения, заметив меня. Он подождал, пока двери лифта закроются, и только потом сказал:
— Думал, больше не увижу тебя.
— Лука знает, что живой я стою больше, чем мертвый.
Чимин покачал головой.
— Ну, если ты так говоришь, — он внимательно посмотрел на меня. — Ты хочешь поговорить?
Я поморщился.
— Я не нуждаюсь в разговоре.