Мой дорогой друг

XIII

Это утро явно добрым не было. По крайней мере, для меня. Каким-то чудесным образом я умудрился подсунуть руку с наручниками под голову и проспать так всю ночь. И ведь даже не заметил, пока не поднялся и не оторвал пустой браслет от уха, к которому он, по ощущениям, за время сна успел прирасти. Мне сперва даже показалось, что я одним движением оставил себя без ушной раковины. Дикая боль!

К тому же из-за того, что я вчера изрядно наревелся, мое лицо стало похоже на красную водянистую подушку. Больше всего пострадали, естественно, глаза — я вообще мог открыть их, только приложив большие усилия. И как некоторым особо плаксивым девушкам у нас в универе удается подолгу умываться слезами и оставаться после этого такими же красивыми и свежими? Ах да, и вдобавок я не мог нормально дышать, потому что нос был напрочь забит.

— Проснулся? — послышался знакомый смешок продавщицы, видимо, прибежавшей на мои страдальческие вопли. — Подумать только, тебя сейчас ищет весь город, а ты спишь в моей постели! Ух, как же мне это льстит!

— Вот только не надо этих пошлостей, — возмутился я, покраснев еще сильнее. — Во-первых, я сплю не в постели, а на диване. Во-вторых, обстоятельства так сложились. И в-третьих, вы мне в матери годитесь, женщина.

— Каков грубиян! — с наигранной драматичностью вздохнула она и звонко расхохоталась.

Скажу честно, хоть мне и не нравилось такое отношение с ее стороны, но чем-то мне оно льстило не меньше, чем ей мое присутствие. Меня впервые в жизни женщина рассматривала как мужчину, пусть даже в шутку (я не учитываю варианты, когда мамины знакомые меня прочили в женихи какой-нибудь их дочке-внучке-племяннице, которую я в глаза не видел — это больше похоже на собачью случку). Да и вела себя она вполне прилично, за рамки никогда не выходила, всегда рада была помочь, что ко мне, что к одноглазому относилась с пониманием и заботой. В общем-то, она отличный человек, а на эти ее поддевки вполне можно закрыть глаза — пусть веселится, пока ей весело.

— У тебя в ухе впадина. Квадратная! Ха-ха! — продолжала смеяться женщина. — Оно аж бурое! Ничего себе! Наверное, это больно.

Я отмахнулся от ее холодных пальцев, дотронувшихся до налитой кровью ноющей ушной раковины, и скрылся с головой под одеялом.

— Так и будешь валяться? Солнце уже встало, — донеслось снаружи.

— Тогда почему вы не в магазине? — пробурчал я, пытаясь нашарить поблизости свои вторые глаза.