Immortale

1

– Да пошла ты.

Едкие слова въедаются в глотку и разъедают кажется изнутри, разбиваясь осколками и больно царапая. Глаза злые и холодные, как кусочки сухого льда пытаются передать поток эмоций, соплетенных рука об руку в единое целое с оглушительной болью в области грудной клетки. Губы искусаны, ныне «водостойкая» тушь безжалостно скаталась, размазываясь по лицу, всё соответствует стандарту конфликта. Умирающий изнутри подросток и его горе-семейка, как в лучших традициях всех фильмов. Но правда без хэппи-энда.

Ненависть бьет через край, болтыхается, выходит за допустимые бортики и с брызгами разливается, обжигаясь.

Всё происходит, как замедленная съёмка: рука матери зависает на две секунды в воздухе, грозя ударить и уже в следующий момент прилетает на место своего назначения. Тонкий истошный вопль разлетается по квартире, будто скатившаяся лавина. Хватает за воротник, стискивая в руках исхудавшее тело девушки, покрытое синяками. Встряхивает так, что голова вот-вот должно быть оторвется и покатится по полу. – Хватит строить из себя изнеможенную! Сучка, смотри на меня, когда я с тобой говорю...

Хватает ладонями лицо смотрит пристально в мутно-голубые глаза, пытается поймать расфокусированный взгляд. Разочарованный выдох, кидает на пол, точно тряпочная кукла без остатка сил, и вкрадчивые воспоминания заполняют черепную коробку.

Я здесь не останусь.

Подбадривающая мысль вгрызается в подсознание сильнее, чем хватка матери, ничего настолько не демотивирует, по правде, как собственный провал в эту пропасть в тысячный раз.

Тысяча первого, пожалуй, не будет.

Больше всего на свете - сейчас бы хотелось стать бестелесным признаком, или быть может, обернуться туманом, забыться и никогда не видеться.

– И куда ты собралась? Далеко не уйдёшь все равно.

Потрескавшиеся губы Виктории изгибаются в полуулыбке, натянутой и фальшивой, делает вид, что женщина, стоящая в дверном проеме и облокачивающаяся на дверной косяк с застрявшей сигаретой меж губ, не значит вообще ничего, не препятствие. Ее здесь не существует и не было вовсе. Мысль о подобном не утешает, честно, сердце больно взывает, отчаянные мольбы о спасении покаянной одинокой души кричат изнутри точно церковный набат. Если б симфонию своей души было бы слышно, то её бы взревела от полыхающего чувства беспомощности и убогости.