Immortale

9

На ночь глядя голова точно как блядский тяжелённый булыжник, во рту будто пустыня расположилась, и о Боже, семнадцать пропущенных на телефон вперемешку с голосовыми сообщениями и нотациями от всех троих участников группы. Огромное от Итана, нелепые угрозы Томаса и куча всего совмещенного первого и второго от Давида.

Перед глазами нещадно темнеет, и висках колотится пульс, и пустота наполняет изнутри чернотой без излишних чувств.

Последнее от Дамиано всплывает на главном экране в ту же секунду.

Я сейчас буду.

Горькая ухмылка покидает уста расползаясь по лицу терпким разочарованием.

И дверца медленно, как в дешевом кино, открывается.

Три глубоких вдоха как попытка привести себя в чувства и выдох.
Затем ещё один.

– У тебя было открыто. Что стряслось? Вик, не говори, что ты сорвалась, пожалуйста.

Быстро тараторит на что Виктория закатывает глаза, до такой степени все равно, что не пытается объяснить или оправдаться, ловя его взгляд, складывается впечатление, будто под суд ведут и смотрят так украдкой перешептываясь, пытаясь призвать к признанию в собственной вине. Говорит сипло, устало, вытаскивая сигарету из блестящей пачки. Аж чешутся костяшки, и пальцы сжимаются в маленький кулак - ебнуть бы его разок другой по зубам, чтобы чушь не порол.

– Не сорвалась, наверное. Была паническая атака, затем захотела выпить и потеряла счёт времени

Трясёт и колотит мелкой дрожью.

Снизу вверх воспаленными глазами.

Лгунья.

Кажется, в его пасмурном взгляде прояснения, колется смешинками и какой-то усталой снисходительностью, молчаливо кивает, но она вдруг видит что-то? Переживание и что-то ещё. Чувства, как ртуть, что никак не растечется по поверхности, собираясь в серебристые шарики. Как резиновые пули, которые отскачут от попадания в цель.

– Я боялся. Но рад, что всё в целом нормально. Можно ведь так назвать это?

– Да, лучшие слова, которые ты мог подобрать.

Улыбка шире и всплеск облегчения во взоре. Как небо на исходе последних дней осени уже блёклое. Виктория невольно тянет улыбку в ответ, зажигая новое солнце на его лице, гасит своё солнце ради него, отдаёт последние лучи, как он ей когда-то.