Седьмой Лорд

Глава 74.«Последняя битва (4)».

У Си превратил в реальность чудо путешествия на тысячу ли за день. Великая пограничная армия Цин-Наньцзян также отступила, двигаясь с разной скоростью. Народ Наньцзяна, который однажды заставил здесь хоронить здесь четырехсоттысячную элиту Великого генерала Фэна, снова явившись, заставил пограничную армию, которая много лет находилась в мире, покрываться холодным потом. Они были бесстрашной расой, но, вероятно, довольствовались своим местом. Они осмелились любить и ненавидеть, они могли делать все, что угодно, и так чисто, так просто. 

Взяв на себя роль Великого Шамана, У Си имел абсолютную власть в Наньцзяне. Армия Великой Цин едва бы не смогла следовать за ним, как только выяснилась цель его прихода. Как будто они уже считали новоназначенного Великого Шамана Наньцзяна духовным лидером, и такая прогулка с ним пробудила в этих воинах потенциал и боевой дух с новой силой. По прошествии нескольких дней эта вялая и почти безжизненная атмосфера в рядах исчезла более чем наполовину. У Си просто хотел, чтобы он был похож на ивовый пух на ветру, лететь всю ночь, чтобы перелететь на чью-то сторону.  

Когда ночь была глубокой все люди, проделавшие длинный путь днем крепко спали, только он один ворочался с боку на бок. Пугающий, волнующий и неописуемый страх, от которого у него сжимало грудь, нахлынул на него новыми волнами, он не мог ни с кем этим поделиться, пришлось только подавлять это своими собственными усилиями, надевая на лицо маску безразличия. 

Казалось, после того, как У Си стал Великим Шаманом, он, похоже, стал еще холоднее. С начала дня до ночи на его лице не было даже полуследа какой-либо из четырех эмоций, что почти придавало ему неизмеримый оттенок. Однако У Си просто думал о том, что он не был таким специально, его сердце было просто неспокойным, и каждый день он просыпался от кошмаров. Вспоминая окровавленный вид того, кого он видел во снах, он чувствовал боль, будто его внутренности разрывались на части, и он не был уверен, какое выражение было бы правильнее использовать, кроме этого. Если бы у него не было его... если бы он не имел его с этого момента в этой долгой, медленной жизни... Каждый раз, когда он думал об этом здесь, он заставлял себя остановиться. Он боялся, что в противном случае сойдет с ума. 

Вечер был тихим и спокойным. Находясь в сельской местности, после того, как У Си небрежно съел пару кусочков еды, он вытер лицо мокрым носовым платком, который подал Ну Аха, затем жестом приказал ему выйти. Он наклонился. В слабом лунном свете он потянулся к своему воротнику, затем вытащил вышитый мешочек из кармашка у сердца, его отверстие было за затянутой веревкой. Он поднял крошечную вещь в руке, некоторое время смотрел на нее, после чего открыл. Пара очаровательно китчевых зверушек из слоновой кости выкатилась из мешочка, и он поймал их в ладонь. В свете луны казалось, что чистая белая слоновая кость сияет. Он вспомнил тот день. Цзин Ци вернулся в столицу, изрядно потрепанный, и небрежно протянул ему их, сказав с таким безразличным видом: