Тайник был полон теней и загадок. Этот затхлый чулан, задворки чужого разума, склад ненужных мыслей, непрошенных идей – всего того хлама, от которого ежесекундно избавляется разум. И он теперь был пленником этого места.
Немного бреда и сюра. То, чем были когда-то полны его картины. Знатоки называли это искусство… Ах, да… Они и вовсе не считали его работы искусством. Зато какая шумиха поднялась всего пару десятилетий спустя. Чествовались чьи-то кисти, галереи были переполнены. Какое горькое было время.
Лишенный глаз он всё ещё видел перед собой проплывающее, словно загадочные далекие огни, прошлое. Лишенный глаз он все же видел вокруг себя Хозяина. И поскольку тот был многогранен, то и формы у него были самые что ни на есть причудливые. Собственно весь тот хлам, что окружал его и был Хозяином.
Хозяин… Тот, кто сотни тысяч сновидений тому назад предлагал называть себя Партнером, Братом, Со-Творцом, но в итоге повел себя как Хозяин. Теперь он плясал вокруг него, отражаясь в сотнях зеркал множеством причудливых теней – черными чертями, змеиными языками и рваными краями облаков, он истошно кричал и смех его срывался в визг. Потом он исчезал, но его память, его мысль и взгляд всегда были здесь.
Его тело было теперь лишь жалкой песчинкой в круговороте мыслей Хозяина. Где-то очень далеко отсюда, он чувствовал, как болят его крылья. Где-то лежат они – жалкие, оторванные, ощипанные. Ветер должно быть топорщит их редкие перья. Его славные крылья! Сколько ночных небес было ими расписано, сколько украшено созвездий. Сколько раз сама Луна и Город-Под-Луной оживали благодаря этим крыльям.
Но красивее и белее Луны была девушка, опускавшая ночью свои тонкие изящные пальцы в небесные течения, пытаясь поймать проплывавшую мимо лодки серебристую форель, нанизывающая на нити лунного света сияющие капли звезд. За ночь она могла соткать полотно, которым выстилала предрассветное небо.
А как она падала с небес! Словно раненая ласточка, раскинув руки – крылья. И какой неземной улыбкой озарялось её лицо, когда вместо твердой холодной земли она чувствовала под собой его руки.
То, что они сплетали вместе, никогда не было под силу Хозяину.
