Луна шла на убыль. От нее практически ничего не осталось, кроме хищно изогнутого рожка месяца. Его острые края вот-вот готовы были проколоть небесное полотно, и из этих прорех на землю посыпались бы как искры звезды. Там, где не было оживленных дорог и многолюдных проспектов, зимняя ночь казалась по-настоящему голодной. Она была завораживающей и одинокой.
Узник обратил свое мечтательное лицо к месяцу. Он опять всё забыл. Память была настолько пуста, что завывающий ветер вполне мог сойти за мысль. Легкость, от которой недолго было и взлететь. Что-то смутное и тревожное шептал ему с неба месяц. О чём он хотел ему напомнить? Что-то знакомое, что-то такое болезненное. Он не видел его, но представлял себе, словно мог разглядеть каждый кратер на белом полотне. Это ли не зрение? Рожок ширился, пока не налился спелостью и не превратился в идеально ровный круг, похожий на серебряную монету.
Тайник стал пустым и безжизненным. Подевались куда-то все секреты, исчезли миражи. Должно быть, он теперь был свободен, раз ничто не мешало ему уйти. Впереди ждал единственный город, который он когда-либо знал. Клубок блеска, огней и темных проулков. Он видел его, как если бы действительно смотрел своими глазами.
С пустым счастливым сердцем он встал и неуклюжей поступью отправился подбирать свои крылья. Изредка он оглядывался на луну. Злодейка не замолкала и продолжала мерцать, посылая сигналы, значение которых оставалось для него неизвестным.
***
- Дорогой мой, ты ведь идешь на праздник! - в отчаянье воскликнула мать, когда Арсений в очередной раз отверг ее настойчивые предложения надеть костюм или хотя бы брюки с рубашкой.
- Мама, это всего лишь вечеринка! – кричал из своей комнаты Арсений. – Все придут по-простому.
- О, я уверена, ваши девочки так не думают. Нужно одеть что-нибудь праздничное!
- Ну, это девочки – пусть они и наряжаются. А у меня есть праздничные джинсы и праздничная футболка, - ворчал Арсений, пытаясь отыскать в шкафу что-нибудь посвежее.
