Счастье нужно заслужить

Глава 6

Холодные капли воды летят с неба, безжалостно разбиваясь об асфальт, окна и крыши. Звук их падения определённо совмещает в себе некую притягательную иронию...

Раньше голубоглазая терпеть не могла дождь, он всё время навевал грусть, а сейчас же лежит на футоне и прислушивается, её мысли роятся.

Сколько она проспала?
Как там красноволосый?
И наконец...

Сколько же это может продолжаться?

Ринки нет, видимо, девушка пошла сдавать ежемесячный отчёт. Который, к слову, для неё являлся лишь формальностью. Писать отчёт в электронном и письменном вариантах...зачем заморачиваться? Даже если хотела, чтобы бумаги были на руках, разве не проще тогда распечатать? Что ж, у каждого свои тараканы в голове, это совершенно нормально.

Когда беловолосая начала подниматься, что-то с грохотом упало на пол.

Из кармана выпал телефон.

Девушка вспомнила, как судорожно схватила его с прикроватной тумбочки, находясь в уже пустой палате с кровавыми простынями. Вспомнила, как от запаха, стоящего там, скрутило живот. Вспомнила, как скатывалась по стене в коридоре и как Миура нёс её на руках.

Ноги подкосились, но Цукёми удержалась.

После нажатия на боковую кнопку телефона, экран загорелся, на дисплее маячила надпись: "10:15", потух...

В отражении стеклянной дверцы одного из шкафов, можно было увидеть насколько спутались за ночь волосы и как под глазами остались чёрные разводы...тушь.

Приняв решение сначала привести себя в порядок, а после уже и выходить, девушка начала искать расчёску и косметичку.

Много времени на поиски не ушло, всё стояло на столе. Было понятно, Хаями и об внешнем виде подруги позаботилась. Этот факт не мог не забавлять.

Собрав волосы в высокий хвост и избавившись от следов туши, Харуми приняла решение не краситься.

Она не являлась одной из тех девушек, которые купаются в тональнике и половину своих денег (если даже не всех) тратят на косметику. Даже когда Цукиёми красилась, в арсенал входили лишь тушь и гигиеническая помада.

Так она выглядела немного взрослее.

Дверь со скрипом открылась, у входа стоял никто иной, как Миура.