Лисья ловушка

Листва прячет опасность

Среди альф и омег редко можно встретить тех, кто способен обращаться в дикого зверя. Увидеть в толпе обладателей пары лисьих ушей и пушистого хвоста — большая редкость! Потому найти себе лисьего товарища, мягко говоря, нелегко, что уж там говорить о второй половинке. Бывает и так, что иногда хвостастики рождаются у обычной пары, или если один из родителей является оборотнем. Пускай это маловероятно, но не исключено.
Поговорим побольше о лисах. Пусть вас не обманывает слово «лис», ведь вовсе не рыжие зверьки размером чуть больше кошки! Лисами их люди прозвали за хвост, длиною во все тело, и за продолговатую моську. Эти существа не уступают в размерах хорошему тяжеловозу, да и сила в лапах не меньше. Они имеют завидный густой мех, сильную челюсть, цепкие когти, острые зрение и слух, а так же превосходное звериное чутье. Им присущи волчья склонность к стайному образу жизни, лисья вёрткость и некоторые повадки кошачьих, создавая гремучую смесь, но весьма складную и завораживающую.
 
Была у лис еще одна примечательная способность, которую между собой они прозвали «Вспышка». Чаще всего для проявления этой способности зверю нужен хороший разгон, и тогда от трения ворсинок шерсти на лапах и хвосте возгоралась искра. В те секунды тело со свистом вспыхивало, словно объятое пламенем. Всего на пару мгновений скорость оборотня возрастала, и он, будто телепортнувшись, перемещался в нужное ему место. «Пламя» же служило отвлекающим манёвром, что позволял ускользнуть от неприятелей. Все бы ничего, если бы не то, что вспышка — это огромная перегрузка для тела, да и «разжечь свою искру» не всем дается легко.
 
Коноха — один из крупнейших городов, окантованный лесными дебрями, что пережили не одно поколение и простирались на километры. Лес, непроходимый для людей, стал пристанищем для лис. По этой причине Коноха могла похвастаться наличием небольшой, но все же стаи, называемой «Акацуки». Как правило, кого попало в стаю не берут, ибо слабые звенья ослабляют всю цепь, а жизнь хвостатых и без того полна опасностей из-за охотников, кои тоже имелись. Так уж сложилось, что мех, клыки и когти хорошо ценились сидели двуногих. Пускай охота нелегальна, но товар разбирается просто на ура. Стоит сказать, что не все оборотни мирно уживаются в городских условиях, пользуясь людскими благами. Некоторые не отказываются от дикой натуры и не прочь обратиться к хищным истокам, превратив человека в свою добычу, а там уж как получится: в завтрак, обед или ужин. Поэтому аудитория, ненавидящая оборотней, для которой те лишь злобные, опасные твари, набиралась. Для таких мех, клыки, когти и прочее становится ценным трофеем. Чтобы осуществить охоту на «монстров», существует множество ловушек и капканов, разработанных специально под такую быструю и крупную наживу. Обнаружить западню в лесу, зарытую в листву или в землю, та еще задачка, ведь охотники научились перебивать свой запах. Если попался, то без чужой помощи не выкарабкаешься и неминуемо украсишь чей-то гардероб. Дабы не бродить по-одному, сильные лисы собираются в стаи или же в маленькие стайки. Бесстайные, те слабые звенья, редко покидают город, поскольку там охота, как и полное обращение, запрещены.
 
Саске — второй лис рожденный в поместье Учих от человеческих родителей. Как и старший брат, он без сомнений являлся альфой, имел угольно-черный мех, мощные широкие лапы, массивное тело и внушающую силу укуса. Сам же парень, не обращаясь, был бледен, статен, хорошо сложен. В общем, одним словом — красавец и хладнокровным юношей, и крепким зверем. Его рефлекс превосходно отточены годами тренировок, и на силу и выносливость жаловаться еще не приходилось. Ну чем не достойный претендент стать частью какой-нибудь стаи? Уже в свои девятнадцать темноволосый состоял в «Акацуки» вместе со старшим братом Итачи. Если уж ты в стае, то непременно особенный и достойный — лучше остальных, лучше бесстайных. Поэтому к лисам-одиночкам Саске относился со всем презрением. Одиночки, что и без того живут ниже травы, тише воды, не станут спорить и перечить стайному, за спиной которого горой стоят товарищи. Такие всегда поджимают хвосты и подчиняются. А что им еще остаётся? Удел низшего звена! Не раз юноша подмечал, какие же бесстайные слабые и жалкие. Не то что он! Он-то стайный! Оттого гордыня, грубость и высокомерие брали вверх над юным лисом. Но при всех своих достоинствах и у него присутствовало одно большое «Но» — отсутствие вспышки. Саске не был обделён этой способностью, не считался браком, а попросту не умел. Не нашлось в его жизни того, что разожгло бы искру. Повезло же ему попасть в категорию тех, кому нужно из меха вон лезть, чтобы научиться вспышке. Как же это выводило из себя, хоть на стенку карабкайся! Темноглазый испытывал превратный стыд, когда чужестайный, посягающий на территорию стаи, ускользал из клыков, вспыхнув, он не мог угнаться и упускал цель. Так глупо и нелепо! При мысли, что какие-то бесстайные умеют вспыхивать, а он, великолепный стайный, нет, шерсть вставала дыбом от злобы и чувства несправедливости! Учиха яро желал избавиться от своей дотошной слабости, мешающей ему стать сильнее и проявить себя во всей красе.
 
Поздняя летняя ночь. Грязно-серые облака заволокли небо, поглотив луну, не оставив от нее даже лучика, заполнили лес непроглядной темнотой, омрачающей все вокруг. Поначалу может показаться, что в лесу стоит мертвая тишина. Но стоит только прислушаться, и услышишь: стрекот сверчков, шелест листвы, слабый вой ветра, хруст мелких веток, журчание прохладного ручья. Жизнь ночью не кипит так же бурно, как днем, но все-таки она есть. Лес никогда не спит.
 
Черный лисий мех хорошо маскировался во всем этом мраке, что частенько играло зверю на пользу. Саске, набрав в лёгкие побольше воздуха, разминал подушечки, то выпуская когти, то втягивая, дабы лучше прочувствовать остывшую почву под лапами. Лис выгнул спину, едва опустившись на передних лапах. Хвост медленно, уверенно вилял из стороны в сторону. Холка чуть вздыблена. Зверь готовился рвануть. Дав себе мысленный старт, ринулся с места, нырнув в ближайшие кусты, шелестя листвой. Лапы несли хвостатого на всех парах, задействуя каждую мышцу. Он несся, перескакивая заросшие выступающие корни деревьев, перепрыгивая овраги, пока шёрстку обдувало ветром. Лис все больше набирал скорость, разгоняясь до болезненного жара в лёгких, в надежде получить заветную искру. Разбег, еще, и еще, превозмогая возможности, до высунутого языка и сбитого напрочь дыхания! Но ничего, кроме напряжения в теле, лис не ощутил. Ни намека на вспышку. Злость и раздражённость подогревали кровь, подначивая быстрей перебирать лапами, не замечая жжение и отдышки. Сквозь резкое и неравномерное дыхание прорывались гневные рыки. Затуманенный от ярости, черный лис бежал не разбирая тропы, пока под передней лапой, что только успела коснуться травы, не раздался подозрительный щелчок.
 
— «Ловушка!» — промелькнуло в голове после того, как эта самая ловушка сработала, крепко вцепившись в лиса, повязав все от морды до хвоста толстой верёвкой с железными карабинами. Лапы плотно прижались к телу. Свалившись, скованный хвостатый проехался пару метров по земле. Даже в форме огромного зверя ощущалось, как все тело стягивает. Если он обратится, то более хрупкое человеческое обличие не вынесет давления и удачно сложится книжечкой. Такая перспектива Саске не устраивала от слова совсем. Но и стать жертвой охотника тоже желания не появлялось. Челюсти связаны — не разомкнуть, а значит, и помощь не позвать, путём протяжного воя. Рыча и бурча, лис ворочался и сопротивлялся, однако, с каждым телодвижением ловушка затягивалась сильнее. Он елозил по земле, пока силы не иссякли. Ночная выматывающая пробежка внесла свой вклад. Стайник совсем выбился из сил. Мириться с участью будущего ковра не хотелось ни в какую. А что делать-то? Наверняка к нему уже идет охотник, чтобы разделать на трофеи.
 
–«Черт!» — прорычал Учиха, и вдруг до ушей донёсся шелест сухой травы. Кто-то приближается, да еще и на двух ногах. Повезло же проехать носом по земле, обтерев до крови и забив грязью так, что не учуять, кто идёт. Да чего там гадать! Раз на двух ногах, то точно охотник! Впервые за много лет Саске труханул: испугался, как беззащитный кутёнок. Что ни говори, а смерти боится каждый, как бы кто ни храбрился. Черные уши встали востро, глаза забегали, ища неприятеля. Но тот шел со спины, что ещё больше пугало неизвестностью. Если бы хвост был не связан, то агрессивно бил бы о землю. Неужели жизнь сильного, молодого альфы так глупо кончится из-за невнимательности?! Хуже просто быть не может! Но тут:
 
— Вот те раз! Ты что, под лапы совсем не смотришь? И как только угораздило! — раздалось с насмешкой. Это явно голос молодого паренька, но самого его все ещё не увидеть. Незнакомец стоял у лисьего хвоста, и Учиха чувствовал на себе чужой взгляд. Его внимательно рассматривали. Идущие шаги раздались возле передних лап, что оказались прижаты к брюху. Подобно загнанному в угол дикому зверю, лис возобновил попытки выкарабкаться или хотя бы спугнуть охотника: он елозил, дёргался, рычал, насколько позволяла связанная пасть.
 
— Цыц! — раздалось, когда хвостатому удалось громко рыкнуть. Он лежал в ожидании чего-то ужасного. Нос все еще забит, и пахнет лишь собственной кровью. Внезапно натяжение веревок стало слабеть. Незнакомец быстро и умело перерезал одну за другой. Подвижность возвращалась к хвостатому. Когда удалось встать на лапы, паренек находился у самой морды оборотня.— Ну ты и номер! Вон как нос ободрал. Стайничек, да? Точно стайничек. Такой большой, а в такую простецкую ловушку угодил. Прямо картина маслом! - он потянулся к лисьей морде, намереваясь распутать челюсти. Хвостатый рыкнул и угрожающе оскалился, но тут же получил по брыли. Подумать только: этот худощавый парень шлепнул оборотня-альфу! — Не ерничай, Стайничек, а то так домой пошлепаешь, да стайке покажешься. Ишь ты, обозрел! Будешь мне еще тут рычать! Стой смирно. — вот тут Саске, конечно, опешил от этой наглости и смелости. Незнакомец был в капюшоне, лица не разглядеть. Только сейчас черный лис заметил … хвост! У незнакомца таился пушистый хвост за спиной! Не охотник, значит, а тоже лис. Свезло. Обоняние начало возвращаться. Запахло апельсином с корицей, мягкий и приятный аромат сладковатой кислинки. Наглый спаситель оказался на удивление бесстайным и, что еще удивительнее, омегой. И смех, и грех. Одиночка-омега, а такой бойкий. Не поймёшь, то ли смелый, то ли глупый. Темноглазый просто потерял дар речи. Бывают же такие экземпляры!
 
Любопытно, однако. Когда лисья морда была освобождена, омега отпрянул и довольно потер ладони, мол: «Готово!». Расправив грудь, зверь стал приближаться и принюхиваться, чтобы лучше запомнить запах интересного чужака. Не каждый одиночка будет так рисковать, помогая другому, а этот еще и дерзит! Тот быстро понял, зачем альфа тянется к нему носом, и резко, будто брезгливо, опасаясь отшатнулся назад. Голубые глаза под капюшоном угрожающе сверкнули, показав суженый зрачок недоверчивого и недовольного омеги. Хвост распушился, и парень, злобно рыкнув, так и подразумевая:
 
— «Прочь!» — моментально вспыхнул без разгона и исчез в темноте. Последнее, что заметил Саске — голубоватая вспышка пламени и шатающиеся ветки куста.