...If one of them is dead

Why do you smile like you've been told a secret?

"Приход, расход, приход, рас... Надо будет не забыть заглянуть в аптеку через дорогу от работы. В ту, которая находится рядом с домом, уже две недели не могут завезти эти дурацкие таблетки. Ну неужели их вообще никто не покупает, чёрт бы это всё побрал? Как будто бы кроме меня в этом районе нет ни единого шизофреника..." — так думал тридцатилетний Дэниел, попутно отщелкивая кнопками на калькуляторе расчетные формулы. Кто же мог подумать, что в этой компании, зарекомендовавшей себя на рынке первопроходцем в сфере применения технологий, должных упрощать работу своего персонала, будут применяться такие допотопные способы высчитывания простых примеров? Первые дни на новой работе Дэниел задавался этим вопросом, но вскоре пришёл к выводу, что такие незатейливые на вид операции занимают по сути большую часть его рабочего времени, и решил, что уж лучше так, чем получать копейки за выполнение других задач, ещё менее существенных. 

Когда он закончил заполнять несколько официальных листов, он наконец отложил их в сторону и, потирая уставшие глаза, начал собирать свои канцелярские принадлежности в портфель. Было уже около часа ночи, когда Дэниел, пролетев чуть ли не галопом тёмный длинный коридор шестого этажа, вошёл в лифт. Зеркало, занимавшее почти всю противоположную от входа стенку, при входе Дэниела внутрь отразило в себе человека с растрёпанными короткими черными волосами, рассеянно поглядывавшего на наручные часы и нервно подергивавшего длинными тонкими пальцами. Дэниел, при всей своей нелюбви к бессмысленной трате отпускаемого ему на короткую передышку времени, никогда не был против того, чтобы из целого дня выделить пять-десять минут на осмотр своей долговязой невзрачной фигуры - и делал он это, как правило, не для того, чтобы поправить на себе выбившуюся из брюк рубашку. Это действо, совершаемое им в полном одиночестве, он обычно в конце завершал длительным взглядом себе в глаза, в тёмные красивые глаза — единственное, что ему казалось привлекательным во всём его несуразно устроенном тельце и что, как ему казалось, должно было привлекать всех, кто бы ни посмотрел в них. Даже мать его в детстве говорила, что взгляд у него как у гордой французской лани. А мать не могла ему сказать неправду. 

Уже внизу, на первом этаже, когда он вышел из лифта, его окликнули два охранника. Главный проход, через который утром, с началом рабочего дня, и потом ещё весь оставшийся день здание ненасытным монстром поглощало в себя пестрые людские толпы, был уже давно закрыт, а включить его снова — было для охранников, с их же слов, задачей затратной по времени (почему им вдруг стало сложно нажать несколько кнопок на панели управления, Дэниел не понимал). В итоге на молчаливое непонимание Дэниела ему предложили пройти через парковку, расположенную прямо под зданием. Тот проход был открыт все двадцать четыре часа.