К черту любовь! |Лиза Ира|

26 глава

Я чуть не упала на пол прямо в зале. Муж? Сын? Какого черта?! Почему Маша мне ничего не сказала?!
— Но… Она… — я начала мямлить что-то невразумительное в ответ, потому что не могла найти слов. Наконец, смогла выдавить из себя цельное предложение: — Я не знала, что она замужем.
Я не стала посвящать Игоря Алексеевича, что заглядывала в личное дело Андрияненко.
— Она не замужем, — ответил мужчина.
— Но… — я окончательно потеряла нить разговора. – Вы же сказали…
— Она БЫЛА замужем, — перебил меня Игорь Алексеевич. – Она вдова.
— О, — выдохнула я.
Теперь хоть что-то становится ясно. А как давно? Почему она спит с женщинами? Где ее сын? Учитывая, сколько времени она проводит на работе, сомневаюсь, что он живет с ней. Хотя, может, есть няня? Поэтому она не приглашала к себе и поэтому, как выразилась, всегда спит в своей постели? Вопросов стало еще больше. Я решила задать главный, по моему мнению.
— А ее сын? Где он?
— Сережка, — покачал головой мужчина. – Они с Костиком погибли много лет назад. Были на даче, начался пожар и... Все. Мальчику тогда только-только три исполнилось.
— О, Боже, — снова выдохнула я, а в глазах почему-то защипало. Бедная женщина. Лишиться в один день и мужа, и сына. Господи, как она выжила? Она тоже была с ними? – А она тоже…
— Нет, — снова прервал меня мужчина. – Она дома в тот день осталась. Должна была на следующий день приехать. Они вдвоем были. Легли спать, не погасили камин. По крайней мере, так было написано в результатах следствия. И вот…
— Это ужасно… — пробормотала я.
— Да. Мы все тогда были в страшном горе. Не как Лиза, конечно, но эта трагедия затронула всех. Я же знаком с родителями Лизы, и Костика знал, и Сережку. И Михаил Андреевич тоже. Мы втроем, я, он и отец Лизы дружим много лет. Она у меня на глазах практически выросла. На их свадьбе с Костиком был. Хороший был парень. Старше ее на десять лет, но такой, настоящий мужчина. Любил ее невероятно. На руках носил. А когда она ему сына родила, думали, он с ума от радости сойдет. А Сережка – что за пацан был... – покачал головой мужчина. — В три уже лопотал только так. Как что скажет – хоть стой, хоть падай. На Костю похож был, как две капли воды. Глаза только Лизины. Серые-серые. Красивые. В общем, хоронили их вдвоем в один день. Рядышком. Лиза даже не плакала на похоронах. Нечем было, наверное, стояла просто, смотрела. А потом уехала. О ней год никто ничего не слышал. Родители только письма получали, что жива, что в порядке. Потом вернулась. Сначала жила в Москве, потом в Санкт-Петербурге. Потом к нам приехала, я тогда уже тут работал, а она в какой-то строительной компании. И в итоге… Сейчас все так.
Я смотрела на ведущую светскую беседу Андрияненко, и мне нестерпимо захотелось ее обнять. Сколько же боли она испытала, сколько ей пришлой пройти? Как вынесла она все это в одиночку? Я даже боялась подумать об этом.
— Только, Ир, — голос Игоря Алексеевича вернул меня в реальность, — никому. И ей не проговорись, что знаешь. Она никогда не говорит об этом.
— Конечно, — кивнула я. – Конечно.
Я ушла с этого вечера одной из первых. Слишком много я получила информации. Чересчур много. Стало ясно, что Маша не в курсе всех событий прошлого Андрияненко. Да и вообще, вряд ли кто-то в курсе кроме моего бывшего босса и Михаила Андреевича. Андрияненко закрыла это в себе, боясь расслабиться и с кем-то поделиться. Похоронила в себе свое прошлое. И как бы я не хотела помочь ей, хотя бы разделить эту боль, я не могла.
***
Я думала, что она уволит меня. После моей тирады в туалете. Честно, думала, что как только мы вернемся, она скажет писать заявление. Но нет. Мы приехали и начали работать в том же ритме, что и всегда, словно ничего не было. За одним исключением – казалось, что Андрияненко ночует на работе. Я уходила – она еще работала. Я возвращалась – она уже работала. Что творилось с ней – я не имела понятия, так как мы переговаривались исключительно по селектору. В кабинет она меня не вызывала, сама практически не выходила, так что мне оставалось только гадать, какого черта происходит.
В пятницу я задержалась до девяти. Нужно было проверить основной статистический отчет, а в понедельник сидеть за нудной работой у меня не было желания. Я решила сделать все в пятницу. И когда я уже собрала вещи в сумку и решила уйти, как услышала звон разбитого стекла в кабинете Андрияненко и ее приглушенное чертыхание. Подумав с секунду, я решила заглянуть к ней и проверить, все ли в порядке. Когда я открыла дверь в кабинет начальства, то была, мягко сказать, шокирована. А если конкретней – я офигела. Андрияненко туфлей пыталась собрать в кучу осколки от разбитого стакана с прилично початой бутылкой виски в руках. Она что, пьяная?!
Когда женщина подняла на меня взгляд, стало ясно, что она не пьяная, а что она совершенно, абсолютно и полностью… бухая!
— О, Ирина Иг-говерна, — улыбнулась Андрияненко широкой и пьяной улыбкой. – Ой. И-го-рев-на. Вот, теперь правильно, — подняла Андрияненко палец руки, в которой держала бутылку, вверх. – Присоединитесь или вы на встречу? – женщина сделала глоток и уселась в свое кресло. – Правда, налить больше некуда. Я разбила уже второй стакан, — она пьяно хихикнула и снова сделала глоток, даже не поморщившись. – Но если вы не брезгуете, можете прямо из бутылки.
Она посмотрела на меня, продолжая улыбаться, и протянула бутылку.
— Елизавета Владимировна, вам пора домой. Спать, — сказала я, игнорируя ее приглашающий жест.
— Да… — протянула она задумчиво. – Сейчас поеду. Вас подвезти?
Женщина поставила бутылку на стол, закрыла крышку, сунула бутылку в сумочку и, похлопав себя по карманам, достала ключи, радостно помахав ими перед своим лицом.
— О, вот и ключики!
— Вы не сядете за руль, — нахмурилась я. Не хватало еще, чтобы она угробила себя или кого-то по пути домой.
— Кто сказал? – она моргнула и снова посмотрела на меня.
— Я сказала. Вам нельзя за руль. Вы пьяны, — прошипела я. Вот чего я не люблю, так это возиться с пьяными «шумахерами».
— Я не оставлю свою машину здесь. Это не ваше корыто, которое даже если захочешь не угонишь – не заведется, — проворчала она, а я лишь закатила глаза. Да, давненько не было шуток касательно моего автомобиля.
— Значит, я вас отвезу. Пойдемте. Хватит пить. И вообще, что за повод? – я подошла к ней, чтобы забрать ключи. Но она их сжала в руке, а руку завела за спину.
— Разве для праздника жизни нужен повод? – засмеялась она, а мне от этого смеха стало не по себе. – У меня день рождения.
— Как день рождения? – моргнула я. У нее день рождения точно был в январе, я помню это из личного дела.
— Так. У всех один день рождения. А у меня два, — она снова усмехнулась.
— Поздравляю. Давайте ключи, — я протянула руку.
— А где подарки? Объятия? Поздравления и поцелуи? – она подняла брови, уставившись на меня.
— Я поздравлю вас, когда доставлю до дома, — я постаралась улыбнуться, хотя мне было не весело.
— О, звучит монгообещ… Могно… Мн… Мно-го-о-бе-ща-ю-ще, — по слогам выговорила она и улыбнулась. Кажется, за сегодня она исчерпала весь свой годовой лимит улыбок.
— Да. Ключи.
Вздохнув, женщина надула губы и протянула мне ключи с фирменным брелком «Инфинити».
***
Я никогда не думала, что пьяная Андрияненко выглядит именно так – без умолку болтающей. Она трещала всю дорогу. Я не совсем понимала, о чем – о каких-то контрактах, о рекламе, о кошках… Моя голова почти взрывалась. Но минут за семь до того, как мы приехали, она неожиданно замолчала и… уснула.
Когда я припарковалась на свободном месте, то растолкала ее, сообщая, что мы доехали. Она сонно поморгала и выдала:
— Куда?
— К вам домой, — стараясь не выглядеть раздраженной, ответила я.
— Я тут живу? – она осмотрелась по сторонам. – Я тут живу, — уже в утвердительной форме пробормотала женщина и открыла дверь.
— Сум… — начала было я, но Андрияненко уже вышла из машины. Сумку оставив внутри. Отлично. Ей, видимо, не нужны ни ключи от машины, ни от дома.
Чертыхнувшись в сотый раз за этот уже вовсе не томный вечер, я собрала ее вещи и, закрыв машину, направилась следом. Ладно, доведу ее до квартиры и поеду домой. А то еще уснет в лифте, чего доброго.
У самой квартиры меня снова ждал сюрприз. Андрияненко стояла и смотрела то на дверь, то на связку ключей, медленно перебирая их в руках. Пальцы не слушались. Я вздохнула и забрала у нее ключи. Открыла дверь. Завела пьяную начальницу внутрь. Хотела уйти. Не смогла. Поняла, что оставлю ее здесь – она не дойдет до спальни. Потому что Андрияненко уселась прямо на пол, вытянула ноги и прислонилась затылком к стене. Видимо, решила передохнуть после долгого пути.
Я сняла с нее обувь и еле оттащила в спальню. Слава Богу, у нее хватило ума ткнуть в сторону нужной комнаты. Уложила на кровать. Она отвернула голову и что-то пробормотала. Потом повернулась ко мне и севшим голосом прохрипела:
— Не принесете мне воды?
Я кивнула, вздыхая. Что уж делать, я же личный ассистент. И в горе, и в радости, как говорится. Я прошла в кухню. Замерла. Было странно. Странно пусто. Был красивый гарнитур, плита, холодильник, стол, стулья и… все. Никакого декора, никаких штучек, что добавляют уюта, ничего. Было ощущение, что тут никто не живет. Я открыла шкаф, где, предположительно, должна была быть посуда. Она была. Но в одном экземпляре. То есть, там была одна чашка, одна тарелка, один стакан. Остальные полки были пустые. Я подумала, что, может, остальная посуда стоит чистая в посудомойке? Даже заглянула туда, но… нет. У нее просто всего было по одному. Странно и… жутко, на самом деле.
Взяв стакан, я налила из крана с фильтром воды. Пошла обратно. Когда зашла в спальню, увидела, что Андрияненко уже сняла с себя пиджак, но вот с рубашкой у нее явно не заладилось – были расстегнуты несколько пуговиц, одна сторона торчала из уже тоже расстегнутых брюк, а сама Андрияненко… спала. Черт побери.
Я поставила стакан на тумбочку у кровати и, помедлив с минуту, решила-таки ей помочь. Стянула с нее брюки, стараясь не смотреть на ее нижнее белье, и расстегнула рубашку. Прикрыв одеялом ее голые ноги, я вытащила сначала одну ее руку из рукава, потом вторую. Повесив ее одежду на мобильную вешалку, точнее, просто положив ее сверху, я взглянула на спящую начальницу и снова замерла.
Руки. Ее руки были исполосованы шрамами. Продольными, глубокими. Нечастыми, но глубокими. Я где-то слышала, что когда человек хочет покончить с собой, то он режет руки вдоль, а не поперек. Неужели она… Нет, не может быть. Она не могла пытаться свести счеты с жизнью. Только не Андрияненко – самая сильная и непробиваемая женщина из всех, что я знаю. Женщина, которая в один день потеряла все самое дорогое – мужа и сына. Женщина, которой пришлось жить дальше без них. Или могла?
Мне стало так ее жаль, я не просто испытывала жалость, мне хотелось ей сочувствовать, захотелось ее обнять, прижаться к ней, чтобы сказать, что все будет хорошо, но… я не могла. Она бы не позволила.
***
Я решила остаться у нее. Мало ли, ей станет плохо или что-то понадобится. Надралась она знатно. Поэтому я побродила по квартире, которая меня все больше удивляла и шокировала, и в итоге, легла рядом с ней. Почему? Потому что больше было некуда!
В квартире не было ничего лишнего. Вообще ничего. Всего было три комнаты – спальня, гостиная и еще одна, в которой вообще было пусто. Просто светлые стены. Ни одного предмета. Гостиная была оснащена маленьким, даже крошечным диваном, телевизором и книжным шкафом, заполненным книгами. И все. А, был ковер на полу. Светлый, красивый и явно дорогой. Больше ничего. Спальня, где валялась пьяная в дугу Андрияненко, более-менее походила на место, где кто-то живет. За счет комода, со стоящими на нем баночками, кремами, мобильной вешалки с костюмами, и лежащей книги на угловой тумбе.
Даже на холодильнике не было ни одного магнитика. Квартира отшельника, не иначе.
______________________________________
1917 слов
Вот так вот