К черту любовь! |Лиза Ира|

27 глава

Андрияненко врезала мне. Она ударила меня прямо по лицу. Не специально, конечно. По крайней мере, я надеялась, что она это не осознанно. Женщина просто переворачивалась и рукой залепила мне прямо по носу. Естественно, я проснулась. Было семь утра. Семь утра субботы, черт побери! Гребаная Андрияненко!
Но когда я повернулась лицом к своей начальнице, то чуть не разрыдалась от умиления. А желание сфотографировать ее и использовать впоследствии фото, как компромат, чуть не разорвало меня. Она лежала, подложив одну руку под щеку, и выглядела при этом не суровым боссом, а обычной женщиной. Очень милой женщиной. Которой не чужды слабости, минутки мимишности и прочие женские особенности. Встряхнув головой, я отогнала эти мысли, так как понимала, что, вероятно, это – максимум милости, которую я смогу увидеть.
Спала Андрияненко беспокойно. Я несколько раз просыпалась от того, что она что-то бормотала, постоянно крутясь на кровати. Приходилось осторожно поглаживать ее по плечу, чтобы она успокоилась. Я прямо-таки мать Тереза.
Встав с кровати, я прошла в ванную. Вид, конечно, не очень. Довольно потрепанный. Как любит говорить Оксанка – вид бывалой куртизанки – одежда мятая, под глазами синие мешки, и, вообще, выглядела я так себе. Понимая, что Андрияненко – не Маша, и что вряд ли я найду себе тут щетку для гостей, решила, что нужно определяться – либо я сваливаю по-тихому и делаю вид, что меня никогда тут и не было, либо я окончательно рушу свою жизнь и остаюсь тут до выяснения отношений с Андрияненко. В конце концов, мне было интересно, какого хера она так надралась в вечер пятницы?
Прежняя я, та, которая была со мной большую часть сознательной жизни, непременно бы выбрала первый вариант. Но новая я решила, что терять мне уже все равно нечего, почему бы не рискнуть.
Я зашла на кухню, осмотрела холодильник, и, наметив план покупок, отправилась искать магазин, который работал бы в семь утра в субботу.
К моему счастью, магазин нашелся совсем рядом. Ну, точнее, я не то чтобы бродила по окрестностям в поисках какой-нибудь вывески типа «Продукты 24», конечно, я воспользовалась навигатором. И нашла магазинчик в соседней пятиэтажке.
Довольно крупная женщина была не слишком рада видеть меня в начале восьмого утра, но тем не менее, мне удалось купить себе щетку, а также колбасу с сыром и хлеб. Сделаю бутерброды, не яичницей же мне кормить Андрияненко. Я не уверена, что она вообще питается чем-то кроме как кровью других людей… Хотя нет, в ресторане она ела обычную еду. Значит, будет есть бутерброды. Пока будет объяснять, почему она так набралась вчера, что самостоятельно добраться до дома была не в состоянии.
Когда четыре бутерброда были готовы, а я уже приведена более-менее в божеский вид, я услышала какой-то шорох в стороне спальни. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Какого черта я делаю? Почему я не свалила, как только проснулась? Зачем я осталась? И почему, черт побери, она встала в восемь утра?! Она, вообще, человек?!
Только крайняя мысль пронеслась в моей голове, как я увидела хозяйку квартиру в дверном проеме кухни. Я скромно стояла с полотенцем в руках около столешницы и не знала, куда деть свой взгляд. Андрияненко стояла замотанная в одеяло и смотрела на меня. Удивительно, но по ней и не скажешь, что она вчера наклюкалась, как солдат на дембеле – выглядит довольно свежо. И это даже она еще в ванной не была. Я, кстати, дерзнула настолько, что стащила у нее пару патчей, чтобы хоть как-то уменьшить рассветную синеву под глазами. Немного, конечно, но это все же мне помогло. А судя по Андрияненко, они ей даже не были необходимы. А ведь она меня старше.
Мы смотрели друг на друга с минуту. В полной тишине. Только я собралась открыть рот, чтобы что-то сказать, как щелкнул чайник – оповещая, что вода вскипела. Но Андрияненко меня опередила. Она обвела глазами кухню и, вернув взгляд ко мне, произнесла:
— Я в душ. Надеюсь, когда я выйду, все будет так, как раньше.
С этими словами она развернулась и ушла. Видимо, в ванную. Как раньше? Как раньше это типа без крошек и мусора на столе? Или без меня на кухне?
Я решила, что она все-таки имела в виду крошки и тот небольшой беспорядок, что я устроила. Поэтому я быстренько все прибрала, поставила на стол тарелку (единственную!) с бутербродами и чашку. А как пить кофе? Из одной? Или она покажет чудеса гостеприимства и благородно уступит ее мне?
Стало ясно, что нет, когда Андрияненко вернулась на кухню (кстати, в том же наряде, что я уже видела ее, когда она болела дома) и, недовольно посмотрев на меня, вздохнула.
— Ирина Игоревна, я считала вас несколько умнее. И думала, что вы понимаете намеки. По всей видимости, нет. Что вы здесь делаете?
Она серьезно? То есть то, что я ее, абсолютно невменяемую, практически дотащила до кровати, еще и беспокоилась о ней всю ночь (ну, почти), это что, ничего не значит?! Нельзя быть хоть чуточку дружелюбнее?
Я прокашлялась и решила не сдаваться так просто:
— Вообще-то, вы вчера…
— Я помню, что было вчера, — довольно грубо перебила меня Андрияненко, не дав даже договорить. – Спасибо, что довезли меня до дома, но я бы справилась сама. Я вас об этом не просила. А оставаться у меня и вовсе не было нужды. Вас что, выселили из вашей квартиры?
Что за херня?!
— Вы… — я чуть не задохнулась от возмущения. – Да вы пьяная были в стельку! Чуть в лифте не заснули! Представляю, как вы бы «добрались до дома» — прямиком в морг!
Только сказав это, я поняла, что болтнула лишнего. Андрияненко еле заметно дернулась, тело ее напряглось, но она… улыбнулась. Нехорошей, хищной улыбкой. Подошла ко мне. Очень близко подошла. Все с той же дьявольской усмешкой на губах. Я сглотнула. Было действительно жутко, очень не по себе. От ее взгляда, от ее улыбки, от ее какой-то искусственно расслабленной позы.
Она медленно поднесла к моему лицу руку и, слегка касаясь пальцами, приподняла мой подбородок. Я смотрела на нее, как змея на заклинателя.
— Ну, вы же мой ассистент. Вы же выполняете не только рабочие поручения. Но и оказываете помощь личного характера. Не так ли, Ирина Игоревна? – я вглядывалась в ее тягучие серые глаза, как завороженная, не в силах произнести ни слова. Скажи она сейчас, что нужно выпрыгнуть из окна ее квартиры, а это, к слову, десятый этаж, я бы это сделала. Никто и никогда не мог заставить меня так «зависнуть». Может, это гипноз?
— Не так ли, Ирина Игоревна? – повторила свой вопрос Андрияненко. А я думала, он риторический.
— Так, — еле слышно ответила я.
— Отлично. Мне очень нравится ваша самоотдача. Вы настоящий трудоголик, — продолжая поглаживать меня по подбородку, проговорила Андрияненко. – Вы так преданы своему делу, — с этими словами второй рукой она провела по пуговицам на моей блузке, не опуская при этом глаз, продолжая смотреть на меня. Одна, вторая, третья, кажется, уже все пуговицы расстегнуты, а я не могу произнести ни слова. Снова ее усмешка. Уже та, знакомая мне. Усмешка победителя. Усмешка, которая меня отрезвляет, приводит в чувство. И дает силы ей ответить:
— Я не думаю, что это хорошая идея...
______________________________________
1131 слово