Не совсем мертва, не совсем жива.

Это уже не тот город, это уже не та жизнь...

Тобиас
Я посмотрел на Калеба. Вид у него был задумчивый.
- Пошли, нужно еще остановить мою мать...
***
Прошло два года
В городе царит порядок. Афракционерам позволили присоединиться к Дружелюбию или к Отречению. Все, кто хочет, помогают отстраивать город. Мама стала лидером тех, кто решил остаться афракционером. К ним теперь не относятся как к изгоям. Они живут себе, тихо и спокойно, они никому не мешают и им никто не мешает. Отреченные теперь делят власть с остальными фракциями. Из каждой фракции есть хотя бы по трем руководителям. Главная здесь Джоанна.
Теперь здесь нет правила Фракция превыше крови, это уже не тот, город.
Я зашел в свою квартиру в Бесстрашии и плюхнулся на кровать. Я работаю заместителем Джоанны и параллельно учу новых бесстрашных. С друзьями я вижусь лишь во время еды, в столовой и то, не всегда.
Я неплохой руководитель, но мне помогает аноним: человек который присылает мне письма. Кстати, не только мне. Я выдел, как орел залетает в комнату Калеба, Крисс, Зика, Уилла и других ребят. Я уже не уверен, что письма от Трис. Ведь она мертва. Ее тела нету, но и самой Трис нету, она исчезла, она умерла. Я пытаюсь себе внушить это все два года. Но у меня есть догадка, что Трис за забором, но аноним запретил (или запретила) пока что выходить туда... Все меня поддерживают, все верят, что Трис жива...
Я лежу на кровати, когда понимаю что не усну. Мысли о Трис медленно заполняют мою голову. Срываюсь с места и несусь в тренировочный зал. Надо попотеть, надо устать.
Захожу, но сразу останавливаюсь. Под грушей для битья лежит девушка... Трис!? Но когда я подхожу ближе я понимаю что ошибся, даже не так, я сошел с ума! Как я мог перепутать мою любимую Трис с Мелони, моей ученицею? Они совсем не похожи. Трис низкая, с долгими светлыми локонами и нежными, женскими чертами лица. Мне с самого начала казалось, что ей бы ходить в платьях, а не в боевой броне. Но она сделала так, что я понял, что ошибался, очень сильно ошибался. Трис не сломалась, как я думал, вместо этого она наоборот, стала лучшей, стала сильной.
Но Мелони... Она слабая и остается такой. Она не пытается стать сильней. Она сломалась. А еще она выше за Трис. У нее черные волосы и слегка грубые черты лица, хотя... В целом она могла быть красивой, если ее послать к Кристине, то она из нее сделает куколку. Я подхожу к ней и начинаю трясти ее за плечи.
- Проснись!
- А? Что? Ммм...
- Мелони! - гаркнул я. - Что ты здесь делаешь?
Сон как рукой сняло и она резко села, а я удовлетворен своей работой встал и посмотрел на нее сверху вниз. Наверно у меня был достаточно грозный вид.
- Я занималась и уснула. - испугано пробормотала она.
- Но ты уже прошла первый этап.
- Но я самая слабая в группе! - возразила она.
Похоже я был неправ, они с Трис чем-то похожи.
- Но ты прошла.
- Но я слабая.
- Как знаешь. Но как ты уснула?
- Я занималась, упала и уже не встала... Можно вопрос?
Я мог отшутится, но не стал. У меня нет настроения. Уже два года и восемь месяцев нет. Сегодня годовщина. Поэтому я просто спросил:
- Какой?
- Почему ты никогда не улыбаешься?
Внезапно меня заполнила злость. Я подошел и со всей дури ударил грушу. Мелони испугано дернулась, но не отступила.
- Так почему?
Я еще сильнее ударил грушу, а потом стал бить ее так, что она порвалась в шестерых местах. Шесть. Она меня преследует. Тогда я отошел и сел.
- Что случилось? Расскажи мне! Тебе нужно выговориться! - все-таки она похожа на Трис.
- Не тебе решать что мне нужно, а что нет.
- Ну прошу! Я никому не скажу.
Она меня все больше и больше бесила в конце концов, я подорвался с места и заорал.
- Не улыбаюсь, потому что ненавижу этот мир!
- За что? - она тоже подпрыгнула.
- За то, что лишили меня моей единственной любви!
Я снова сел, ведь боль заполнила меня.
- Прости... Я... Я не хотела, тебя обидеть... Просто было интересно. А можешь что-то о ней рассказать?
Я посмотрел на нее. Она права - мне нужно выговориться.
- Ее звали Трис. - я даже удивился, насколько мой голос был грустный. - Она была самая лучшая... С долгими светлыми волосами, большими, нежно-голубыми глазами. Она низкая и выглядит хрупкой, но это не так, ведь она сильная, очень сильная. Она не сломалась, в отличие от других. Она была не просто бесстрашной! Она была эрудиткой, бесстрашной и отреченной. Я ей доверял, по настоящему доверял... Лишь она знала о моих страхах, лишь она знала кто я в душе и что я пережил.
- А она тебя любила?
- Очень. - ответил я уверенно. - Я знал все ее секреты, я проводил с ней все свободное время... Она очень часто говорила, что любит меня... Мне казалось, что все будет хорошо... Временами мне даже казалось, что Трис вот-вот скажет одну очень радостную новость.
- Ты думал что она беременна?
- Думал... Тогда она прошла и на следующий день началось все это...
- Она тебя бросила? Оказалось что она тебя просто использовала?
- Нет! - я засмеялся. - Она бы так никогда не поступила. Коридор был заполнен людьми. - начал я рассказывать. - Я понял, что что-то не так, даже не посмотрев на них; их шаги слишком отрепетированы. Коридор, который пустовал две минуты назад, кишел Бесстрашными, которые идут плечом к плечу, у всех стеклянные глаза. Отчаяние пузырилось во мне, когда я наблюдал за телами, марширующими по Яме. Во мне проснулась мысль о том, чтобы бежать сейчас к Трис и предупредить её, но она, вероятно, пришла к этому выводу намного раньше, ещё на банкете. Просто у неё не было шанса рассказать мне об этом. Это была идеальная стратегия для того, чтобы найти Дивергентов, значит, это означает то, что я должен слиться с толпой Бесстрашных лунатиков, если я не хочу быть обнаруженным. Я пригладил рубашку, зашнуровал шнурки и вышел из тени, чтобы пройти путь с частью моей фракции.
Это намного сложнее, чем кажется, подражать кучке людей, чьи действия ты не можешь предугадать. Поскольку мы находимся около железнодорожных путей, я не спускаю глаз с огней города, которые находятся вдали, стараясь не обращать внимания на пистолет, находящийся в кобуре. Кабины поезда быстро заполняются, каждая кабина заполнена Бесстрашными солдатами, не по своей воли идущих на войну, которая не имеет никакого отношения к нам. Парень, который старше меня на несколько лет, протягивает мне руку, его движения слишком автоматизированы, он затягивает меня в кабину, которая уже наполовину заполнена. Я оборачиваюсь и протягиваю руку следующему человеку, которым, веришь или нет, оказывается Трис. Она забирается немного неловко, в её действиях не хватает жестокости, присущей всем, кто находится под воздействием моделирования. - я и не замечаю, как начинаю говорить в настоящем времени - Она не спит. Во мне просыпается восторг, ликование, но я не смею показать этого на лице из страха, что кто-то сможет заметить это. Мы стоим плечом к плечу. Только тогда, когда достаточно людей встало передо мной, я позволил себе пошевелить пальцами. Осторожно я тяну свою руку к её, и наши пальцы переплетаются, я клянусь, что услышал нежный щелчок, словно механизмы встали на свое место. Поезд мчится мимо окрестностей города, мимо Дружелюбия, заброшенных зданий, где живут бесфракционники, поезд останавливается там, где возвышаются ряды серых зданий. Перед тем, как спрыгнуть, я немного поворачиваю голову к Трис. - Беги, - убеждаю её я. Моя семья, - произносит она. Верно. Её родители находятся здесь, она должна убедиться, что с ними всё в порядке.
- Невероятно, - произносит слишком знакомый голос. Я знаю, не смотря на этого человека, что это был Эрик, который стоял в опасной близости рядом с Трис. Я впиваюсь ногтями в ладони, чтобы не наброситься в него, я пытаюсь сохранить в себе остатки нормального состояния, чтобы не показать свою сущность Дивергента человеку, который лично желал мне смерти. Несмотря на всё это, на карту было поставлено слишком много всего, я незаметно смотрю на оружие, находящиеся в моей руке, металл был теплым и липким из-за того, что я слишком сильно сжимал его, оно словно рьяно желало разрушить все, что только возможно.
- Они действительно не видят нас? И не слышат? - спрашивает обладательница женского голоса, это Касс.
- О, они и видят, и слышат. Они просто не анализируют информацию, - самодовольно отвечает Эрик, как будто управление целой фракцией для того, чтобы вырезать другую, является поводом для гордости. - Они получают команды от наших компьютеров в передатчиках, которые мы им ввели и выполняют их без сопротивления. Если я нападу сейчас, то легко застигну его врасплох; он никогда не ожидал бы этого. Но смогу ли я посмотреть ему в глаза и выстрелить в него? Именно в этот момент он обращает свое внимание на меня, как будто он услышал мои мысли и вспомнил о моем существовании.
- Вот это зрелище, - глумится он, наклоняясь слишком близко к моему лицу, его дыхание щекочет мне щеку, посылая нервные импульсы по всему телу, но я остаюсь невозмутимым. - Легендарный Четыре. Никто и не вспомнит теперь, что я был вторым, не правда ли? Никто больше не спросит меня: «А каково это было, тренироваться с парнем, у которого только четыре страха?»
Эрик берет пистолет и приставляет его к моему виску. Внутри моей груди сердце звучит настолько быстро, и мне кажется, это единственный звук, который я слышу. Инстинкт самосохранения кричит мне, чтобы я защищался, но я отодвигаю все мысли на задний план и смотрю на светлые волосы, которые находятся в поле моего зрения. - Как думаешь, кто-нибудь заметил бы, если бы он случайно был застрелен? - произносит Эрик, делая слишком сильный акцент на слове случайно, словно те, кто наблюдал за ним, поверили бы в то, что он действительно нечаянно спустил курок.
- Вперед, - произносит Касс, со слегка скучающим видом. Меня поражает то, что с таким хаосом, происходящим вокруг, она способно так легко ответить, словно не обращая внимания на солдатов, рассыпанных по улице, как осенние листья. - Теперь он никто.
- Жаль, что ты просто не согласился на предложение Макса, Четыре. Но... тем хуже для тебя, - произносит Эрик настолько тихо, что вставленная в магазин пуля, почти заглушает его голос.
Желчь застревает в моём горле, заставляя проснутся внутри меня животного, которое двигается от сердца и завязывает узел в моём животе. Он не сделает этого.
Но даже сейчас, когда я думаю об этом, другая сторона меня, более мудрая, говорит мне, что это - Эрик, и он обязательно спустил бы курок, если бы был дан шанс. Я собираюсь принять хоть какие-то меры, и тогда... Трис возникает возле меня, прежде чем я успеваю понять, что происходит. Она держит в руках холодный пистолет, приставив его прямо ко лбу Эрика. - Убери пистолет от его головы, - шипит она. Эрик мгновенно застывает, теряю всё свою уверенность и господство. Беспечная маска слезает с лица Касс, несомненно, она застигнута врасплох таким поворотом событий. Всё время я стараюсь воспрепятствовать тому, чтобы не броситься к Трис, потому что я уверен, что никто не пропустит мимо глаз моих движений, которые станут признаками моей сущности Дивергента.
- Ты не выстрелишь в меня, - усмехается Эрик.
- Хм, интересное предположение, - говорит Трис, но даже я понимаю, что она блефует. Ирония происходящего в том, что к войне, развязанной Эрудицией против Отречения, присоединяются и Бесстрашные, и, как бы это странно не звучало, Отречение и Бесстрашие наставили друг на друга ружья прямо сейчас. И еще более иронический факт в том, что Эрик - человек, который всегда говорил, что «фракция превыше крови», является зачинщиком всего этого. В конце концов, даже обещание единства среди нашей фракции не обещает стереть горькую кровь, пролившуюся в нашем обществе. Я полагаю, что то, как о нас думают другие фракции, является правдой, - мы действительно становимся слишком упорными и жестокими, если речь заходит о наших собственных прихотях. Оглушительный звук выстрела заставляет меня чуть-чуть вздрогнуть. Оглушительный рёв Эрика заполняет всё пространство; похоже, в конце концов, Трис не обманывала нас. В этот же момент его ружье пропадает с моего виска, я стреляю вслепую в надежде, что попаду в ногу Касс. Прежде, чем я смог бы увидеть, попала ли пуля в цель, Трис дергает меня за руку, и мы бежим по дороге, которая пустынно простирается по улице, как что-то поношенное. Позади себя я слышу вереницу шагов, шагающих по бетону, их шаги настолько ритмичны, что я начинаю путаться и забывать, свои ли шаги слышу или преследователей. Звук чего-то трескающего рассек воздух, и я на миг подумал, что это была молния. Но когда Трис падает на землю, я понимаю, что это была не молния; это был выстрел, который оставил в плече Трис пулю. Я мгновенно подбегаю к ней, используя своё тело как щит, если они вдруг решат снова открыть огонь.
Лучше я, чем она.
- Беги! - умоляет она.
Я бросаю на неё взгляд - светлые запутанные волосы образуют на голове беспорядок, кровь крапинками находится на её щеках, а теперь ещё и на рубашке, я уверенно и спокойно говорю, - Нет, - я помогаю ей подняться, но Бесстрашные солдаты окружают нас со всех сторон, наставляя дула металлических монстров на нас.
Я вижу красное. Это красное намного темнее, чем кровь, находящиеся на моих кончиках пальцев, оно богаче, «смелее», чем кровь. Оно появляется во мне, когда я вижу тех, кто осмелился назвать Бесстрашие своим домом.
Фракция превыше крови, говорят они.
Как же фракция, которая пыталась искоренить трусость, защищала тех, кто не мог постоять за себя, могла превратиться в то, что я вижу сейчас?
Я не понимал, где мы сбились с пути.
Я больше ничего не понимал.
Совсем ничего.
- Она умерла? - спрашивает Мелони, когда я останавливаюсь.
- Нас завели в штаб Отречения, где мне вкололи сыворотку для Дивергентов... Все что я знаю, это то, что потом Трис повели на казнь, хотели проверить, как будет противостоять дивергент своим страхам в реальном мире... Она не оправдала их ожидания. Она не билась и не кричала, она вела себя спокойно, была готова умереть, но не умерла, ее спасла ее мать. Они бежали, а потом... Их догнали, мама спасла ее, но потом она побежала дальше, она завернула... - мне стало больно. - И увидела его, лучшего друга... Уилла. Она не просила о пощаде, она кричала, что верит в него, что он сможет побороть сыворотку, но он не смог, он выстрелил в живот и в спину... Она мертва...
- О боже... - тихо прошептала Мелони. - Мне так жаль... А ее тело нашли?
- Нет.
- А может она жива?
- На видео я видел, как она падала... Не думаю, что у человека достаточно большой шанс выжить, скорее всего ее остатки съели собаки. - я смотрю ей в глаза - Я кажусь бессердечным, потому что мое сердце умерло вместе с ней.
- У тебя есть ее фото?
- Да.
Я всегда ношу фотографии любимой в кармане, они и сейчас там.
- Вот, это она. Трис была первым прыгуном. - я протягиваю первое фото. Здесь Трис летит в сетку, я взял видео с камер и распечатал этот момент. На ее лице искренняя улыбка, она в серой одежде с растрепанными волосами.
- Красивая. - слышу я тихий голос Мелони.
Тогда я протягиваю вторую фотографию, здесь Трис уже в одежде бесстрашной, с пистолетом в руках, стреляет в мишень.
- Ух ты!
Тогда даю третью, четвертую, пятую, десятую. С каждою фотографией глаза Мелони делаются все больше. Но тогда я протягиваю последнюю фотографию: где Три лежит на боку, на земле вся в крови.
- Она даже умерла красивой... - по щеке девушке потекла слеза...
Как кто-то может сомневаться, что Трис не самый лучший человек в мире, если из-за ее смерти плачет человек, который видел ее лишь на фотографиях?
Внутри у меня пустота. Боль есть, но терпимая. Я вновь понимаю, что Мелони была права, мне нужно было выговориться.
- Ладно, я пошел.
Я собираю фотографии и уже возле двери слышу тихое *Пока*.
Придя в свою квартиру заваливаюсь спать. На этот раз я быстро засыпаю.