Не совсем мертва, не совсем жива.

Правда....

Тобиас
Я стою на краю платформы грузовика, держась за конструкцию - поддерживающее устройство для парусиновой обшивки. Мне хочется, чтобы эта новая реальность была симуляцией, которой я смог бы манипулировать, если бы только у меня получилось разобраться во всем этом. Но это не так, и я не вижу в этом никакого смысла.
Амар жив.
- Приспособитесь! - это была одна из его любимых команд во время моей инициации. Иногда он выкрикивал её так часто, что она мне даже снилась; она будила меня как будильник, требуя от меня больше, чем я мог дать. Приспособиться. Приспособиться быстрее, приспособиться лучше, приспособиться к таким вещам, к которым человек не должен.
Например к такому: оставить полностью готовый мир и открыть для себя новый. Или к такому: обнаружить, что твой мертвый друг оказывается жив и ведет грузовик, на котором ты сейчас едешь.
Мелони сидит позади меня, на выступе, который охватывает платформу грузовика; в ее руках помятое фото. Кристина с Машей сидят с одной стороны от неё, а Калеб - с другой.
Я повернулся к миру, от которого мы уезжаем - конец следов от поезда.
Огромное поле. Вдали, едва виден город, покрытый туманом, застилающим небо. Странное чувство, смотреть на него отсюда, словно я всё ещё могу прикоснуться к нему, если протяну руки, однако мы уехали достаточно далеко от него.
Питер передвигается ближе к краю кузова, садится рядом со мной, держась за край кузова для равновесия. Железнодорожные пути извиваются далеко позади нас, даже полей больше не видно.
Стены по сторонам от нас постепенно исчезают, земля выпрямляется, я вижу повсюду здания. Некоторые из них маленькие, как дома Отречения, другие широкие, словно городские, положенные на бок. Деревья, переросшие и громадные, пробравшиеся через цементные оправы, предназначенные чтобы не дать им расти, их корни расползаются по тротуару.
Чёрные птицы расселись в ряд на краю одной из крыш, как те, что на татуировке на ключице у Трис. Когда мы проезжаем мимо них, они пронзительно кричат и взмывают в воздух. Дикий мир.
Похоже, это слишком тяжёлая ноша для меня, приходится облокотиться и присесть на одно из сидений. Я обхватываю руками голову, держа глаза закрытыми, чтобы ничего не видеть и не слышать. Я чувствую как боль внутри нарастает и мысли о том, что девушка скорее всего ждет меня там уже не успокаивает меня. Что-то не так, мысль о том, Трис бы встретила нас сразу не дает покоя. 
Руки немеют. 
- Просто сосредоточься на том, что происходит здесь и сейчас, - говорит Кара с другой стороны кузова. - Например, как движется пикап. Это поможет.
Я пробую. Думаю о том, насколько прочное сиденье подо мной, и о том, как пикап вибрирует, даже на ровной дороге, передавая вибрации в мои кости. Я различаю небольшие движения слева и справа, спереди и сзади, и понимаю, что это колёса перекатываются через рельсы.
Я сосредотачиваюсь, пока все вокруг нас не темнеет, и я уже не чувствую ни движения времени, ни паники открытия, - только наше движение над землей.
- Возможно, сейчас тебе следовало бы посмотреть вокруг, - говорит Шона, ее голос звучит слабо. Кристина и Юрая стоят там, где стоял я, смотря поверх холщовой стены.
Я смотрю через их плечи, чтобы увидеть, к чему мы приближаемся. Это высокий забор, широко растянувшийся по всему пейзажу, который кажется слишком пустынным по сравнению с плотно укомплектованными зданиями, которые я видел, прежде чем сесть.
Забор состоит из вертикальных черных полос, которые загнуты наружу, словно чтобы проткнуть любого, кто посмеет попытаться перелезть через него.
В нескольких футах за ним - еще один забор, на этот раз состоящий из звеньевых цепей, как и вокруг города, с колючей проволокой, накинутой сверху. Я слышу громкое гудение, исходящее от второго забора, - электрический разряд.
По пространству между ними ходят люди, держа оружие, которое немного похоже на наши пейнтбольные ружья, только гораздо более опасные, мощные, единицы техники. Надпись на первом заборе гласит: "Бюро генетического обеспечения". Я слышу голос Амара, разговаривающего с вооруженными охранниками, но я не знаю, что именно он говорит. Ворота в первом заборе открываются, чтобы впустить нас, а потом и ворота во втором. Между двумя заборами существует... порядок.
Так далеко, насколько я могу видеть, расположены низкие здания, разделенные подстриженной травой и молодыми деревьями. Дороги, которые соединяют их, в хорошем состоянии и заметны издалека с указателями, направленными в разные стороны: "Теплицы, прямо"; "Пост безопасности, налево"; "Резиденция офицеров, направо"; "Главное объединение, прямо".
Я встаю и выглядываю из грузовика, чтобы увидеть объединение, половина моего тела висит над дорогой. Бюро Генетического Обеспечения не такое уж и высокое, но все еще остается огромным, шире, чем я могу увидеть, мамонт из стекла, стали и бетона.
Позади огороженной зоны есть несколько высоких башен с выпуклостями на вершине, не знаю, почему, но я думаю о комнате контроля, когда вижу их, и мне интересно, это ли то, чем они являются. Помимо охранников между заборами, там есть немного людей снаружи.
Некоторые останавливаются, чтобы посмотреть на нас, но мы проезжаем мимо так быстро, что я не вижу выражения их лиц.
Грузовик останавливается перед набором двойных дверей, Питер первым спрыгивает вниз. Остальные высыпают на мостовую позади него, мы стоим плечом к плечу, так близко, что я могу услышать, как часто все дышат. В городе все мы были разделены фракциями, возрастом, историей, но здесь все эти разделения исчезают.
Мы - это все, что у нас есть.
- Поехали, - бормочет Уилл, когда подходят Зои и Амар.
Поехали, говорю я сам себе.
- Добро пожаловать в огороженную зону, - говорит Зои.
- В этом здании раньше был O'Hare Аэропорт, один из крупнейших аэропортов страны. Теперь штаб-квартира Бюро Генетического Благосостояния, или просто Бюро, как мы его называем здесь. Это агентство Соединенных Штатов
Я чувствую, что мое лицо даёт слабину. Я понимаю все слова, которые она говорит, - за исключением того “аэропорт” и “Соединенные Штаты”, которые вовсе не имеют для меня смысла.
Я не единственный, кто выглядит сбитым с толку. Питер поднимает обе брови, как бы задавая вопрос.
- Простите, - говорит она. - Я продолжаю забывать о том, как мало вы все знаете.
- Верится мне, это ваша вина в том, что мы ничего не знаем, не наша, - замечает Питер.
- Мне следует перефразировать, - мягко улыбается Зои. - Я продолжаю забывать о том, каким небольшим количеством информации мы вас снабдили. Аэропорт - это центр для воздушных путешествий, и...
- Воздушных путешествий? - скептически произносит Кристина.
- Одними из технологических разработок, о которых нам не было необходимо знать, пока мы были внутри города, были воздушные путешествия, - говорит Амар. - Это безопасно, быстро и удивительно.
- Ух ты, - произносит Мелони.
Она выглядит взволнованной. Я же, думая о путешествии сквозь воздух, высоко над огороженной зоной, чувствую подкатывающую тошноту.
- В любом случае. Когда эксперименты только разработали, аэропорт был преобразован в эту огороженную зону, чтобы мы могли контролировать эксперименты на расстоянии, - продолжает Зои. - Я провожу вас в комнату контроля, чтобы вы встретили Дэвида, лидера Бюро. Ты увидишь множество непонятных для тебя вещей, и лучше всего получить несколько вступительных пояснений, прежде, чем ты начнёшь задавать вопросы. Так что бери на заметку то, о чём хочешь узнать побольше, и не стесняйся спрашивать меня, или Амара позже.
Она направляется ко входу, двери открываются перед ней, распахнутые двумя вооруженными охранниками, приветственно улыбающимися ей, когда она проходит мимо. Контраст между дружелюбным приветствием и оружием, прислоненным к их плечам, почти комический.
Орудия огромны, интересно, каково стрелять из них, когда их смертельную силу чувствуешь просто положив палец на спусковой крючок.
Прохладный ветерок овевает мое лицо, когда я вхожу в огороженную зону. Высоко над моей головой арочные окна впускают бледный свет, но это самая привлекательная часть этого места - кафельный пол унылый, грязный и старый, стены серые и пустые.
Перед нами целое море людей и машин, над ними висит знак: КОНТРОЛЬНО-ПРОПУСКНОЙ ПУНКТ. Неясно зачем столько охраны, если они уже защищены двумя стенами, по одной из которых пущен ток, и несколькими уровнями охранников, но это не мой мир, чтобы задавать вопросы.
Это не мой мир во всём. Калеб касается моего плеча и указывает на длинный вход. "Посмотри на это." В дальнем конце комнаты снаружи, стоит огромный каменный блок со стеклянными приборами висящими над ним.
Блестящий пример вещей, которые мы увидим здесь, и не поймём для чего они. Я также не понимаю тот голод, блестящий в глазах у Калеба, поглощающий всё вокруг нас, будто только он может поддержать его.
Иногда я чувствую как мы с ним похожи, но в другие моменты, как например сейчас, такое чувство, как что-то разделяет нас, словно я только что ударился о стену.
Кристина говорит что-то Уиллу, и они посмеиваются. Всё что я слышу приглушёно и искажено.
- Ты в порядке? - спрашивает меня Кара.
- Да, - на автомате отвечаю я.
- Знаешь, это было бы очень логично для тебя, запаниковать прямо сейчас. - говорит она. - Нет нужды всё время проявлять свою непреклонную мужественность.
- Моё... Что?
Она улыбается, я понимаю, что она просто шутит.
Все люди на пропускном пункте расступаются, чтобы пропустить нас. Впереди нас Зоуи объявляет:
- Оружие запрещено внутри здания, но вы можете оставить его здесь, и забрать, когда решите уходить, если решите вообще. После того, как вы сдадите его, мы пройдём через сканер, и пойдём дальше.
- Она меня бесит, - вдруг говорит Кара.
- Что? - переспрашиваю я. - Почему?
- Она не может отделить себя от своих знаний, - объясняет она, - говорит так словно это очевидные вещи, а на самом деле они не так уж и очевидны.
- Ты права, - говорю я без сомнения. - Это раздражает.
Передо мной, я вижу как Зоуи кладёт своё оружие в серый контейнер, и заходит в сканер - это человеческого роста коробка с проходом посредине, достаточно широкая для человеческого тела. Я вытаскиваю свой пистолет, тяжёлый от неиспользованных пуль, и кладу в контейнер, охранник забирает его туда, где и остальное оружие.
Я смотрю как Зоуи проходит через сканер, затем Амар, Питер, Калеб, Кара и Кристина.
Когда я подхожу к нему, к стенам, которые расплющат моё тело, чувствую, как начинаю паниковать, ладони немеют, в груди появляется тяжесть.
Сканер напоминает мне о деревянном ящике, в котором я был заперт в своём пейзаже страхов, сжимающем мои кости. Я не должен, и не буду предаваться панике здесь.
Я приказываю своим ногам идти к сканеру, и останавливаюсь посредине, где стоят и остальные. Слышу какое-то движение в стенах по бокам от меня, и затем высокочастотный писк. Я вздрагиваю, и всё что я вижу, это рука охранника, движущаяся ко мне.
Отличная возможность сбежать. Я спотыкаюсь о сканер, воздух движется вокруг меня. Кара многозначительно смотрит на меня, но не произносит не слова.
Я вспоминаю, как мы с Трис проходили мой пейзаж страхов, наши тела были прижаты друг у другу в деревянном ящике, в котором мы были заперты, моя рука у неё на груди, я мог чувствовать её сердцебиение. Этого достаточно, чтобы вернуть меня назад в реальный мир.
Когда Юрай проходит, Зои машет нам, чтоб мы шли дальше.
После пропускного пункта, здание не такое мрачное, как раньше. Пол все ещё кафельный, но отполирован до блеска, и здесь повсюду окна.
Пройдя один коридор, я вижу ряды лабораторных столов и компьютеров, это напоминает мне штаб Эрудитов, но здесь намного светлее, и похоже здесь ничего не прячут.
Зоуи ведёт нас по тёмному переходу направо. Мы проходим мимо каких-то людей, они останавливаются, глазея на нас, я чувствую на себе их взгляды, словно лучи тепла, согревающие меня.
Мы идём довольно долго, вглубь этого строения, пока Зоуи не останавливается, и смотрит на нас. Позади неё большой круг из пустых экранов, словно мотыльков летящих над пламенем.
Люди в круге сидят за низким столом, энергично печатая что-то на ещё большем количестве экранов, эти для ввода, не для отображения. Это контрольная комната, но она открыта, и я не уверен за чем тут наблюдают, ведь все экраны пусты.
Собравшись вокруг экранов, повёрнутых к стульям, лавкам и столам, люди словно проводят здесь свободное время.
В паре метров перед контрольной комнатой стоит староватый мужчина с улыбкой на лице, одетый в тёмно-синюю униформу, как и все остальные. Увидев нас он приближается раскрывая руки, приветствуя нас. Дэвид, я полагаю.
- Это, - говорит мужчина, - это то, что мы ждали с самого начала. Меня зовут Дэвид. Как Зои, наверное, вам уже сообщила, я лидер Бюро Генетического Благосостояния. Я сделаю все, что смогу, чтобы все объяснить, - говорит Дэвид.
- Первая вещь, которую вам нужно знать - это то, что информация, которую вам дала Эдит Приор, правдива только частично.
На имени "Приор" его взгляд останавливается на Калебе.
Мое тело трясется от нетерпения - с тех пор как я увидел то видео, я отчаянно ждал ответов, и я собираюсь получить их.
- Она предоставила вам лишь столько информации, сколько вам было необходимо для достижения целей наших экспериментов, - продолжает Дэвид. - И, как и во многих случаях, это означало упрощение, опускание и даже откровенную ложь. Теперь, когда вы здесь, нет необходимости ни в одной из этих вещей.
- Вы все говорите об "экспериментах", - спрашиваю я. - Что это за эксперименты?
- Да, что же, я шел к этому, - Дэвид смотрит на Амара. - С чего они начали, когда объясняли это тебе?
- Неважно, с чего начинать. Ты не сможешь сделать это проще для принятия, - говорит Амар, теребя кутикулы.
Дэвид мгновение раздумывает, прочищая горло.
- Давным-давно правительство Соединенных Штатов...
- Соединенных чего? - спрашивает Юрай.
- Это страна, - говорит Амар.
- Огромная. Она имеет конкретные границы и собственный руководящий орган, и мы находимся в середине этого прямо сейчас.
- Можем поговорить об этом позже. Продолжайте, сэр.
Дэвид прижимает палец к ладони и массирует руку, явно смущенный всем перебиванием.
Он снова начинает:
- Пару столетий назад правительство этой страны заинтересовалось в соблюдении определенного желательного поведения у своих граждан.
Были исследования, которые указывали на то, что насильственные тенденции можно частично отнести к генам человека - ген под названием "ген убийства" был первым из них, но их было довольно много, генетические предрасположенности к трусости, нечестности, низкому интеллекту - все качества, другими словами, что в конечном итоге способствовали сломанному обществу.
Нас учили, что фракции были сформированы для того, чтобы решить проблему, проблему нашей поврежденной сущности. Очевидно, люди, которых описывает Дэвид, кем бы они ни были, тоже верили в эту проблему.
Я так мало знаю о генетике - только то, что я вижу передающимся от родителя к ребенку, в своем лице и лицах друзей. Я не могу представить выделение гена убийства, трусости или нечестности. Эти вещи кажутся слишком туманными, чтобы иметь конкретное расположение в теле человека. Но я не ученый.
- Само собой, существует довольно много факторов, определяющих личность, включая воспитание и опыт, - продолжает Дэвид. - но, несмотря на мир и процветание, которые царили в этой стране в течение почти столетия, нашим предкам казалось выгодным уменьшить риск появления этих нежелательных качеств в нашем населении путем их исправления. Другими словами, путем редактирования человечества.
Так и появился эксперимент генетических манипуляций. Проявление занимает несколько поколений для любого вида генетических манипуляций, но люди были отобраны из общего населения в больших количествах, в соответствии с их фонами или поведением, им дали возможность сделать подарок будущим поколениям, генетические изменения, которые сделали бы их потомков немного лучше.
Я оглядываюсь на остальных. Рот Питера сморщен с презрением. Калеб хмурится. Рот Кары открыт, как будто она жаждет ответов и намерена съесть их из воздуха. Кристина просто выглядит скептически настроенной, приподняв одну бровь, а Уилл смотрит на свои ботинки.
Я чувствую, словно не слышу ничего нового - только ту же философию, породившую фракции, заставляющую людей манипулировать их генами вместо разделения на группы. Я понимаю это.
В каком-то смысле я даже согласен с этим. Но я не знаю, как это относится к нам здесь и сейчас.
- Но когда генетические манипуляции начали вступать в силу, изменения имели катастрофические последствия. Как оказалось, попытка привела не к улучшению генов, а к их повреждению, - продолжает Дэвид. - Заберите у кого-то страх, низкий интеллект или нечестность... и вы заберете их сострадание. Заберите чью-то агрессию и вы заберете их мотивацию или их способность защищать себя. Заберите их эгоизм и вы заберете их чувство самосохранения. Если вы задумаетесь, я уверен, что вы поймете, о чем я.
В своей голове я помечаю галочкой каждое качество, когда он говорит о нем: страх, низкий интеллект, нечестность, агрессия, эгоизм. Он говорит о фракциях.
И он прав, говоря, что каждая фракция теряет что-то, когда приобретает силу: Бесстрашные, храбрые, но жестокие; Эрудиты, умные, но тщеславные; Дружелюбные, мирные, но пассивные; Искренние, честные, но неосмотрительные; Отреченные, самоотверженные, но сухие.
- Человечество никогда не было совершенным, но генетические изменения сделали его гораздо хуже, чем оно когда-либо было. Это то, что мы называем Войной Чистоты. Гражданская война, которую вели те, чьи гены были повреждены, против правительства и всех с чистыми генами. Война Чистоты вызвала уровень разрушений, никогда прежде не виданный на Американской земле, уничтоживший почти половину населения страны.
- Покажите визуальное изображение, - говорит один из людей за столом в комнате контроля. Карта появляется на экране над головой Дэвида.
Ее форма мне незнакома, так что я не уверен в том, что она должна из себя представлять, но она покрыта пятнами розового, красного и темно-малинового цветов.
- Это наша страна до Войны Чистоты, - говорит Дэвид. - И это после...
Цвета начинают исчезать, пятна уменьшаются, как лужи воды под палящим солнцем. Затем я понимаю, что красный цвет обозначал людей - исчезнувших людей, их цвета пропали.
Я таращусь на экран, не в состоянии заставить свой разум осознать такие значительные потери.
- Когда война была наконец-то закончена, народ потребовал окончательного решения генетических проблем, - говорит Дэвид. - И именно поэтому было создано Бюро Генетического Обеспечения. Вооруженные всеми научными знаниями, которые были в распоряжении у нашего правительства, наши предшественники создали эксперименты, чтобы восстановить человечество в его чистоте генов. Они призвали личностей с поврежденными генами обратиться в Бюро, чтобы они могли изменить их гены. Бюро поместило их в безопасную среду, чтобы они жили там в течении долгого времени, снабженные основными видами сывороток, для того чтобы помочь им контролировать их общество. Они будут ждать, пока не пройдет время - пока не сменятся поколения, чтобы создать больше генетически исцеленных людей. Или, как вы знаете их сейчас... Дивергентов.
С того самого времени, как Амар сказал мне это слово, которым я назывался - Дивергент - я хотел узнать, что оно значит. И это простейший ответ, который я получил: "Дивергент" означает, что мои гены исцелены. Чисты.
Полностью. Я должен чувствовать себя освобожденным наконец-то зная ответ. Но я просто чувствую, как будто что-то гаснет, зудит где-то в глубине моего сознания.
Я думал, что "Дивергент" объясняет все, что я есть и все, чем когда-либо буду. Возможно, я ошибался.
Я начинаю чувствовать одышку, как будто откровения начинают прокладывать свой путь в мой разум, в мое сердце, как будто Дэвид убирает слои лжи и секретов прочь.
Касаюсь груди, чтобы почувствовать биение своего сердца, пытаясь устоять на ногах.
- Ваш город - один из тех экспериментов для генетического исцеления, и на сегодняшний день один из самых успешных из-за частичной модификации поведения. Я говорю о фракциях.
Дэвид улыбается нам, как будто это что-то, чем мы должны гордиться, но я не горжусь. Они создали нас, они сформировали наш мир, они сказали нам, во что верить.
Если они сказали нам, во что верить, а не мы сами дошли до этого, остается ли это правдой? Я еще сильнее прижимаю руку к сердцу. Держись.
- Фракции были попыткой наших предшественников включить в эксперимент элементы воспитания - они обнаружили, что этой меры генетической коррекции было недостаточно, чтобы поменять поведение людей.
- Новые социальные порядки, соединенные с генетической модификацией, были определены, как наиболее правильное решение поведенческих проблем, которые были созданы генетическими повреждениями.
Улыбка Дэвида исчезает, когда он смотрит на всех нас. Я не знаю, чего он ожидал - чтобы мы улыбнулись в ответ? Он продолжает:
- Фракции позже были представлены большей части остальных наших экспериментов, три из которых в данный момент активны. Мы пошли на многое, чтобы защитить вас, наблюдать за вами и научиться от вас.
Кара проводит руками по волосам, словно проверяя на наличие выпавших. Не найдя ничего, она говорит:
- То есть, когда Эдит Приор сказала, что мы должны найти причину дивергенции, выйти и помочь вам, это было...
- "Дивергент" - имя, которое мы решили дать тем, кто достиг желаемого уровня исцеления, - говорит Дэвид. - Мы хотели убедиться, что лидеры вашего города ценили их. Мы не ожидали, что лидер Эрудиции начнет на них охоту - или лидер Отречения станет говорить ей, кто они такие - и вопреки тому, что сказала Эдит Приор, мы никогда на самом деле не хотели, чтобы вы высылали нам армию Дивергентов.
Нам, в конце концов, не очень-то и нужна ваша помощь. Нам просто нужно, чтобы ваши исцеленные гены остались нетронутыми и были переданы будущим поколениям.
- То есть, вы говорите, что если мы не Дивергенты, мы повреждены, - говорит Калеб. Его голос дрожит. Я никогда не думал, что увижу Калеба снова на грани слез из-за чего-то вроде этого, но это случилось. Первый раз он выглядел, когда мы узнали, что Трис нету в живых.
Спокойно, говорю я себе снова и делаю еще один глубокий и медленный вдох.
- Генетически повреждены, да, - говорит Дэвид.
- Тем не менее, мы были удивлены, обнаружив, что поведенческий компонент модификации эксперимента нашего города был весьма эффективен - до недавнего времени, он на самом деле немного помог с поведенческими проблемами, которые сделали генетические манипуляции такими проблематичными, чтобы с них начинать. То есть, в основном, вы бы не смогли сказать, повреждены гены человека или исцелены, судя по их поведению.
- Я умный, - говорит Калеб. - Так ты говоришь, что потому, что мои предки были изменены, чтобы быть умными, я, их потомок, не могу быть полностью сострадательным. Я, как и каждый генетически поврежденный человек, нахожусь в рамках своих поврежденных генов. А Дивергенты - нет.
- Ну, - отвечает Дэвид, пожимая плечами. - Подумай об этом.
Я смотрю на Калеба. Значит он Дивергент? Ведь он сострадал другим. Ведь он искренне любил свою семью. Не знаю.
- Гены - это еще не все, - говорит Амар. - Люди, даже генетически поврежденные люди, делают выбор. Вот, что имеет значение.
Эта бесконечная война не выглядит как продукт генетического повреждения, она выглядит полностью и чисто человеческой. Я смотрю на Зика. Она настолько измотан, настолько ссутулившийся, что выглядит, словно может вырубиться.
Он не одинок в своей реакции: Кристина, Питер, Уилл, и Калеб все выглядят остолбеневшими. Кара сжала подол рубашки между пальцами и двигает большим пальцем по ткани, нахмурившись. Шона прижалась к Зику, а Марлен к Юраю.
- Вам многое нужно обдумать, - говорит Дэвид.
Это еще мягко сказано.
Рядом со мной Кристина фыркает.
- И вы все не спали всю ночь, - заканчивает Давид, как будто не было перерыва. - Так что я покажу вам место, где вы сможете отдохнуть и поесть.
- Подождите, - говорю я. Я думаю о фотографии в своем кармане и о том, как Зои знала мое имя, когда отдала ее. Я думаю о том, как Дэвид говорил о наблюдении за нами и о том, как они учились у нас. Я думаю о рядах черных экранов прямо напротив меня. - Вы говорили, что наблюдали за нами. Как?
Зои морщит губы. Дэвид кивает одному из людей за столами позади него. Все экраны в один миг включаются, каждый из них показывает съемки с разных камер.
На тех, что ближе всего ко мне, я вижу штаб Бесстрашия. Беспощадный Маркет. Миллениум парк. Здание Хэнкок. Втулка.
- Вы всегда знали, что Бесстрашные наблюдают за городом с помощью камер наблюдения, - говорит Дэвид. - Что же, у нас тоже есть доступ к этим камерам.
Они смотрели на нас.
Я думаю о том чтобы уйти.
Мы проходим КПП, на пути в какое-то место, куда ведёт нас Дэвид, я думаю о том, как прохожу через него, о том как хочу схватить свой пистолет и убежать отсюда, из места, где они следили за мной.
С тех самых пор, когда я был маленьким. С моих первых шагов, первых слов, моего первого дня в школе, первого поцелуя.
Смотрели, как Питер напал на Трис. Когда всю мою фракцию подвергли симуляции и превратили в армию. Когда умирали родители моей любимой. Что ещё они могли видеть?
Только одна вещь удерживает меня от побега, это то, что Трис возможно сейчас ждет меня где-то здесь. Я не могу уйти от этих людей, пока не узнаю, где она.
Дэвид проводит нас через здание в помещение с ковровым покрытием на полу, с каждой из сторон которого посажены растения. Здесь нас ждет куча людей. Они все улыбаются нам. Я всматриваюсь в каждое лицо, но не вижу ни одного знакомого. А вот Тори нашла своего брата. Мне становиться больно. Ведь ее нигде нету...