Не совсем мертва, не совсем жива.

Может это не конец?

Тобиас
Я стою у большого здания. На мне красивый, белый смокинг. Просто стою и жду... Жду пока не выходит она. Трис. На ней долгое кремовое платья в пол, высокая прическа и легкий макияж. Какая же она красивая! Девушка не спеша спускается по ступеньках, а я лишь стою и не двигаюсь...
- Трис - выдавливаю я из себя, как только она останавливается в метре от меня.
Тогда я понимаю, что это сон тупой, никчемный сон! Сейчас я дотронусь к ней и она умрет... От пули, от ножа, от кинжала от чего угодно, но умрет. Как и всегда. Поэтому когда она делает еще один шаг мне навстречу, я отхожу назад.
- У нас есть время к полночи - тихо говорит она и берет меня за руку раньше, чем я успеваю ее отдернуть. В течении нескольких секунд стою и смотрю на нее. Она не умирает, а стоит и улыбаясь смотрит на меня.
- Тогда пошли. - я тоже улыбаюсь и притягиваю ее для поцелуя. Трис обхватывает мою шею руками и отвечает на поцелуй. Когда в легких кончается воздух мы отстраняемся и ночную тишину разрывает наш смех. Беру ее руку и иду, в сад, который все это время был у меня за спиной.
Мы гуляли, смеялись и целовались уже часа три, когда я услышал стук. Открыл глаза и проклял то, что меня разбудило. Встаю с кровати и вижу Чипа, белоснежный орел сидел на подоконнике. У бедняги крыла уже покрылись инеем, наверно он уже долго ждал, пока я проснусь. Злость как рукой сняло, на ее месте образовалась болезненная пустота... Казалось, что разговор с Мелони помог, но нет... Когда я открыл окно Чип залетел в комнату и сел мне на плече, как и всегда. Тогда я вынул с чехла записку, как и всегда. Потом Чип сел у изголовья моей кровати, возле обогревателя, что бы нагреться, как и всегда. Я развернул записку и понял, что вот тут не как обычно. На этом листе бумаге не было того обычного аккуратного почерка, которым обычно были написаны письма, с предупреждением, или с советом, сейчас буквы были маленькими, такое чувство, что тот кто их писал очень сильно спешил, а вместо совета там было написано:
У меня нету времени, но город в опасности. Прошу приходи в пол-двенадцатого к северной стене. В полночь, я должна буду уйти. И еще одно. Ты не против, если Чип побудет у тебя до вечера? Спрячь его, пожалуйста.
Я перечитал этот текст несколько раз. Поверить не могу. Меня охватывают три чувства сразу: злость, радость и тревога. Злость - потому что слишком мало информации. Тревога - потому что город в опасности, а значит в опасности все, кого я люблю. И радость - потому что я наконец узнаю, кто присылал мне письма. Я беру Чипа и сажу его на верхнюю, пустую полку шкафа. Смотрю на часы, уже пол-шестого и мне нужно идти к новобранцам. Захожу в ванную и привожу себя в порядок. Когда выхожу уже без десяти шесть. Как раз за пять минут туда дойду. Взъерошив еще мокрые волосы я пошел к комнате новобранцев. 
***
Я упал на кровать и еле сдержался, что бы не провалиться в сон. Сегодня все было как всегда, лишь Мелони смотрела на меня с жалостью, а я этого не люблю. Потом я был на совещании, мы пересчитывали количество дивергентов. Я стоял на своем - позже за город нужно отправить небольшую группу людей. Со мной не соглашались только двое, но 13 были за. 
Сейчас 23:10 и через 20 минут я должен быть у северной стены. Поднявшись с кровати я заглянул в шкаф. Чип до сих пор ждал меня здесь. Как только я открыл дверцу он тут же перелетел ко мне на плече. 
- Пошли дружок, я наконец смогу поговорить с твоей хозяйкой. 
Я вышел и пошел к железнодорожным путям. Погода была очень хорошей - было тепло, но время от времени дул ветер. Чип тихо сидел у меня на плече. Прошло 10 минут, а поезда все не было, прошло 13 минут, а поезд до сих пор не проезжал. Он не приехал даже через тридцать минут. Спустя сорок три минуты я наконец услышал долгожданный гудок подъезжающего поезда... Ну вот мне туда ехать еще восемь минут, а она уже 00:00 должна идти. Прекрасно. Запрыгнул в поезд я посмотрел на Чипа. Вид у него был взволнованным. 
*** 
У северной стены никого не было. Я посмотрел на часы. 00:03. Волна злости накрыла меня с головой, завтра скажу Эвелин, чтобы афракционеры усердней работали. Даже не так, я наору на нее и потребую, чтобы ее подопечные не ленились, иначе все будет как раньше! А именно, мы отберем у них статус полноправных жителей и выгоним с их уютных квартир, которые мы им предоставили.
Именно в этот момент я увидел миниатюрную фигурку на стене. Она была одета в черные штаны, белую тунику и черную куртку. Ее собранные в долгую косу волосы кажется, излучали свет. Это не просто бесстрашная, охраняющая стену, это Трис. Я быстро побежал к лестнице, но когда я забрался наверх, ее уже не было. Последнее что я видел, это как ее худая, и красивая фигура скрылась в лесу. Мне даже показалось, что Чип с жалостью посмотрел на меня, перед тем как улететь вслед за девушкой.
Я подошел к краю стены и увидел запечатанный конверт. На нем было написаны обычным ровным и аккуратным почерком: Для Итона Четыре
В середине было письмо:
Дорогой, Тобиас.
Мне очень жаль что ты не пришел. Мы должны были поговорить о многих вещах. Я верю, что просто по каким-то причинам ты опоздал, или не смог прийти. Скорее всего Чип уже улетел, но ты не волнуйся за него. 
Итак, заверши обучение ребят и отправляйся за город с друзьями, там вас буду ждать я. Джоанне лучше скажи об этом завтра, ведь начнутся формальности. Эвелин не говори до последнего и не верь ни единому слову. Крепись, Тобиас, ведь будет трудно. Помнишь я говорила тебе об опасности? Она прошла, но может быть несколько атак на северную стену, так что поставь сюда побольше охранников. Вроде все. 
Скоро твое представление о мире изменится. Скоро все изменится... 
Скоро увидимся
Я сжал лист и посмотрел на деревья, между которыми исчезла девушка...
Скоро мое представление о мире изменится. Скоро все изменится... 
***
Спустя две недели
Аноним как всегда была права, когда я рассказал о плане, все согласились. Но как и сказал аноним, возникли формальности. Матери я не сказал. Вот и пришло время, сейчас, мой последний ученик проходит свой пейзаж страха. Результаты у всех хорошие, но Трис была лучшей... 
Через час мы отправляемся. Еду я, Зик, Уилл, Крис, Мария Шона, Марлен, Юрая. Калеб, Питер и еще к нам напросилась Мелони. Я смотрю, как новые бесстрашные радуются и впервые почти за три года улыбаюсь... Они еще не знают результатов, но я знаю. Тогда я выхожу из здания.
- Четыре. - слышу я грозный голос матери прямо у себя за спиной.
- Что - отвечаю я не менее злым тоном.
- Почему ты не сказал мне, что едешь? 
- Потому что так надо!
- Но сынок, мне нужно, что бы ты остался! Я без тебя не справлюсь!
- Справишься!
На ее глазах застигли слезы.
- Я не хотела тебе говорить, но... Я проверялась, Тобиас, я больна... У меня затмение...
Я слышал о затмении. Эта болезнь делиться на три стадии. Первая стадия - это стадия, когда еще есть шанс вылечиться. Во время второй стадии кровь человека начинает сгущаться, а после третей человек умирает. Это все что я знаю. Подняв глаза и посмотрев на Эвелин, я начинаю ей верить. По ее щекам текут слезы, волосы растрепанны, а глаза красные.
Эвелин не говори до последнего и не верь ни единому слову
Не верь ни единому слову
- Я тебе не верю.
Как оказывается моя мать постоянно мне врет, а после того как я не дал ее плану, по покорению города осуществиться наши отношения заметно похолодали. 
Я бросил еще один взгляд на нее развернулся и ушел.
Хочу пройти свой пейзаж страха... Когда я дошел до комнаты здесь уже никого не было. Я пошел и взял шприц в черной коробке. 
Захожу в комнату и достаю шприц. Я провожу иглой над моим горлом, закрываю глаза и нажимаю на поршень. Черная коробка падает на землю и я открываю глаза, но к тому времени она исчезает.
Я стою на крыше здания Хэнкок, недалеко от линии застежки-молнии, где Бесстрашные флиртовали со смертью. Тучи черные с дождем, а ветер наполняет мой рот, когда я открываю его, чтобы дышать. Справа от меня, линия застежки-молнии с карабинами, провода шнура бьют сзади и разбивают окна ниже меня.
Мой взгляд привлекает край крыши, заперев его в центре отверстия. Я могу слышать своё собственное дыхание даже несмотря на свист ветра. Я заставляю себя идти к краю. Дождь падает на мои плечи и голову, пытаясь увлечь меня к земле. Я придвигаюсь немного вперёд и падаю, моя челюсть сомкнулась, поэтому крики приглушены и я задыхаюсь от моего собственного страха.
После того как я упал на землю, у меня не было отдыха перед вторым страхом, стены ближе смыкаются вокруг меня, деревянные доски врезаются в мой позвоночник, а затем бьют по голове, и ногам. Клаустрофобия. Я тяну руки к груди, закрываю глаза, и стараюсь не паниковать.
Я думаю, что Трис, вызывала оружие из воздуха, чтобы напасть на её худшие кошмары. Но я не Трис. Кто я? Что мне нужно, чтобы преодолеть свои страхи?
Я знаю ответ, конечно: мне нужно, лишить их контроля надо мной. Мне нужно знать, что я сильнее, чем они.
Я делаю вдох и ударяю о стену левой и правой ладонями. Коробка скрипит, а затем ломаясь, доски рушатся на бетонный пол. Я стою над ними в темноте.
Амар, мой инструктор по инициации и мой друг, учил нас, что наши пейзажи страха всегда в движении, они меняются с нашими настроениями и меняется с маленьким шепотом наших кошмаров. Мой же был неизменным. Пока несколько недель назад я не доказал себе, что я могу осилить моего отца. Пока я не понял, кого я боялся потерять. Кстати, Амар был дивергентом и Амар умер...
Я не знаю, что я увижу дальше.
Я жду долгое время, но ничего не меняется. В комнате еще ​​темно, пол все еще холодный и жесткий, мое сердце все еще бьется быстрее, чем обычно. Я смотрю вниз, чтобы проверить мои часы и обнаруживаю, что они не на той руке-я обычно ношу их на левой, а не правой, и мой ремешок для часов не серый, он черный.
Тогда я заметил, щетинистыми волосками на пальцах, которых не было там раньше. Мозоли на костяшках пальцев исчезли. Я осмотрел себя, и увидел что я одет в серые брюки и серую рубашку. Я толще в боках и меньше в плечах.
Я поднял глаза и увидел в зеркале, стоящем передо мной, лицо Маркуса, которое смотрело на меня.
Он подмигивает мне, и я чувствую, как мускулы вокруг глаза стали поддергиваться в тот же момент, несмотря на то, что такой команды им не давал. Без предупреждения, его, моя - наши руки резким движением тянутся к стеклу, достигая его, и сжимаются вокруг шеи моего отражения. Но затем зеркало исчезает и мои, его - наши руки находятся на наших собственных шеях, размытые темные пятна расползаются по краям нашего зрения. Мы падаем на землю и хватка сильна как сталь.
Я не могу думать. Я не могу думать о выходе отсюда.
Инстинктивно я кричу. Звук отображается от моих рук. Я вижу эти руки как свои собственные: большие, с длинными пальцами и мозолистыми костяшками, приобретенными за время битья подвесной груши. Я представляю свой образ в то время как вода набегает поверх кожи Маркуса, замещая каждый кусочек его самого частью меня. Я переделываю себя в своем воображении.
Я опускаюсь коленями на бетон, глотая воздух.
Мои руки дрожат, и я пробегаю пальцами по своей шее, своим плечам, своим рукам. Просто чтобы удостовериться.
Я говорил Зику, несколько недель назад, когда ехал в поезде для встречи с Эвелин, что Маркус все еще был в моем пейзаже страха, но что он поменялся. Я провел долгое время размышляя об этом; это заполняло мои мысли каждую ночь, прежде чем я засыпал, и требовало внимания каждый раз когда я просыпался. Я все еще боялся его, я знал, но уже по-другому - я не был больше ребенком, боящимся страшного отца, угрожающего моей безопасности. Я был мужчиной, боящимся угрозы моему характеру, моему будущему, моей личности.
Но даже этот страх не сравнится с тем, что будет дальше.
Даже зная, что это наступает, я скорее хочу вскрыть вену и вылить сыворотку из моего тела, чем видеть это снова.
Озерцо света появляется на бетоне передо мной. Рука с пальцами, изогнутыми в когти, достигает света, сопровождаемая другой рукой, а затем и головой с волокнистыми светлыми волосами. Женщина кашляет и втаскивает себя в круг света, дюйм за дюймом. Я пытаюсь двинуться по направлению к ней, чтобы помочь, но я заморожен.
Женщина поворачивает лицо к свету, и я вижу, что это Трис. Кровь течет по ее губам и локонам возле щеки. Ее налитые кровью глаза находят мои, и она хрипит "Помоги".
Она кашляет кровью на пол, и я бросаюсь к ней, так или иначе зная, что если я не доберусь к ней в ближайшее время, то свет погаснет в ее глазах. Я оборачиваю руки вокруг плеч и груди, делая живую клетку из плоти и костей, но я продолжая тянуться к ней. Я пытаюсь вырваться из когтей, но в итоге только царапаю себя.
Я выкрикиваю ее имя, и она кашляет, на этот раз уже крови стало больше. Она кричит о помощи, и я кричу на нее, и я ничего не слышу и не чувствую, но мое сердцебиение, это мой собственный ужас.
Она падает на землю, закатив глаза, уже слишком поздно.
Темнота уходит. Включается свет. Граффити заполняют стены комнаты пейзажа страха. Вытираю лицо о подол моей рубашки и иду к противоположной двери, оставив черную коробку и шприц с иглой позади.
Выйдя из комнаты упираюсь в стену... 
Когда я перевожу дыхание смотрю на часы. Я был пейзаже страха полчаса и через десять минут мы отправляемся.
***
Мы пересекаем забор и дальше должны идти пешком. Мир за пределами нашего полон дорог, темных зданий и разрушенных линий электропередач. Здесь нет жизни, насколько я могу видеть; нет движения, нет звука, только ветер и мои собственные шаги. Ландшафт похож на прерванное предложение, с одной стороны болтающееся в воздухе незавершенным, а с другой являющееся совершенно другим предметом. На нашей стороне этого предложения - пустая земля, трава и участки дороги. На другой стороне - две бетонные стены с пол-дюжиной железнодорожных путей между ними. Впереди бетонный мост, проложенный через стены, а пути обрамляют здания - деревянные, кирпичные, стеклянные, с темными окнами и деревьями, поросшими вокруг, такими дикими, что их ветви срослись. Знак справа показывает "90".
-Что же нам делать теперь? - спрашивает Юрай.
- Следовать путям, - говорю я, но настолько тихо, что никто кроме меня этого не слышит.
Мы выходим из грузовиков на границу между нашим миром и их, кем бы они не были. Роберт и Джоанна кратко попрощавшись, повернули грузовики и поехали обратно в город. Я смотрю им вслед. Не могу предположить, как можно проехать так далеко, а затем просто повернуть назад, но я предполагаю, что есть вещи, которые они должны сделать в городе.
Дороги здесь не такие как в городе. Они отполированные и гладкие, а вместо доски перпендикулярной их пути, есть структурные листья из металла. Впереди я вижу один из поездов, который проходит вдоль них, брошенный у стены. Он металлизированный сверху и спереди, как зеркало, с тонированными стеклами вдоль всей стороны. Когда мы подходим ближе, я вижу внутри ряды скамеек с багровыми подушками на них. Люди не должны выскакивать из этих поездов. Уилл ходит за мной на одном из рельсов, руки расставлены в разные стороны, чтобы сохранить равновесие. Остальные ходят по следам Питера и Калеба возле одной из стен, Кара возле другой. Никто не говорит много, за исключением, если хотят отметить что-то новое, знак или здания или намек на то, что это был мир, и когда-то были люди в нем. Бетонные стены задерживают мое внимание - они покрыты странными фотографиями людей с кожей настолько гладкой, что они вряд ли похожи на людей, или красочные бутылки с шампунем или кондиционером, или витамины, или незнакомые вещества внутри них, слова, которые я не понимаю, "водка" и "Coca-Cola" и "энергетический напиток". Цвета, и формы, и слова, и картинки настолько яркие, что это завораживает.
Интересно, что бы об этом всем думала бы Трис? Хотя, возможно она видела это еще раньше меня.
Тогда меня что-то настораживает и я прислушиваюсь. 
Я слышу шаги и тихие голоса наших товарищей. Я слышу собственные вдохи и сердцебиение. Но ниже слышится тихий гул, непоследовательный в своей интенсивности. Он звучит как двигатель.
- Остановитесь! - кричу я. К моему удивлению, все повинуются, даже Питер, мы собираемся вместе в центре путей. Я вижу как Юрая, вытаскивающего свой пистолет и поднимая его, и я делаю то же самое. Что-то появляется за поворотом впереди. Черный грузовик, но больше, чем я когда-либо видел, достаточно большой, чтобы провести более десятка людей в закрытой кабине. Грузовик ударяется о дорогу и останавливается в двадцати футах от нас. Я вижу мужчину за рулем - у него темная кожа и длинные волосы, собранные в узел на затылке.
- Боже, - шепчу я, моя рука плотнее обхватывает пистолет. Женщина выходит с переднего сиденья. На вид она примерно возраста Джоанны, ее кожа густо усыпана веснушками, а волосы такие темные, что кажутся практически черными. Она спрыгивает на землю и поднимает обе руки, так что мы видим, что она не вооружена.
- Привет, - говорит она с нервной улыбкой. - Меня зовут Зои. Это Амар. 
Она рывком поворачивает голову в сторону, чтобы указать на водителя, который тоже вышел из грузовика.
- Амар мертв, говорю я.
- Нет. Идем, Четыре, - говорит Амар. 
Я ведь верю, что Трис жива, может и он выжил.
- Мы работаем в той же организации, что основала ваш город, - объясняет Зои, посматривая на Амара. -Из той же организации вышла и Эдит Приор. Пошли с нами и мы вам все расскажем.
- Куда бы мы не пошли, мы должны быть свободны уйти в любое время, - говорит Кристина. - Хорошо?
Зоя кладет руку себе на грудь, прямо над сердцем.
- Даю вам слово.
Я надеюсь, ради всех нас, что ее слово чего-то стоит.