Исполни ее желание.| 18+

Я тебя ненавижу!

Солнечный свет проник в комнату, освещая лицо юной Хоуп Майклсон. Она так и осталась спать в комнате папы. Девушка приоткрыла свои голубые глаза и сладко потянулась. Всё её тело было наполнено приятной негой от вчерашней ночи. Вчерашней ночи… СТОП. Хоуп резко встала и оглянулась по сторонам. События вчерашнего дня быстро пронеслись в её голове. А вместе с ними, пришёл и ужас от осознания, того, что теперь всё будет не так как прежде. Майклсон помнила всё, что было вчера, включая последние события.

А также она вспомнила о том зелье, которое повыключало ей все тормоза. Она никогда не простит за это Фрею и Ребекку… Похоже, его действие прошло, пока она спала. И сейчас Хоуп чувствовала стыд, вину, и тяжесть с удвоенной силой. Но больше всего она чувствовала вину, что сковывала её сердце, когда она вспоминала взгляд Клауса. Взгляд в котором читалась его боль, отчаяние и…разочарование. Казалось бы, вчера произошло то, чего она так хотела. Но только вот она не хотела, чтобы это произошло именно так… Да и вообще она не думала, что когда-нибудь произойдет. Она просто молча мечтала об этом, как о чём-то невозможном. Ну-у как говорится, если человек чего-то очень хочет, то он обязательно это получит. Только вот, будет ли он этому рад? Спорный вопрос. Но в этой ужасной ситуации был огромный плюс. Хоуп жива. У них получилось… Хотя, наверное это было поводом для радости, только для её семьи, а не для самой Хоуп. Девушка не хотела выходить из комнаты. Не хотела видеть Фрею и Ребекку, которые предали её два раза. (И не важно, что они это сделали ради неё, всё равно они могли дать ей хотя бы выбор). Не хочет видеть взгляд Элайджи, который будет кричать о том, как она ему отвратительна. Да, дядя хоть и пытался скрыть свое отношение к данной ситуации, ведь он обещал это своим сёстрам, у него всё равно это не получилось. И вчера Хоуп хорошо увидела это отвращение и разочарование в его глазах, когда он мимолётно посмотрел на неё, разговаривая с братом. И конечно же, самая главная причина по которой Хоуп хотелось исчезнуть с лица земли — это его глаза. Его глаза, которые больше не смогут смотреть на нее как прежде.Никогда не смогут… Хоуп тяжело выдохнула и закрыла свое лицо руками. Через несколько мгновений она быстро стёрла слёзы и перевела взгляд на стул, на котором были ее вчерашние вещи. Ей срочно нужно одеться. Ведь она до сих пор была абсолютно голой. *****
— Она проснулась, — сказал Элайджа, услышав шум из комнаты брата. Сложно проснуться незаметно для семьи, когда практически у всех в этом доме, кроме тебя, есть вампирский слух. Он, Ребекка и Фрея вернулись домой где-то часов в 12 ночи, когда Клаус ещё не спал. — Тогда пойдёмте к ней, чего же мы ждём? — Ребекка взолновано вскочила со стула. Ночью она уже заходила в комнату к Хоуп. Как и остальные, для того, чтобы убедиться, что она жива и что с ней всё хорошо. — Надо подождать, пока Клаус проснется, — сказала Фрея, переводя взгляд на красный диван, на котором мирно спал самый опасный в мире гибрид. — Не знаю как вы, но я уже иду, — прокричала Ребекка с лестницы. Элайджа слабо пожал плечами как бы говоря: «я всё понимаю, но я с ней согласен» и пошел за сестрой. — Я что, одна здесь самая терпеливая? — проворчала Фрея, но потом всё же пошла за ними. ****** Ребекка медленно приоткрыла дверь в комнату. — Привет, я могу войти? — прошептала она. — Да, можешь, — младшая Майклсон сидела на кровати, уже одетая, и смотрела куда-то в пол. — Элайджа, ты можешь входить, она одета, — прокричала Ребекка, будто бы у брата не было супер острого слуха. — Хоуп, — благородный вампир прошёл в спальню и расставил руки в стороны, готовясь обнять её. А следом за ним вошла и Фрея, тепло улыбаясь. Хоуп медленно встала с кровати. Ее ноги до сих пор немного подкашивались. Но увидев родные лица, смотрящие на нее с такой любовью, что душа согревается, Хоуп, оттаяла и резко влетела в объятья дяди. Он был одет в свой любимый костюм, который носил только в самые счастливые дни Этот день был для него как раз из таких. Он пах дорогим мужским одеколоном. Хоуп с детства привыкла к этому запаху. Вампир крепко обнимал её, чувствуя огромное облегчение. Как же Хоуп ошибалась насчёт него. Конечно Элайджа ее любит. Любит не меньше остальных. Когда он выпустил её из объятий, на неё тут же накинулась Ребекка. Конечно просто молча обнимать племянницу она не могла. — Я так рада, что ты жива и здорова, Хоуп. Я боялась, что у нас ничего не выйдет, но всё получилось. Мы уже доложили обо всём Колу. Он скоро приедет. Я так волновалась, мы все волновались и…– Ребекка продолжала тараторить на таких высоких тонах, что Хоуп нужно будет потом сходить на проверку к ЛОР-у. То же самое было и с Фреей. Как же всё-таки её тети похожи друг на друга. Что не удивительно. Они же обе блондинки) — Мы должны обязательно отметить твое исцеление, — сказал Элайджа, когда Фрея, наконец, выпустила Хоуп из объятий. — Мы уже пригласили всех наших друзей и союзников на праздник, — добавил он. Но сейчас Хоуп волновало не это. Её волновало то, где сейчас был её отец… — А где… Клаус? — она больше не могла называть его папой, после того, что случилось. Все вдруг затихли. И опять это гребанное переглядывание. — Я лучше пойду, у нас сейчас куча дел по подготовке к празднику, — Элайджа быстро удалился. — Пожалуй, мне тоже пора. Помогу Элайдже. Ну знаете все эти вампирские дела-а-а, — протянула Ребекка и тоже смылась, оставив Фрею отдуваться одной. — Послушай, Хоуп, — начала она с печальным выражением лица. Твой отец…– она пыталась подобрать слова которые меньше бы ранили её. — Твой отец захотел забыть обо всём. — Чт…что значит забыть обо всем? — голос Хоуп дрогнул. — Он попросил меня стереть ему память о твоём желании и о…– Фрея прочистила горло, — вчерашней ночи. — То есть как? — То есть, когда он проснется, он будет помнить только то, что ты заболела от проклятия и что мы нашли лекарство, которое спасло тебя. — Я, я не понимаю, — Хоуп начала медленно мотать головой. К её глазам подступали слёзы. — Он, он сам попросил тебя об этом? — Хоуп взглянула на Фрею, с болью в глазах. — Да… — прошептала она. — Пожалуйста, Фрея, выйди. Дай мне побыть одной, — Хоуп отошла к балкону. — Хорошо…– Фрея тихо вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Как только Хоуп поняла, что осталась одна в комнате, она рухнула на пол, тихо рыдая. Её боль нельзя было объяснить. Это ведь даже хорошо, что Клаус забыл о её неправильной любви. Теперь она снова сможет смотреть ему в глаза. И называть папой. Не стыдясь себя и не стыдясь его. Но с другой стороны, она чувствовала себя брошенной, покинутой, преданной. Ведь отказавшись от воспоминаний, он отказался и от неё. Он не смог принять её. Не смог принять её чувств. Не смог принять её душу. Отказавшись от воспоминаний, он отказался от настоящей Хоуп. Оставив себе идеальный образ любимой дочери, которую он так любил, которую понимал. Которая не была ему противна. А настоящая Хоуп была. Она была ему противна. Поэтому он стёр воспоминания. Он не хотел помнить об этом. Боль. Всё что сейчас чувствовала Хоуп — это боль. Она буквально разрывала её на части. Она действительно поверила в то, что её отец принял её такой, какая она есть. Что даже узнав о её чувствах к нему, он принимал её. Но он не принял. Он лишь сделал вид, что принял. А сам не смог справиться с этим знанием. Не смог справиться с тем, что произошло вчера.

А это самое страшное. Когда родители тебя не принимают. И отказываются от тебя, стирая себе память. Никлаус Майклсон слаб. Он слаб, раз выбрал самый лёгкий путь. Он слаб, раз даже не предупредил об этом Хоуп. И тут она перестала себя сдерживать. Она начала кричать, так громко кричать, что её услышали все, в том числе и Клаус, который только что очнулся. Её крик был пропитан болью и отчаянием. Этот ужасающий крик заполонил весь дом. Он пробирался до костей. Заставлял съеживаться. Хоуп сидела на полу, больно сжимая свои волосы и, крича во всю глотку. Все в ту же секунду вбежали в её комнату. Все ей что-то говорили. Кто-то пытался успокоить, кто-то протягивал ей воды. Но Хоуп, сквозь пелену слез, видела только его, — Клауса Майклсона, легендарного вампира, бессмертного первородного, опаснейшего гибрида, любящего брата и самого….л̶у̶ч̶ш̶е̶г̶о̶ …в мире отца. — Волчонок, что с тобой? — испуганно спросил он, присев возле Хоуп. Он действительно не понимал в чём дело. Ведь он не помнил. Ничего не помнил… Клаус попытался коснуться её, но Хоуп дёрнулась от него как от кипятка. — Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! — прокричала она ему в лицо.– НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! Клаус зажмурился от крика дочери, а когда открыл веки, он встретился с полными боли и ненависти глазами дочери. — Никлаус, что ты сидишь, помоги мне, –сказал Элайджа, пытаясь утихомирить Хоуп и схватить ее за руки. Потому что она уже метала все вокруг, разбрасывая со стола отца, все бокалы, документы, книги и ручки. Фрея и Ребекка также пытались помочь брату. А Клаус продолжал смотреть на свою дочь, в которую словно бесы вселились. Он находился в оцепенении. А точнее в шоке. Его дочь очнулась от комы. Его дочь жива. Но что с ней стало? Может быть она видела что-то находясь в коме? А может это и вовсе не она? В его голове проносилось множество вопросов. Он не мог понять, что заставило Хоуп так резко его возненавидеть. Ему нужно было логичное объяснение. Но ,увы, его он больше никогда не получит. Когда его брат и сестры, наконец смогли успокоить Хоуп, Клаус подошел к ней со слезами на глазах. — За что ты меня ненавидишь? — в дрожащем голосе Клауса была такая обида. Такая горечь. Её слова глубоко ранили его. Но следующие слова, которые вылетели из уст Хоуп, окончательно разбили его сердце на тысячу осколков: — За то, что ты мой отец…

——————
Конец😥