Любишь кусаться,Шастун?

часть 22

   Антон, ощущая, как быстро внутри грудной клетки колотится сердце, — ему с такими американскими горками не долго осталось, — неотрывно смотрит на Арсения Сергеевича, который строго смотрит в ответ. Парню становится страшно от того, что с ним могут сделать, ведь мужчина выглядит так, словно его терпения хватит ещё на секунды две-три, не больше. Биолог тяжело дышит, сдерживая рвущиеся наружу эмоции, и рычащий голос раздаётся в тишине комнаты: — Антон, ты же обещал, — парень стыдливо опускает взгляд и нервно кусает губы, уже чувствуя, как рвутся старые незажившие ранки на них, и во рту появляется металлический привкус крови. — Прекрати кусать их, — жёстко обхватив его подбородок пальцами, мужчина тянет его вверх, заставляя смотреть себе в глаза. Шастун послушно расслабляет губы и испуганно смотрит перед собой, а брови непроизвольно выгибаются внутренними уголками вверх, делая его самым настоящим нашкодившим и виноватым котёнком в глазах учителя.

      Шастун всё пытается найти в своей голове правильные слова, которые не усугубили бы ситуацию, но у Арсения не так много терпения, чтобы ждать внятного ответа от школьника. Антон сидит к нему лицом, касаясь спиной подлокотника дивана и забившись в самый угол. Попов, сомкнув пальцы на его щиколотке, одним сильным рывком подтягивает мешкающегося парня к себе, укладывая его ноги на свои колени, чтоб парню хватило места. Антон вскрикивает от неожиданности, оказавшись в лежачем положении. Руки учителя быстрым движением расстёгивают пуговицу на его штанах. — Показывай, что натворил, — произносит он, подняв взгляд потемневших на несколько оттенков голубых глаз на подростка, который, приподнявшись на локтях, тяжело дышит, стараясь унять клокочущие внутри эмоции. — Не надо, — просит он, качая головой. Кровь из раскусанной ранки выступает на губе ярко-красным пятном и стекает вниз, к подбородку, оставляя рассекающий след. Арсений, ощутив, как сжалось собственное сердце от этого, только было хотел помочь убрать кровь и найти для этого какую-то чистую салфетку или вату, тяжело вздохнул, когда этот дурной школьник просто провёл рукавом кофты по губам и тут же зашипел от лёгкой боли, ведь ткань проехалась по открытой ранке. — Я очень злой сейчас, не испытывай моё терпение, — серьёзным тоном произносит он, стараясь максимально сдерживать свои порывы схватить этого мальчишку за шкирку и встряхнуть пару раз, а затем хорошенько всыпать ему ремня, чтоб он наконец понял, что не стоит так опрометчиво нарушать данные ему — Арсению — обещания. — Какая разница, что я делаю со своим телом, — вполголоса отзывается Антон и понимает, что зря вообще осмелился сказать такое, когда, взглянув на Арсения, увидел, как он на него смотрит. Словно никогда не слышал ни от кого большей глупости. Будто даже решение сдавать ЕГЭ по биологии разумнее и правильнее, чем то, что он сказал сейчас. Мужчина смотрит зло, строго, разочарованно, и будто до последнего рассчитывая, что Антон сказал это не всерьёз.       Запустив ладони под его кофту, он приподнимает её выше, чтоб не мешалась, и, ухватившись по краям за кромку джинсов, резко тянет вниз. Антон успевает только удивлённо открыть рот, настолько быстро и ловко он оказывается раздет. Парень подтягивает к себе ноги, испуганно забиваясь обратно в угол дивана. — Что вы делаете! — только и успевает вскрикнуть он, инстинктивно стараясь прикрыться, когда ладонь Арсения Сергеевича обхватывает оба его тонких запястья и одним жестом заводит назад, за голову мальчишки. Мужчина, упираясь в подлокотник дивана, фиксируя руки школьника, буквально нависает над растерянным Антоном, который смотрит на него снизу вверх с приоткрытым ртом. Одной ногой учитель упирается в диван, другая касается пола.       Антон никогда раньше не мог представить, насколько хорош Арсений Сергеевич с этого ракурса, когда ты лежишь под ним. — Успокойся, — произносит он, не сводя с мальчишки голубых глаз, от которых уже крышу сносит. — Если ты продолжишь мне мешать — я зафиксирую руки ремнём, ты же этого не хочешь, м? — поведя бровью, угрожает ему учитель, впиваясь взглядом в замершего, как кролик в свете фар, Антона.       «Хочу! Хочу, хочу, хочу», — проносится в голове подростка. — Нет, — сглотнув, врёт он, краснея. После такой хорни-сцены он понимал, что мыслить трезво не удастся, и даже паника насчёт шрамов отступила на второй план. Арсений заставил его зациклиться на других мыслях, просто сжав его руки и сняв с него штаны. Пиздец. Ебануться. Что происходит. — Я не намерен делать тебе больно и даже постараюсь не кричать, если ты дашь осмотреть себя, — Антон, сглотнув ком в горле, едва уловимо качнул головой, соглашаясь на эти условия. Арсений всё равно уже узнал. Пытаться сбежать бессмысленно, не получится.       Арсений, отодвинувшись, отпускает его запястья, и Антон чувствует, как они слегка побаливают от того, как минутой ранее их вдавили в подлокотник. Притянув их к груди, он поочередно потирает красные следы от хватки учителя на них. Попов, заметив это действие, виновато поджал губы. — Прости, что сделал больно, — извиняется он и замечает, как школьник удивлённо вздёргивает подбородок и смотрит на него своими большими зелёными глазами, явно не привыкнув, что биолог может просить прощения за такое. — Просто чувствительная кожа, — мотнул головой Антон, считая виноватой скорее свою кожу, чем Арсения, потому что ему ужасно понравилось лежать так под учителем.
     Биолог, положив руку на его бедро, чуть ниже шрамов, внимательно рассматривает три новые полоски под зажившими десятками шрамов. Сердце обливается кровью от одного вида этих увечий. Как у этого чувствительного мальчика вообще поднялась рука, чтобы сделать это с собой?.. Антон, не шевелясь и как будто даже не дыша, внимательно следит за взглядом Арсения Сергеевича. Мужчина проводит подушечками пальцев вдоль края розовых полосок, которые только недавно начали затягиваться, и на них ещё виднелись остаточные следы воспаления. Спустя несколько мгновений он поднимает на мальчишку взгляд потемневших голубых глаз, и Антон едва заметно вздрагивает от того, что учитель смотрит на него так. — Простите, я больше не буду, — выпалил Антон раньше, чем Арсений успел что-нибудь сказать. — Ты обещал не курить, обещал готовиться к экзамену, обещал не заниматься селфхармом, и снова пытаешься что-то мне пообещать? — поведя бровью, вопрошает мужчина со стальными нотками в голосе. Антон виновато смотрит в ответ, и будь у него кошачьи ушки на голове — он непременно поджал бы их в эту секунду. — Зачем ты снова делал это? — этот голос, блядь, он просто доводит юношу до дрожи, в нём строгость и тот самый daddy-вайб, от которого Шастуну просто крышу сносит. — Мне было больно, — отозвался он не сразу, ощущая ужасно неприятные мурашки на своей коже. — Больно? — переспросил Арсений, не сводя с него глаз. Рука всё ещё лежала рядом с порезами, и Антон боялся дергаться в этой хватке. Шмыгнув носом, парень кивнул. — Мне было больно от того, что я чувствовал, и я не удержался. Я не думал, что вы вернётесь, я не хотел, чтоб вы… видели… — заканчивает он совсем несмело, потому что Арсений Сергеевич смотрит так, словно парень говорит одну глупость хуже другой. — То есть единственная причина не резаться для тебя — страх того, что я узнаю? — Антон, подумав, не сразу, но кивнул. — Мне себя не жалко, — ответил он шёпотом. Арсений, усилив хватку на его бедре, сжал зубы так сильно, что под скулами заходили желваки, вырисовываясь под кожей красивым рельефом. У учителя были потрясающе соблазнительные скулы — Антон невольно ловил себя на этой мысли в стотысячный раз. — Слышать не хочу даже, — наконец, раздаётся рычащий голос биолога, который полон негодования и злости на безалаберного школьника. — Тош, ты же умный мальчик, красивый, добрый, ну как ты вообще к таким выводам поприходил, что себя жалеть не нужно, зла не хватает, а ты только и пытаешься, что жизнь свою испортить таким к себе отношением… — у Антона от этих слов мурашки по коже. Влюбиться в Арсения было достаточно, чтоб испортить себе жизнь, на самом-то деле. Парень смотрит на учителя своими большими грустными глазами, как зачарованный, и улавливает каждое слово. — Ты понимаешь вообще, что нужен дедушке? Что он сказал, если бы узнал, ты думал вообще? Да он с ума от волнения сошёл бы! Ты Лёве нужен, Диме, да ты мне нужен, котёнок! Как ты можешь вообще такое с собой делать, зная это, — мужчина, поджав губы, слегка качает головой из стороны в сторону.