My Hellevator

awkward silence.

Утро настает слишком быстро, буквально ударяя Джисона обухом по голове. Все дело в том, что комната миллениум-лайна слишком шумная. Она в принципе тихой не бывает, а с утра и подавно. По какому-то счастливому стечению обстоятельств в комнате собрались вообще все, громко переговариваясь. А у Джисона пухла голова. Он зарылся с головой под одеяло и даже прикрылся подушкой, но это никак не помогало. По итогу, не выдержав, он поднялся с кровати, недовольно окинув всех присутствующих взглядом и, тяжело вздохнув, скрылся за дверью комнаты.

— Что с ним? — поинтересовался удивленный таким поведением хёна Чонин. За все время знакомства с Ханом, такого он еще не видел.
— Не с той ноги встал, — ответил ему Феликс, закусывая губы. То, что с Ханом творится какая-то непонятная фигня, было видно невооружённым взглядом, и о причине Ликс догадывался. Жаль только, что был не в силах хоть как-то на это повлиять. Однако, он решил, что когда они с ребятами придут, то он определенно должен будет растормошить Хана и хотя бы уговорить того выговориться, потому что если так будет и дальше, то Хан доканает всех и каждого. Тогда уж на разговор с ним выйдет Чан, а этого хотелось бы избежать, потому что старший словно заботливая мамаша съест весь мозг не только Джисону, но и всей группе.
— Через пару минут придет в норму, — уверенно сказал Минхо, направляясь в сторону ушедшего младшего, перебивая поток мыслей Феликса. — Ребят, идите без меня, я вас позже догоню.

— Окей, — согласился Чан, выталкивая мемберов одного за другим из общежития — Но сильно не задерживайся.

Последнюю фразу лидера Минхо уже не слышал, но отчетливо слышал, как захлопнулась входная дверь.

Джисон в это время уже стоял под струями ледяного душа и старался привести свой разум в более-менее работающее состояние, что получалось относительно не очень. Радовало только то, что голова потихоньку переставала болеть, и тишина, которой так не хватало, наконец-то наступила с хлопком входной двери. Можно было выдохнуть.

Кожу кололо от холодной воды настолько, что Хан начал трястись, даже зуб на зуб не попадал, но было хорошо. Было ощущение некого очищения от лишних мыслей и расслабленности. Но долго такое длиться, конечно же, не могло, и уже через пару минут Джисон поспешил покинуть душ. Быстро натянув футболку и боксеры, Хан вышел из ванной комнаты. Теплый воздух пробежался по холодной коже, слегка согревая ее. Это приятное чувство способствовало исчезновению мурашек, которыми было покрыто тело.
— Сейчас ты не будешь увиливать, — послышался голос из-за спины Джисона, от чего парень подскочил на месте и взвизгнул.
— Хён! Напугал, зараза! — тяжело дыша, младший держался за сердце, которое настолько быстро билось, что вот-вот готово было выпрыгнуть из груди.
— Ты почему не ушел с остальными? Что с тобой творится? — полностью игнорируя вопрос Хана, Минхо буквально начал наступать на младшего, отчего тот пятился назад и быстро оглядывался в поиске мест отступления.

Говорить с Минхо не хотелось. Взбушевавшееся сознание подкидывало и без того тяжелые картины того, как Ли обнимает Хёнджина и лезет к нему хоть и с наигранными, но поцелуями, как ластится ко всем, садится на колени, как проделывает то же самое с Ханом, что означает лишь то, что он ничем не отличается от остальных мемберов для Минхо. От этого боль, которую Хан старался хотя бы притупить, начинала пульсировать с новой силой и открывать только-только начавшие заживать раны. Так же все чувства Хана напоминали какой-то ядреный коктейль с полной несовместимостью вкусов: боль, приправленная страхом и безысходностью, смешанные с желанием умереть здесь и сейчас, желательно вот в эту же секунду. Джисон не хочет разговаривать. Джисон хочет, чтобы его не трогали. Джисон не хочет говорить с Минхо. Джисон не сможет держать все в себе. Джисон слишком устал. Финиш.