Мама для волчонка!

10 глава

– Чёрт… – посмотрела на градусник. 37,7. Не зря мне казалось, что я заболеваю.
Сказать, что я чувствовала себя плохо – не сказать вообще ничего.
Простуда так не вовремя свалилась на меня вместе с предстоящими месячными, что всё тело словно через мясорубку пропустили.
Дышать было сложно, налитая грудь болела, не позволяя носить лифчик, в котором я чувствовала себя средневековой дамой в корсете.
Меня парило, выкручивая суставы в какой-то совершенно ненормальной ломке. Нужно было попросить у Гретты привести ко мне врача или прописать нужное лекарство.
Хорошо еще, что Куину совершенно не вредили людские болезни, позволяя мне и дальше за ним ухаживать.
Должна признать, что чем больше времени я проводила с Куином, тем сильнее пропитывалась к нему материнскими чувствами. Наверное, Берсерк был прав, и генетика сыграла свою роль, заставляя мозг принимать малыша как своего собственного сына.
Последнее время даже ночевать отдельно от него казалось чем-то невыносимым. Никогда не понимала манеры оставлять младенцев в другой комнате.
Но если Берсерк запретил проводить с ним время без присмотра Гретты то, что я могла сделать?
Да и вообще, ночью мне строго настрого было запрещено не только приходить к нему, но и покидать свою комнату. Единственное что оставалось – просыпаться каждые час, проверяя его по видео няне. Наблюдать, как кто-то другой берёт его сонного на руки и качает, безрезультатно пытаясь накормить.
Умывшись холодной водой, пытаясь хоть немного освежиться и снизить температуру, я спустилась в столовую. Пока у Куина был обеденный сон, у меня было около часа свободного времени, позволяя пообедать и даже заняться собственными делами.
Приступив за жареную утку, я далеко не сразу обратила внимание на появившуюся в дверях фигуру, практически подпрыгнув, когда массивный мужской силуэт оказался напротив.
– Не ори. И так голова гудит, – скривился Берсерк, занимая место во главе стола.
Помятый, уставший, сонный, бледный, с перемотанным животом под белой футболкой. Он выглядел так, словно несколько дней пил, не просыхая, ввязываясь в драку с каждым желающим.
Я смотрела на мужчину, не зная как себя вести. Что мне делать дальше? Уйти с его глаз или всё-таки остаться?
– Сиди уже, – словно прочитал мои мысли, позволяя горничной поставить перед ним тарелку с огромным куском, практически сырого мяса.
Я старалась не смотреть, как он ест. Как вгрызается в телятину, запивая её красным вином, словно дикое животное, после охоты. Тело инстинктивно сжалось, принимая защитную позу. Превращая меня в скрюченный эмбрион, которым я могла исчезнуть из поля его зрения.
– Как ты себя чувствуешь? – снова заговорил мужчина, тараня меня испытывающим взглядом. Судя по тому, как я себя чувствовала, у меня всё на лбу было написано, не оставшись без его внимания.
– Немного заболела. Ничего страшного.
И снова температура дала о себе знать в самый неподходящий момент, пропуская по телу крепкую судорогу.
– Это пройдёт, когда начнёшь кормить Куина грудью.
– Что? – посмотрела на мужчину, совершенно не понимая, о чём он говорит.
Первые несколько секунд услышанное напоминало какой-то белый шум. Бессвязную речь, не имеющую никакого смысла. Но стоило посмотреть на грудь, к которой был прикован его взгляд, как у меня началась паника.
На свободной серой кофте, прямо напротив ноющих от боли сосков, красовалось два влажных пятна.
– У тебя началась лактация. Это хорошо. Ребёнку нужно молоко.
– Что? Лактация?! – мотнула головой, чувствуя себя безумно-безумно пьяной! Казалось еще немного и от наплыва эмоций я просто лишусь сознания. – Да как такое вообще возможно, если я не рожала?!
– С помощью гормонов. Ты уже неделю принимаешь целый букет. Так что ничего необычного, не случилось, – безразлично проговорил Берсерк, словно рассказывая о какой-то безделушке.
– Да ты совсем больной! – сорвалась с цепи, готовая запустить в него первое же что попадётся под руку. Так вот значит, что происходило с моим телом всё это время. Оно на самом деле сходило с ума из-за того что это животное пичкало меня гормонами!
– Тебе лечиться надо!
Сорвалась с места, возвращаясь к себе в комнату. Возмущение и паника начали сменяться истерикой, заставляя сорвать сдаже заняться собственными делами.
прямо напротив ноющих от боли сосков, красовалось два влажных пятна.
– У тебя началась лактация. Это хорошо. Ребёнку нужно молоко.
– Что? Лактация?! – мотнула головой, чувствуя себя безумно-безумно пьяной! Казалось еще немного и от наплыва эмоций я просто лишусь сознания. – Да как такое вообще возможно, если я не рожала?!
– С помощью гормонов. Ты уже неделю принимаешь целый букет. Так что ничего необычного, не случилось, – безразлично проговорил Берсерк, словно рассказывая о какой-то безделушке.
– Да ты совсем больной! – сорвалась с цепи, готовая запустить в него первое же что попадётся под руку. Так вот значит, что происходило с моим телом всё это время. Оно на самом деле сходило с ума из-за того что это животное пичкало меня гормонами! – Тебе лечиться надо!
Сорвалась с места, возвращаясь к себе в комнату. Возмущение и паника начали сменяться истерикой, заставляя сорвать с
себя промокшую кофту и забежать в ванную, осматривая заметно увеличившуюся грудь.
Твёрдая и немного покрасневшая с безумно чувствительными сосками, из которых продолжала вытекать мутная водичка. А ведь я была уверена, что дело в месячных.
Ну и что мне теперь делать? Исполнить волю Берсерка и начать кормить Куина? Или показать характер, мучаясь пока молоко не перегорит?
А ведь он и дальше может напаивать меня гормонами не позволяя закончить эту пытку!
– Хозяин сказал помочь тебе с грудным вскармливанием, – зашла в ванную Гретта.
– Никакого вскармливания не будет! Я не корова, которую можно доить! И не подписывалась ни на что подобное!
– Не пари горячку, – прижалась плечом к стене, наблюдая, как я вытираю грудь салфетками. – У тебя и так уже лактостаз из-за застоя начался. Если не избавишься от молока, можешь и вовсе груди лишиться.
– Избавлюсь! – наклонилась раковиной, стараясь сцедиться. – Только не так как он хочет!
– Это не так делается. Нужно сильнее, – без спросу подошла Гретта, настолько сильно нажимая на затвердевшую грудь, что я не сдержала болезненного крика.
Вот только вышло из меня не больше половины чайной ложки. Всего половина после той адской боли, через которую мне пришлось пройти! Казалось, ещё немного и вместо мутной водички начнёт идти кровь!
После пятого раза сил терпеть уже не было.
– Хватит, – отошла от женщины, прикрываясь полотенцем. – По мне словно слон потоптался.
– А ты как хотела? Без ребёнка только так и будет. Долго и больно. На молокоотсос можешь не надеяться. Берсерк не позволит. А если купишь без его ведома, он тебе голову открутит.
– Это вы меня так? Вы всё это время гормонами пичкали? -
– Нет, – шумно выдохнула, присаживаясь на пуф. – Но знала, что он этого хочет. Любой бы на его месте хотел.
– Только меня об этом спросить забыли. Такое чувство, что я здесь как домашнее животное без права голоса.
– Домашнее животное? Твоё счастье, что маленький принц выбрал именно тебя. Так что если сумеешь не зацыкливаться на ерунде сможешь стать не только матерью, но и полноценной хозяйкой всего этого богатства. Сама подумай, каково быть женщиной Берсерка! Да каждая бы хотела быть животным которым ты себя считаешь!
– Тогда почему этого не захотела Вика? Почему сбежала от такой роскошной жизни?
После упоминания о Вике женщина заметно очерствела. В глазах появилась пустота, а в голосе холод:
– Не хочу говорить ничего плохого о вашей сестре, но Виктория оказалась слишком ветреной и безответственной. И совершенно не подходила для обычной семейной жизни.
– Тогда почему на меня так настойчиво натягивают её шкуру? Смотрю на это, и тошнить начинает. Ещё немного и я сама не смогу разобраться, где она, а где я. Её одежда, её косметика, её дом, её ребёнок, её… мужчина.
Каждый раз, когда дело касалось сестры, я чувствовала себя блуждающей в нескончаемом лабиринте. Было понятно, что всё совсем не так, как мне пытаются преподнести.
Но самые страшные и самые очевидные варианты, я продолжала отметать от себя, прекрасно понимая, что если Берсерк на самом деле причинил ей вред, уже не смогу остаться в этом месте ни из-за жалости к Куину, ни под страхом смерти.
– А ты не думала о том, что может это всё с самого начало принадлежало именно тебе? Может это она заняла твоё место? А ты просто возвращаешь его обратно?
От её слов по телу прошла волна горячей дрожи. Возвращаю своё место? Здесь? С Куином и… Максвеллом?
Ну уж нет! Только не с ним! Не с этим зверем! Мне даже думать о нём противно, не точто… говорить, прикасаться, сближаться…
– Слава Богу, это не так. Я бы ни за что на свете не осталась с ним по собственной воле! Особенно после того что он со мной сделал, – снова резануло в груди, заставляя согнуться пополам.
– Ну что, не надоело ещё дурью маяться? Хватит уже из себя гордячку строить. Пойдём в детскую, – посмотрела на часы, поднимаясь на ноги. – Скоро наш принц проснётся и попросит есть. Как раз освободишь грудь от молока. Всё лучше, чем сцеживаться самой. Или может тебе понравилось?
Не знаю, специально ли Гретта делала всё настолько больно, чтобы я куда быстрее согласилось на кормление грудью, но проходить через этот кошмар снова не хотелось.
– Идите, я вас догоню.
Выпроводив женщину, я ещё несколько раз попыталась сцедиться самостоятельно. Но молоко шло исключительно с болью и слезами.
Внутри уже начали появляться шишки, так что если Берсеркна самом деле не позволит молокоотсос, меня ждёт настоящий Ад. Из-за которого я вполне способна потерять грудь.
Надев кофту с запахом. Одну из тех, в которых кормила Вика, я вышла в коридор, натыкаясь на идущую ко мне Аню.
– Это вам, – протянула она коробку с прокладками для бюстгальтера, с трудом скрывая улыбку.
– Спасибо. А это тебе, – со всей силы залепила ей настолько хлесткую пощечину, что горничная не сумела устоять на ногах, врезаясь в стену. – За то, что всё это время пичкала меня таблетками.
Конечно же, я прекрасно понимала, что поступить иначе она не могла. И вполне бы проглотила это. Если бы не её, на редкость, ехидная ухмылочка. Было видно, что девушку забавляет ситуация в которой я оказалась. Забавляет, что Берсерк превратил меня в ферму по производству молока, опуская до уровня обычной скотины.
А ведь он с самого начала именно так меня и назвал«Священная корова».