Границы

Часть 11

В цвете ночных огней раскрывается настоящая сущность человека, когда его мысли лишь об откровениях и честности. Именно это называют «магией момента». Когда смотришь на человека напротив и понимаешь, что готов ему рассказать обо всем, о чем бы тот не спросил. Видишь его взгляд, полный интереса и понимаешь, что прямо сейчас, когда в твоих зрачках отражается этот человек, вы думаете об одном и том же.

Офф замирает. Парень видит Гана, так отчетливо. За последнее время, это впервые, когда он четко может сказать, что именно чувствует. Признать свои чувства не сложно, но стоит ли, пока на него так смотрят? Взгляд Аттапхана обеспокоенный, будто от настроения и ощущений человека напротив зависит и его собственная жизнь. Будто одно неверное слово и весь мир разрушится. Весь тот труд, чем он может обернуться?

— И что же случилось, Паппи? — задает вопрос младший.

— Мы с Мук расстаемся, — Джумпол выдает то решение, которое только что озарило его, оно было трезвым и четким, что его буквально можно было коснуться: — Она пришла попросить подумать об этом и я думал, что мне нужно будет время, но она права, я уже слишком давно знаю ответ.

Ган тянется обнять, поддаваясь какому-то странному порыву быть ближе. Он сжимает плечи и дышит в шею, так спокойно. Их сердцебиение, как никогда ровное в точности, как и дыхание.

— Не переживай, Паппи, у тебя будет еще человек, которому ты захочешь подарить весь мир, — Аттапхан утешает, сам не понимая зачем. Нужно ли сейчас утешение Джумполу или ему самому?

— Бэйби, в том то и дело, что у меня уже есть такой человек, — Офф говорит спокойно, лишь отчасти замечая, как его собственный голос беспомощно дрожит.

— Когда ты успеваешь, Пи, — озадачено вопрошает Ган, отодвигаясь от старшего, чтобы взглянуть этому человеку в глаза.

— Ничего не могу с собой поделать, — Джумпол смотрит ответ, не отрывает взгляда ни на секунду, — я и сам не заметил, как влюбился. Этот человек слишком обаятельный, чтобы не поддаться его чарам, а еще уютный и родной, его присутствие успокаивает меня, а прикосновения... Я готов ему разрешить все что угодно, — Офф кладет свою холодную ладонь на щеку Гана, ощущает тепло его кожи, нежность накрывает с головой. — Я влюбился в тебя.

Молчание в одну минуту будто растянулось в столетие. Глаза Аттапхана стали больше, а рот беспомощно открывается и закрывается. Слова застряли где-то в горле, режут глотку изнутри, что издать ни единого звука не получается. Тело, неожиданно, из пластичного превратилось в что-то, что не поддается никакому действию.