Домовенок "Тоша"

5

       Кто сказал, что домовые привязаны к дому или квартире, но не могут их покинуть? Чушь! Домовой Антон Шастун так не считал. Он нарушал все правила и законы природы. Он ненавидел оставаться в пустой квартире, в гордом одиночестве. И кажется, он был привязан, вернее сам себя привязал, к игрушке-брелку «Домовенку». К той, которую сам же и подарил Попову. Вот с помощью этого самого брелка Шаст и смог спокойно покидать свое жилье и следовать за Арсением везде безмолвной тенью, но на этот раз брелок был у него. Он сам собственноручно забрал его и покидать квартиру, по меньшей мере, было очень глупо. Антон слышал случаи о глупых молодых домовятах, которым не особо нравились новоиспеченные хозяева и, не справившись с эмоциями, по своей неопытности они покидали квартиру или дом. Но покинув место, к которому они были привязаны обратно вернуться нельзя. Это были единичные случаи, о которых слышал Шастун. Он знал, что о тех неопытных домовятах больше никто не слышал, и никто никогда их не видел. Никто не знал, что с ними случилось. Поэтому все здравомыслящие домовые никогда не покидали своего домовладения.       Ну о каком здравомыслии можно было говорить, если это касалось Антона, молодого, самоуверенного, дерзкого мальчишки. Он привязал себя к безделушке, что грозило ему большими неприятностями в будущем. Но Тошу это не пугало, ведь это будет потом, и будет ли вообще. Зато сейчас он мог спокойно перемещаться за своим брюнетом, следовать за ним точно тень, охранять и оберегать.       Оберегать… Вот, что его сегодня так пугающе настораживало. Он всем своим нутром чувствовал опасность, но не мог понять, что именно его так беспокоит. В доме всё было тихо и спокойно, вся техника была исправна, соседи угомонились не без его помощи, конечно, и опасности никакой не представляли. И всё равно его не отпускала мысль о том, что вот-вот что-то случится. Что-то ужасное, непоправимое, о чём он будет долго помнить и сожалеть.
***
      Антон немного помедлил, позволив паникующим людям покинуть помещение, спустившись по ступенькам на несколько этажей ниже в безопасное от пожара место. После того, как путь был освобождён, Шастун попытался проникнуть в коридор, охваченный пламенем. Дым резал глаза, от чего по щекам текли слезы. Они пекли и больно щипали. Вокруг ничего не было видно, и дышать было невозможно. То, что Антон хорошо знал расположение всех кабинетов и с закрытыми глазами мог найти Попова, минуя лабиринт коридора, без особого затруднения проходя сквозь стенку.       В его кабинете оказалось пусто, фактически полностью охваченное огнем помещение, было объято языками пламени. Одно успокаивало: Арсения там не было, а значит, была ещё надежда на то, что он ещё жив, или что его можно спасти. О том, что Арс жив Антон даже не сомневался. Он чувствовал, что его сердце ещё бьется, а ещё он чувствовал все переживания, которые испытывал брюнет, всю его боль и страх. Ну как такое может быть, как так получилось, что Антон стал чувствовать Попова, перенимал все его эмоции, переживания, его боль и радость… Шастун не понимал того, что с ним происходило, почему, когда он ночью приходил в спальню к мужчине, по его спине пробегали мурашки. А когда он садился к нему на кровать и касался своими пальцами тёплой щеки, то всё тело пробивало током. Он частенько ложился на кровать к Арсению, укрывал его, поправляя сползающее одеяло. Антоша знал, что так нельзя, так неправильно, но ничего не мог с собой поделать. Он чуть ли не сгорал от всех чувств и эмоций, которые накатывали волнами на него, когда Арсений находился рядом, так близко. Шастун лежал всё это время, чуть ли не дыша, обнимая его со спины, вдыхая аромат его тела, зарываясь носом в черные, густые и мягкие волосы. А утром он растворялся, исчезал, не оставив Арсению даже малейшего подозрения, намёка на то, что могло бы выдавать его присутствие.       Первым Шастун обнаружил друга Попова, Сергея. Он сидел на полу, облокотившись спиной к стене и уже фактически терял сознание. Матвиенко пытался прикрыть лицо собственным пиджаком. Он делал неглубокие вдохи, пытаясь как можно дольше находиться в сознании. Некогда белая рубашка была перемазана сажей, рукава были порваны в нескольких местах. Антон помог подняться армяну на ноги и вывел его в более безопасное место, передав в руки пробегающему мужчине, который пытался так же спастись от пожара. Тот обхватил Матвиенко за талию, закинув его руку себе на плечо и потащил прочь подальше от очага возгорания.       Убедившись, что с лучшим другом Арсения всё будет нормально, Антон поспешил обратно, на поиски самого Попова. Он понимал, что пока спасал Сергея, потерял немало времени, и именно это времени ему теперь может не хватать. Но также он знал, что не смог бы бросить Матвиенко там, в задымленной комнате. Несмотря на то, что этот участок комнаты ещё не пострадал от огня, его языки уже окутывали стенки близлежащих комнат, постепенно подбираясь к почти без чувственному телу Сергея. Было вообще чудом, что тот ещё оставался в сознании, и если бы Шаст его не вытащил, то скорее всего Матвиенко погиб, сгорев заживо, попав в ловушку нещадного пламени, и Антон бы себе этого никогда не простил.       Шастун бежал по коридору и заглядывал в кабинеты. Он рассуждал так: если Серёжа тут, значит, и Арсений должен находиться где-то неподалеку. Он хорошо знал, что они были очень хорошими друзьями и никогда бы не бросили друг друга. Так и было, Попов лежал на полу, в углу, свернувшись в позу эмбриона. Вокруг него уже плясали языки пламени, облизывая его ноги, лаская спину своими обжигающими прикосновениями. По всей вероятности, мужчина был без сознания, его глаза были закрыты, а дыхания не было слышно. Антон подбежал к Арсению, схватил его за запястье, пульс практически не прощупывался. Шастуна охватил ужас: «Неужели он опоздал! Неужели всё кончено и брюнет уже мертв…» Он так торопился, так спешил и не успел… Антон всеми силами старался сдерживать слезы. Парень подхватил брюнета и потащил его к выходу. Всё происходило будто бы во сне. Шаст сам не понял, как вытащил его тело, которое в два раза тяжелее самого Антона, в безопасное место и передал пострадавшего в надежные руки докторов скорой помощи.
***
      Придя в себя, первое, о чём Попов подумал, это то, где Матвиенко, и где он сам находится, каким чудным образом он выбрался из горящего помещения.       — Серег… Серый! — прохрипел Арсений и посмотрел по сторонам. Не найдя своего друга, Попов попытался подняться с носилок. Врачи быстро предотвратили попытку, уложив его обратно, и объяснили, что ему сейчас очень нежелательно делать резких движений и вообще подниматься. Но Попов не собирался так просто сдаваться. Он поднял голову и, опираясь на локти, стал заглядывать за спины врачей по всем углам машины скорой помощи. Он шумно дышал и до самого приезда в больницу задавал вопросы о том, как он попал из горящего здания в машину, и где его друг, жив ли он и всё ли с ним в порядке.       Когда доктора поняли, что бороться с мужчиной бесполезно, что тот не угомонится, пока не получит ответы на свои вопросы, то они вкололи ему успокоительное и обезболивающее, вкратце рассказав, что Сергей, уже находится в больнице. Его вывели из горящего здания немного раньше, он был без сознания, но никаких серьезных травм и повреждений у него обнаружено не было. Его сразу отправили в больницу. С другом было всё относительно в порядке, он жив, и это было главное. Осознав это, Попов немного успокоился и лёг обратно, поудобнее укладывая голову. По всей вероятности, действие лекарств уже началось, и мужчину начало клонить в сон. Он старался продержаться как можно дольше, но вскоре веки отяжелели и стали закрываться. Уже погружаясь в сон, он слышал отдаленные голоса врачей о том, что его вынес какой-то молодой светловолосый парень, очень худой и высокий. Они сами были очень удивлены, как такой тощий пацан смог не то чтобы просто поднять Попова, а ещё и пронести с четырнадцатого этажа по ступенькам. Несмотря на то, что Попов был не особо толстым, скорее наоборот, на вид выглядел немного плотнее блондина, хоть в росте уступал ему пару-тройку сантиметров. Уже в больнице Арсений с трудом разлепил отяжелевшие веки и, посмотрев помутневшими голубыми глазами на сидящего рядом мужчину в белом халате, еле слышно спросил:        — Где он? Как его имя? — но доктор пожал плечами.       — Мы не знаем, он исчез. Как только мы вас забрали из его рук, он просто исчез… — на этих словах Попов снова отключился, погрузившись во тьму…
***
      Спустя неделю Попов вернулся к себе домой, вполне отдохнувший и посвежевший. Все эти дни у него не выходило из головы всё то, что произошло в его офисе. Странное замыкание выключенного из розетки кондиционера, из-за которого и произошел пожар. Странно было всё, совершенно всё, что происходило в тот злосчастный день. Нет, ну, конечно, короткое замыкание-это безусловно возможно, но потом приборы начали замыкать во всех кабинетах, в офисе разбушевался пожар, а взбесившийся лифт просто взорвался, раскурочив всю шахту и стены вокруг. Пострадавших было немало, много людей погибло, многие получили сильные ожоги.       «Чертовщина какая — то.» — думал Попов, пытаясь уже не в однократный раз вспомнить того, кто же его мог вытащить из огня. Молодой, высокий парень… Таких полно в его офисе, да и это мог быть кто-то из другого офиса, с другого этажа, мало ли, может, увидели его в огне и помогли выбраться. Да и теперь это уже не имело никакого значения.
***
      В тот день, когда Попов попал в больницу, Антон не покидал его. На самом деле он исчез, но исчез только из видимости людей, а сам следовал за Арсением везде: от офиса до больницы на скорой помощи, по всем кабинетам приёмного отделения и в палату, в которую поместили мужчину, после первичного осмотра, взятых анализов и оформления всех документов. Антон провел рядом с брюнетом всю ночь и все последующие дни, не отходя от него ни на шаг. Но при этом, он не спешил проявляться и показываться Арсу на глаза. Он всё ещё злился, правда сам, уже точно не понимал, за что именно. За эти дни столько всего случилось, столько произошло, что Шастуну просто нужно было самому в себе разобраться. Он не понимал, что с ним происходило, внутри что-то загоралось и воспламенялось, когда он думал о голубоглазом мужчине, по телу пробегала горячая волна, когда он находился рядом, и что с этим делать, Антон не знал.
***
      Он сидел возле кровати Попова и крутил в руках брелок, перебирая мягкую игрушку своими длинными худыми пальцами. Небольшая металлическая цепочка цеплялась за кольца на пальцах парня, издавая тихое звяканье. В полумраке комнаты были слышны лишь тихое дыхание парня и чуть слышное посапывание спящего мужчины. Он лежал на боку, повернувшись лицом к стене, подложив сложенные ладошки себе под щеку, и чему — то улыбался во сне. Наверное, ему снилось что — то очень приятное, может его дом, мама, а может… Любимая девушка…       Шастун замер от своих мыслей, а ведь и правда, он прожил с Арсением под одной крышей уже не один месяц, и даже не два. Они знакомы больше полугода, и мальчишка даже не знал, есть ли у него любимая девушка. Да и вообще, есть ли девушка… Он сопровождал его везде, но никогда не видел рядом с ним девушек и не слышал, чтобы он разговаривал с таковыми по телефону или заигрывал у себя в офисе. Конечно, Арсений был очень привлекательным мужчиной, и многие девушки и женщины засматривались на него, глотая слюнки, всячески пытались ему угодить, всегда кружились рядом, но при этом держали дистанцию. Это было более, чем странно, так как Попов больше походил на неприступный холодный айсберг. А ещё Антон узнал, что когда-то очень давно, а может и не совсем очень, у Арсения была невеста. Он её безумно любил. Они собирались пожениться, но та бросила брюнета буквально за день до венчания, уехав, даже не соизволил ничего объяснить, лишь отправив смс: «Не ищи меня! Прощай, и прости за всё…»       Попов тогда очень сильно страдал. Конечно, не впадал в истерику и не бухал неделю напролёт не просыхая, как это любят делать многие. Он просто закрылся в своей комнате и не выходил оттуда несколько дней, просто лежал на кровати не двигаясь, не подавал никаких признаков жизни. Мама тогда очень сильно перепугалась. Женщина переживала за своего сына и неизвестно, чем бы это закончилось, если бы она не позвонила Матвиенко и не попросила Сергея приехать, объяснив ему всю сложившуюся ситуацию. Попов до сих пор не знал причину такого странного решения Алёны, почему она уехала, ничего не объяснив, оставив его мучиться и страдать в неведении. Но несмотря на все мучения и страдания, искать он её не стал, не звонил, не писал, хотя руки неоднократно чесались взять телефон и позвонить…
***
      Шастун продолжал сидеть на холодном полу, возле кровати, на которой спал Арсений, и копошился в своих мыслях. Он хотел бы сделать всё, лишь бы мужчина был счастлив и всегда так же улыбался, как сейчас во сне, но понимал, что мог защитить его, его дом, но Шастун далеко не всесилен и не всемогущ. Он всего лишь обыкновенный домовой, который охранял Арсения… Задумавшись, Антон выронил брелок из рук, который проскользнул сквозь длинные пальцы, на миг зацепившись заодно из многочисленных колец, и тут же брякнулся на пол, издав негромкое звяканье. Мужчина на кровати вздрогнул и затаил дыхание. Он чуть приподнял голову от подушки и замер.        — Кто здесь? — Арсений повернулся, осмотрелся по сторонам и сел на кровати, опуская ноги на прохладную поверхность пола. В комнате было темно и пусто, хотя Попов нутром ощущал присутствие еще кого — то, но никого не видел. У него было ощущение, что рядом с ним всегда кто — то находился, смотрел на него, всегда за ним наблюдал, Арс даже догадывался, кто это был, но не решался прервать их звенящие молчание, продолжая вести всё тот же немой диалог. Попов посидел несколько минут в тишине тёмной комнаты, и уже хотел лечь обратно в кровать, как внезапно его взгляд зацепился за что — то валявшиеся на полу. Попов точно знал, что когда он ложился, то на полу ничего не было. Мужчина нагнулся и поднял безделушку, сразу узнав пропавшую некогда вещицу. Он смог бы отличить этот белок из тысячи таких же и, конечно, понимал, каким образом брелок попал сюда.       — Ты тут? — тихим голосом спросил Попов, поднимаясь на ноги и делая шаг. — Послушай, я знаю, что ты сейчас находишься в этой комнате. Просто послушай меня, я хочу сказать… Я давно хотел тебе сказать, что был полным дураком и идиотом, я не хотел тебя обидеть и…       Тут до Арсения внезапно доходит, кто был тот высокий и худой парень, который вытащил его из огня. Он был там, его Домовёнок был там и спас его, рискуя собственной жизнью, вытащив его и Сергея, а потом исчез, но не ушёл, был невидимым хранителем всё это время рядом с ним.        — Так это был ты! Это ты меня из здания вынес, да? — Арсений сел на кровать и потер пальцами виски. — Спасибо тебе! Господи, я так больше не могу. Чувствую себя полным психом, сижу тут и веду беседу тихо сам с собой, как ненормальный… Ты можешь уже материализоваться, наконец? Я прошу тебя! Пожалуйста!       Но в ответ было лишь звенящая тишина. Брюнет встал с кровати и подошел к окну, всматриваясь в ночную даль. Спать уже совершенно не хотелось. Попов прошёл тихонько на кухню, чтобы не разбудить никого и, не включая свет, поставил чайник на плиту. Когда он взял со шкафчика кружку и обернулся, то вздрогнул от неожиданности. На табуретке возле стола сидел его Домовёнок, облокотившись локтями на стол и уперевшись кулаками об подбородок. Антон внимательно смотрел на брюнета, не говоря ни слова. Его грустные, зелёные глаза, лишь поблескивали в свете Луны.       — Фу, ты, Господи! Напугал меня. — Арсений сделал шаг к парню, улыбнувшись ему. — Чай пить будешь со мной? С твоими любимыми печенюшками…       Но мальчишка лишь молча покачал головой, отказываясь от угощения, и продолжал гипнотизировать мужчину взглядом. Он следил за каждым движением Арсения. На лице парня не было никаких эмоций, и Попов не мог понять, о чём думает на данный момент Шастун. Пауза как-то нехорошо затянулось, и такое молчание уже стало напрягать. Сколько бы Попов не пытался отвести взгляд от Антона, смотреть в окно, в угол, на холодильник, но всё равно невольно глаза сами собой находили зелёный, холодный, пронзительный взгляд сидящего неподвижно мальчишки.       — Так и будешь молчать? — Арсений сел напротив Антона за стол и поставил перед собой кружку с горячим чаем. — Послушай, я был иногда такой скотиной. Я знаю, но ты должен меня понять, я очень переживал за тебя… И скучал, честно… Мне тебя очень не хватало всё это время. — Арсений тяжело вздохнул и, подняв кружку, медленно поднес её к своим губам и застыл. В глазах Шастуна блестели слезинки, он сидел не моргая, а по щекам стекали две мокрые дорожки.       — Ну! Ты чего? Не надо, Тош, не плачь… — Арс подскочил со стула и подошёл к юноше. Мужчина опустился на колени рядом с ним, прижимаясь головой к его груди и обнимая Антона за худую талию, слегка дотрагиваясь до спины кончиками своих пальцев. — Ну, чего ты, Тош! Я тут, я рядом, я никогда тебя не брошу, слышишь, никогда! Я всегда буду рядом…       Мальчишка улыбнулся одними уголками губ и положил свои руки на плечи брюнету, чуть сильнее прижимая его к себе.       — Ну, это скорее я буду всегда рядом… Это ведь моё предназначение: быть рядом везде и всюду оберегать тебя, Арс… — Шастун облокотился подбородком на голову брюнета и прикрыл глаза. — Я люблю тебя, Арс… Я так люблю тебя… — одними губами произнес мальчишка. Арсений этого не услышал. Он и не мог этого услышать, потому что из уст Антона не вырвалось ни единого звука, лишь тяжёлый чуть слышный вздох, который лёгким дуновением обжигал шею мужчине.       Так они просидели почти до самого рассвета, в безмолвном молчании, чай давно уже остыл, а за окном начали появляться первые еле заметные ало-розовые полоски.       — Тебе надо поспать. Пошли, я обещаю, что никуда не уйду и буду рядом, пока ты не проснёшься. — Шастун зарылся носом в черные волосы, вдыхая аромат шампуня и тела Попова, понимая, что он влип, и влип, кажется, не по-детски.