Pebbles in the bottle

Футфетиш Коко|Инупи

Щёлкает выключатель. Свет загорается, несмело освещая полупустую комнату.
- Ну, привет, Сейшу.
Не то, чтобы Коко не ожидал - где-то позади, между лопаток саднило последние пару дней чувство слежки.
- У тебя тут... - Инупи обводит взглядом невзрачную мебель, - Мило.
- Давай обойдёмся без сантиментов. Делай то, зачем пришёл, - Коконой кивает на оттопыренную полу пиджака.

Что именно привело к исчезновению Коко не знал никто. Ни единая душа в Бонтене не ожидала однажды утром не обнаружить его синяки под глазами на утренней планёрке, а офис - опустевшим, и даже с выветрившимся полностью сигаретным дымом. Проявив, впрочем, присущую ему ответственность, Хаджиме все дела, как оказалось, передал помощнику. Но, так как из Бонтен уходят лишь одним способом, по его следу пустили сразу нескольких сотрудников.

Повезло Инуи. Просто потому что он лучше его знал. Но даже взяв зацепку в виде мелькнувшего в камере, словно лисий хвост ярко-красного подола кимоно на экспозиции редких видов рептилий в зоопарке далёкого Мозамбика, потребовался год, чтобы отыскать эту захудалую квартирку на окраине Лондона. Коко умел заметать следы.

- Не хочешь поговорить?
- Зачем? Пожить чуть дольше? Спасибо, я уже наигрался.
Инупи ещё что-то хочет сказать, но в глазах Коконоя видит решимость и понимает - слова тут излишни. Тянется вниз, медленно, будто нехотя. Но Хаджиме этого достаточно - носок, обутый в модные лондонские остроносые ботинки, впечатывается аккурат между двумя костями в запястье. Пистолет отлетает в сторону, Сейшу смотрит непонимающе на пальцы, не желающие двигаться, а в следующую секунду оказывается на полу, под градом ударов. Они у Хаджиме короткие, чёткие, точные - совсем как его отчёты. Делают больно, но не вырубают. Инупи пытается поймать ботинок, но каблук удачно находит ладонь и вот уже едва слышно хрустят под ним пальцы. Следом грудную клетку ещё ближе к полу прижимает изящная подошва. Коко склоняется над родным до боли лицом, слушает хрипы, чувствует, как сучит ногами Инупи, бросает быстрый взгляд назад, опасаясь удара коленом...

- Серьёзно Сейшу? Сейчас? - он, конечно, знает о любви Инупи к обуви на себе - во всех смыслах, но - возбудиться, когда тебя ею бьют?
- Да иди ты, Коко, - выволакивает, наконец ладонь Инупи и, превозмогая боль, дёргает Хаджиме за ноги, резко выдыхая под тяжестью тела.
Давно их лица не были так близко друг к другу.
- Инупиии, - сейчас, когда их разделяет не высота роста, а всего лишь несколько слоёв одежды, сложнее остаться злым, сложнее поднять руку для того, чтобы ударить, а не пройтись по ёжику волос пальцами. Куда проще подтянуть ногу повыше, скользнуть гладью ботинка по топорщащимся брюкам. Вжать его, услышать всхлип, скатиться назад, придавить носком и чувствовать, как ведёт голову, потому что:
- Хаджиме, сильнее, - пальцы пытаются оставить царапины на гладком ламинате, сгибаются, вновь распрямляются синхронно с движением лакированной кожи и Хаджиме кусает губы от бессилия, от того, что не может одним ударом обездвижить, а вместо этого продолжает грубую ласку.
- Ха-джи-ме... - Инупи все силы собирает, когда видит на виске Коконоя красную точку, и одновременно с тем, как проливаются за край вместе с наслаждением все невысказанные слова, а окно пронзает смертноносным жалом пуля, вновь дёргает его на себя.

Санзу на крыше чертыхается и думает о том, что теперь их обоих вряд ли удастся поймать.