Подонок в моей постели || E & V

Глава 2.

Валя

После трёх дрожащих вздохов я, искушённая его озорным ртом, оцепенела от
возможности.
Но моя новая работа...
Я сглотнула:
- Пожалуйста, поблагодарите джентльмена за приглашение, но скажите ему, что у нас
девичник.
- Валя! - Юля выглядит так, будто хочет катапультировать меня в его кабинку.
- Спасибо вам, - сказала я официанту более твёрдо, отпуская его. - Я не могу,
Юль.
- Я такого не понимаю, - дуется она. - Изволишь объяснить?
Если бы она знала все условия, на которые я согласилась, чтобы обеспечить себе
положение в оркестре, Юля бы бросила эту затею. На полсекунды я захотела сказать ей, но
я не должна что-либо говорить. Честно, я не хочу, чтобы она знала, и это хороший шанс,
потому что, если бы она была в курсе, поощрила бы интрижку на одну ночь ещё больше.
Поэтому я дала ей другие, такие же хорошие, причины, почему не хочу перепихнуться
сегодня.
- Допустим, я пойду и поговорю с ним, и он окажется не полным придурком. Может,
он даже заинтересуется мной...
И мы пойдём в его квартиру, где у нас будет потрясающий секс, который взорвёт мой
мозг и изменит меня.
Нет, нет. Не ходи туда.
Я тряхнула головой:
- Тогда что?
Юля щёлкает пальцами и качает головой:
- Тогда ты уйдёшь оттуда лёгкой походкой и с огоньком в глазах.
- Нет, потому что это настроит меня на разочарование. Убьёт фантазию. Прямо сейчас
я могу притвориться, что он знает женскую анатомию и его член толще, чем мой мизинец.
Какой смысл выяснять, ошибаюсь ли я?
- Ты не ошибаешься. Этот парень тебя измотает. Я тебе обещаю. Ты можешь сказать
по этому дерзкому блеску...
Я перевожу взгляд на его стол, где возле него сидит женщина с гигантской улыбкой.
Верхняя часть её топа находится на угрожающе низком уровне, джинсы разукрашены, но она
выглядит полностью в своей стихии. Ветреная улыбка на глянцевых губах. Он не возражает
против её присутствия.
- Правильно. И я должна быть его типом?
Очевидно, что татуированный парень несильно расстроен из-за моего отказа, потому
что кивает и улыбается женщине, позволяя её руке касаться его плеча.
- Она забрала твою открытую дверь, - Юля выглядит более расстроенной, чем оно
того стоит.
- Она может её забирать. Я переезжаю, и у меня нет времени на развлечения.
- Тот факт, что ты назвала добычу «развлечением», только подтверждает мою догадку.
- Без разницы. Я иду в туалет, - беру свой клатч, планируя обновить блеск для губ,
потому что стёрла его бокалом, а не из-за него.
Хорошо, также из-за него.
К сожалению, коридор к дамской комнате находится прямо возле кабинки
татуированного парня. Я чувствую себя школьницей, которая пытается проскользнуть мимо
своей любви после того, как подруга пошла и отправила ему листовку от моего имени, чтобы
он выбрал «да или нет». Сохраняя непринуждённый темп - не хочу выглядеть, словно бегу
сломя голову в туалет - мне удаётся добраться до его столика и остаться незамеченной.
Опять же, вовсе не тяжело видеть, как сильно он отвлечён своей посетительницей, которая в
данный момент практически садится к нему на колени.
Ближе он ещё привлекательнее: точёные черты лица не такие идеальные, какими
кажутся на расстоянии, но ошеломляющие в своих недостатках. Футболка парня облегает
грудь и руки, намекая на эффектные мышцы, скрытые под ней.
И этот рот. Этот грешный, соблазнительный рот.
Я запоминаю каждую его частичку в те секунды, требующиеся, чтобы пройти возле
него. Как я сказала Юля: он идеально подходит, но как материал для фантазий. Я хочу
запомнить его настолько, насколько смогу, чтобы воссоздать образ, когда буду одна тёмной
ночью. Сцена уже начинает формироваться в голове: его расстёгнутые джинсы, та дразнящая
ухмылка на губах, когда он их опускает, и его боксёры, которых достаточно, чтобы было
легко из них выскочить тяжёлому, твёрдому, определённо большему, чем мой мизинец.
Влажность между ног растёт, и я набираю темп. Заскакиваю в дамскую комнату и
прочно закрываю её, вдыхая прохладный воздух. Я никогда не думаю так о незнакомцах.
Особенно так ярко. Должно быть, это вино или переезд. Или ситуация с работой. Всё. Я
знаю, что принимаю правильное решение - единственное решение, которое я могу принять.
Но сегодня, по некоторым причинам, я чувствую уверенность, витающую вдали от меня.
Простите за каламбур.
Я хихикнула и умылась перед выходом, радуясь, что туалет был пустой. Несколько
прядей выбились из хвоста, и я, так как уже вымыла руки, пригладила их. Мои щёки
покраснели. Действительно Белоснежка. Я трепалась без толку по поводу блеска для губ,
решив нанести его в самом конце, потому что чувствую себя уверено, когда он на губах, а
мне это нужно прямо сейчас.
Даже с эго-повышенным-блеском, сиявшим на губах, я медлила с покиданием дамской
комнаты. Хорошо, я просто выйду и даже не посмотрю на этого парня, проходя мимо.
Ничего страшного.
Бар заполнился людьми, стало намного теплее и громче. Я обошла женщину,
направлявшуюся в дамскую комнату, и получилось так, что меня подтолкнули ближе к
татуированному парню.
Моя рука случайно вывернулась, когда я, пытаясь совладать с собой, поймала его взгляд
и задержалась на этих глазах - великолепных, штормовых, зелёных глазах. Я настолько
была шокирована, что почти удержала равновесие снова.
- Хей, - он усмехнулся.
Я растаяла при звуке его голоса: грубый и колючий, как игла на старой записи.
Теперь я должна ответить. Сделать вид, что не знаю, что он говорит со мной, будет
грубо, и я уже наполовину повернулась к нему, как цветок к солнцу.
- Хей, - мне удалось произнести.
Вот. Мы обменялись приветствиями, пока я проходила. Всё хорошо. Теперь продолжай
идти.
Кроме этого он говорит ещё кое-что.
- Благодарю вас.
- За что? - он опять один, и я понимаю, что его дружелюбный посетитель ушёл.
Парень поднимает бутылку:
- Вы купили мне выпить. И потом отклонили моё приглашение, - его голова
наклоняется в сторону. - Это своего рода противоречиво, вы не находите?
- Вроде того? - чёрт возьми. Сейчас я должна объясниться. - Хорошо, вот в чём
дело, - Боже, это так неловко. - На самом деле я не покупала вам выпить. Это сделала моя
подруга.
- Ох, - он оглядывается на Юля, одиноко сидящую за столом. Это моё воображение‚
или он на самом деле звучит расстроено? - Значит, фанатка она?
- Извините? - если под «фанаткой» он имеет в виду «девушку, которую, как ни странно, необъяснимо тянет к нему», тогда нет. Это была я. Абсолютная фанатка
собственной персоной.
- Ничего. Присядьте на минутку, - он такой властный, будто знает, что в любом
случае мой ответ будет «да».
Это не то, как мужчины обычно говорят со мной. И это делает кое-что со мной:
потрясает и заставляет голову кружиться. Заставляет меня хотеть сделать всё, что он скажет.
Я кусаю губу. Я должна вежливо отказаться, вернуться к столу с Юле и тогда пойти
домой, чтобы закончить упаковывать вещи. Я должна забыть, как хрипотца его голоса
заставляет мои внутренности дрожать. И абсолютно точно должна перестать думать о том,
что скрывает его одежда. Я должна...
Его зелёные глаза сосредотачиваются на моём шарфе в течение долгого,
затяжного момента. Большинство женщин могут убить за эти ресницы: длинные и густые.
Большинство женщин могут убить за такой долгий взгляд на себе.
- Милый шарф.
Даже если бы Юля не объяснила ранее, что это значит, тон его голоса говорит за себя.
Речь, безусловно, идёт не о моём шарфе.
И в миллионный раз за сегодняшний вечер я не могу с собой ничего поделать. Скольжу
в кабинку рядом с ним.
- Спасибо.
- Итак, - его бедро излучает тепло, что заставляет меня хотеть большего, а тут уже
чересчур горячо. Слишком поздно для того, чтобы сесть напротив него, а не рядом с ним, да?
Даже если и не поздно, я всё равно не пересяду.
- Итак, - я повторила, будучи не в силах посмотреть куда-нибудь, кроме своих рук на
столе.
Я чувствую его любопытный взгляд.
- Почему ваша подруга купила мне выпить и сказала, что это от вас? - в его тоне есть
намёк на поддразнивание.
Я бросаю взгляд на Юлю, которая высматривает меня.
- Ну... - я облизываю губу, тяну время. - Я скоро переезжаю, и она пытается
отправить меня на свидание перед этим.
- Зачем беспокоиться, если вы переезжаете?
- Она не подразумевала долгосрочные отношения.
- Хм, - простой звук отголоском проходит через моё тело, как струна, которую
сорвали. - И почему она выбрала меня? В баре сегодня вечером полно других одиноких
мужчин.
Ты был единственным, кого заметила я.
Пожимаю плечами:
- Я не уверена. Думаю, вы похожи на парня, которого не интересуют долгосрочные
отношения.
Он наклоняется:
- Забавно. Я подумал то же самое о вас.
Я не знала, как ответить на такое. Наглая похоть в его голосе, в словах, которые не
могут быть правдой. Никто не может отнести меня к типу легкомысленных девушек,
независимо от того, как сильно я его хочу сейчас.
- Я, эм...
- Почему вы покидаете город? - мужчина выпрямляется, увеличивая расстояние
между нами.
Даже несмотря на его приподнятое настроение, мой живот туго скручивает, а мысли
путаются.
- Работа.
- Не говорите мне. Позвольте мне угадать, чем вы занимаетесь.
Я кладу кошелёк на стол и поворачиваюсь так, чтобы я могла его видеть. Или, может
быть, чтобы моё колено задевало его так же, как сейчас.
- Почему?
- Это игра. Я хорош в этом, - его взгляд блуждает по моему телу. - Вы делаете что-
то важное с финансами. Банкинг, возможно?
Я закатила глаза:
- Вы ужасны в этой игре. Я музыкант, артист.
- О? - его спокойная улыбка исчезает немного. - Типа группы? Вы переезжаете вГолливуд чтобы достичь большого прорыва на телевидении или шоу талантов? Или в
Москве, чтобы оставить парочку песен?
Я гримасничаю на обоих предположениях.
- Едва ли. Я виолончелистка и недавно подписала контракт с оркестром, - я не
должна была звучать так гордо, как это вышло на самом деле.
- Интересно. Поздравляю, - улыбка вернулась на его лицо в полной мере, и это
заставило моё сердце сделать сальто. - Следовательно, вы серьёзно относитесь к музыке.
- Очень, - я скрестила ноги, что глупо. Я не должна испытывать комфорт.
- Я никогда раньше не встречал виолончелистов.
- Мы не показываемся часто на публике. Мы предпочитаем поспешно бежать в
оркестровые ямы.
Он улыбается и протягивает руку:
- Егор.
Я колеблюсь из-за неуверенности в правильности решения, которое собираюсь принять.
Если скажу ему своё имя, это будет значить, что я готова продолжать разговор. Что плохого
в том, что разговор может перерасти во что-то большее? Я никогда не пойду с ним домой, но
забавно представить, что такое может произойти.
- Валя, - я принимаю его руку. Электричество пронзает меня от ощущения его
ладони.
- Итак, Валя-которая-переезжает, скажи мне, что заставило тебя играть на
виолончели?
- Я не могла поместиться внутри скрипки.
- Бах-дам-чи, - его хриплый смех выставляет сильные линии горла и мягкое
появление лёгкой щетины. Я поражена желанием чувствовать это. Моим языком.
Боже, что я делаю? Фантазии в сторону, я перехожу границы с этим парнем. Я даже не
должна думать о границах в этот момент жизни. Мне нужно освободиться от них.
Безграничность.
Я открываю рот, чтобы сказать ему о том, что должна идти. Слова вертятся на кончике
языка.
Но он говорит первым:
- Так ты поклонница классической музыки, да?
Чёрт возьми. Он нашёл мою слабость.
Я киваю:
- Существует лишь один жанр, который стоит слушать.
- Действительно, - он изучает меня, будто решив опровергнуть. - Таким образом,
остальная часть мира только тратит своё время и деньги, создавая и слушая другие жанры в
течение нескольких веков?
Я не должна участвовать в музыкальных дебатах, иначе буду здесь всю ночь, доказывая
превосходство Вивальди и Баха, но его мягкое поддразнивания делает что-то со мной,
расслабляя мои губы и плечи. Заставляет меня хотеть пробыть здесь всю ночь, споря с ним.
Или просто с ним.
- Да.
- Это довольно спорное мнение на этот день и в этот век.
- Так ли это? - знаю, но скромность моего ответа является вызовом. Одного не могу
понять. Это... Я... Так... Флиртую?
Если это флирт, я должна быть смущена из-за того, как в нём плоха.
И почему я флиртую? Я должна уйти.
Но потом Егор снова говорит, и я остаюсь.
- Не так много людей слушают классику, - произносит он. - Я не говорю, что это
правильно, но ты не можешь называть свой жанр музыки единственным, который
заслуживает всего, когда потребители не защищают твой выбор.
Я поворачиваюсь на сидении, чтобы лучше его видеть, моё колено снова задело его. Это
ослабляет меня, но я остаюсь сильной в своём мнении.
- Ты говоришь, что имеет значение только то, что популярно в мейнстримной культуре?
- В какой-то степени.
- Потому что, если это правда, есть множество групп, которые никогда не видели
коммерческого успеха, но они являются потрясающими музыкантами. Или гранжевые
маленькие рок-группки, которые никто не ценит, но, возможно, именно их кто-то любит.
Он захватил нижнюю губу между зубами, медленно отпуская её. Я заворожена этими
формами.
- Может быть, это скорее о продажах, нежели о славе. Или их комбинации, что даёт
группе сохранять силу.
Если он пытается отвлечь меня от моих же аргументов, то проделывает отличную
работу. Я с трудом моргаю несколько раз. Сосредоточься, Валя. Какую там группу Юля
вечно высмеивает?
- Ах! Тимати и Саша Стоун!
- Они не считаются. Вообще.
Я торжественно указываю на его лицо:
- Они богаты и дико известны. Даже я слышала о них.
- Они также ужасные музыканты, - он захватывает мою руку и отпускает её, проведя
под поверхностью стола к расстоянию между нами.
Мои бёдра сжались, когда он скользнул своим пальцем между моих, сплетая наши руки
вместе. Сосредоточенность - это борьба. Весь мой мир сократился до точки контакта между нами.
- Но у них, эээ, есть продажи и слава, поэтому, по вашим расчётам, они должны быть
успешными.
- Не все популярные вещи хороши, очевидно, но рок - это классика. Это даже
говорится в названии: классический рок.
- Пожалуйста, - моё тело не моё сегодняшним вечером. Я не привыкла быть
преданной тем, на чём я построила карьеру. - Никто не узнает, кто все эти люди через
двести лет, - но мои аргументы убеждают не так, как обычно.
- Ты также не можешь говорить, что «Black Star» исчезнет.
Он гладит пальцем заднюю часть моей руки, и я хочу, чтобы его палец гладил меня и в
других местах. Я хочу этого так сильно, что это пугает.
Освобождаю руку и таким образом получаю капельку контроля над своими скачущими
гормонами. Я уже скучаю по его теплу.
- Есть исключения из каждого правила, но по большей части? Никто не будет помнить
их имён, и знаешь почему? Потому что музыкальные люди играют как жевательная резинка.
Она хороша на вкус в течение минуты или двух, а потом он исчезает из памяти, и ты
переходишь к чему-то новому. Это даже говорится в названии: жевательный поп.
Я улыбаюсь из-за того, что повторяю за ним. И я вознаграждена ответной ухмылкой.
- Ты милая, - он смотрит на меня, будто хочет поглотить.
- Я не заинтересована.
Он наклоняется так близко, что я могу вдохнуть его мускусный аромат.
- Нет?
Я не могу ответить. Во рту пересохло. Даже если бы смогла найти слова, то не смогла
бы их выговорить. Я не в состоянии опровергнуть его. Я заинтересована. Независимо от
того, как сильно я не хочу такой быть.
Егор всё ещё близко, его горячее дыхание на моей шее:
- Хочешь знать, что нравится мне?
- Э...э, - я знаю, что хочу, чтобы он сказал. Это пугает меня.
Он удивил меня, отодвигаясь.
- Рок. Мне нравится рок. Он грубый и реальный.
Я смеюсь наполовину из-за нервозности, наполовину из-за его заявления.
- Нет, серьёзно?
- Это очевидно?
- У тебя определённо есть все рок-задатки, которые нужны.
Мягко говоря. Его вибрации подонка кричат «опасный», но я не убегу из-за этого.
Егор протягивает свои руки вдоль верхней части кабинки, притягивая мой взгляд к его
гладким мышцам.
- С этим что-то не так?
Я не уверена, имеет ли он в виду свой взгляд или выбор музыки. В любом случае вопрос
возбуждает меня, и я не могу ответить.
Злая насмешка зажигается в его глазах, и он роется в кармане в поисках MP3-плеера и
маленьких белых наушников.
- Обещай, что послушаешь хотя бы одну песню.
Опять этот командный голос.
- Хорошо.
Егор осторожно засовывает наушники мне в уши. Покалывание распространяется по
спине, когда его пальцы мягко касаются моего хрящика, и шум бара исчезает. Закрытые
наушники с шумоподавлением.
- Сделай громче, - говорю я, зная, что тишина в моих ушах может означать, что звучу
слишком громко.
- Ты уверена? Я бы не хотел разрушить эти классически настроенные инструменты, -
он улыбается, когда увеличивает громкость.
Я поднимаю большие пальцы вверх, когда начинается музыка. Смелые хроматические
удары в остинато, почти противоречивые... Интересно. Немного ударно-тяжёлые, но
сводятся вместе красиво. Я вся обратилась в слух и закрыла глаза, чтобы лучше чувствовать
ноты. К тому времени, когда певец начинает петь, мои пальцы чешутся от желания взять
виолончель и присоединиться.
Голос певца знакомый, мечтательный и колючий, но имя ускользает от меня. Металл
немного режет, а потом всё меняется. Зигзаги гармоний, и охи, и голос, который сдерживает
эмоции, как будто всё попало в настроение певца, он поёт о потере. Может, не о потере, но о
жаре, песке, мечтательной пустоте. Необычно.
Я разрывалась между любовью и ненавистью к его голосу. Он пронзает, и соблазняет, и
раздражает, слишком резкий. Он не знает, чем хочет, чтобы это было, но потом ниже тот же
ритм, тот же импульс сводит нас вместе в путешествии. Я не могу решить, песня звучит
лучше с пением или без, но, когда она начинает замирать, я напрягаюсь, чтобы услышать
больше, чтобы остаться в этом моменте.
Я открываю глаза, снимаю наушники и передаю их ему обратно.
- Это было хорошо, - потрясающе, на самом деле. - Кто это?
- Ты действительно не знаешь? - он смотрит скептически.
- Я действительно не знаю.
Он усмехается и качает головой, после выключения наматывая наушники вокруг плеера.
- Это то, как ты росла под музыкальный рок, голодала в современности и только
кормилась классикой.
- Эти ребята новые и мощные?
Он потянул пальцы к своим волосам.
- Что ж. Ага. Свежее Бетховена в любом случае.
Я пожимаю плечами, нисколько не чувствуя себя обделённой из-за своих музыкальных
предпочтений:
- Я люблю то, что люблю.
Хорошо, это ложь. Если мои музыкальные вкусы удержали меня от интеллектуальных
дебатов с одним татуированным мужчиной, тогда я чувствую себя обделённой. Очень
обделённой.
- Эта группа находится на вершине чартов. И ни на одном треке нет виолончели.
- Может быть, однако, я даже уловила встречную мелодию, когда слушала, - это было
легко упомянуть в разговоре. - И эта группа... - он всё ещё не сказал мне названия, -
никогда не будет в состоянии объединиться с моей симфонией.
- А какой смысл? - он потягивает пиво и ухмыляется. Каким-то образом он ещё более
сексуальный, когда самодовольный.
Я наклоняюсь ближе, чтобы не понадобилось кричать сквозь музыку, которая звучит
только громче и безжизненней с каким-то автотюном вокала :
- Реальная музыка - то, что играю я.
Егор сразу стал серьёзным и повернул своё лицо к моему. Он собирается поцеловать
меня? Я облизываю губы не в состоянии выдохнуть, потому что необходимость взрывается
во мне.
Он сворачивает в последнюю секунду, приближая свой рот к моему уху:
- Реальная музыка - это то, что заставляет тебя чувствовать, Рэйчел. Она превосходит
жанр, музыканта, время, место - всё, - его слова щекочут шею.
- Ммм, - я закрываю глаза, смакуя его близость и слова.
- То, как мелодия выметает тебя прочь, и ты не в силах остановить это, - он задевает
мою шею губами. - Но ты не сумела бы, даже если бы могла, потому что это чувствуется
так чертовски идеально, - моё сердце бешено стучит в груди. - Как это создаётся;
создаётся внутри тебя. Забирая тебя выше, быстрее. А потом это взрывается и наполняет тебя
всем, - открыв глаза, я сжимаю его руку, не зная, когда я возьму её снова.
Может быть, это вино. Может быть, это то, как далеко он от моего обычного типа, но
мне нужно испытать подобный тип мужчин однажды в жизни.
Юля права. И даже если она ошибалась, я бы пошла домой с этим парнем. Моё тело
гудит от предвкушения. Я понятия не имею, что означает быть с кем-то, как он, хватит ли
мне навыков быть с ним, но я отчаянно хочу попробовать.
- Это мощно. Неоспоримо, - добавляю я.
- Это как оргазм.
Я сглотнула, не отодвигаясь от него, не желая этого. На самом деле я намного ближе к
нему, чем он ко мне. Я никогда прежде не чувствовала такой связи с кем-то, кто понимает
музыку, но всё же имеет такой разнообразный вкус. Я также никогда не была настолько
возбуждена, как из-за парня напротив меня.
Чёрт, я никогда не была такой возбуждённой даже во время месячных. Эта связь
является первобытной, как моя реакция на прелюдию Баха, если бы та звучала под грозу.
Пока я не понимаю это электрическое гудение между нами - я хочу его. Хочу узнать его так
же хорошо, как знаю размещение пальцев на G-аккорде. И я думаю, Егор сможет показать
мне один.
- Эй, Валя? - он чувствует то же самое и хочет попросить меня пойти с ним домой.
И когда он спросит, я отвечу «да».
Я смотрю на него в ответ.
Он откидывается назад и обводит свою челюсть большим пальцем.
- Хочешь убраться отсюда?