Вернись домой

Темницы разума.

"Страх порождает храбрость".

Такую фразу услышал однажды Алекс, будучи двенадцатилетним мальчишкой. Он стоял посреди столовой усадьбы с одной лишь металлической вилкой в руках. Жалкий столовый прибор против нацеленного на него пистолета. Амбициозный подросток в нелепом облачении визави опытного наёмника, обмундированного до зубов. Куратор не раз предупреждала, что непокорность имеет свойство наживать врагов. И он приобрёл одного - в лице жестокого убийцы, которого в системе прозвали Фазис.

Но репутация кровожадного наёмника не пугала Алекса - в детских глазах лишь читалось глубокое отвращение. Вязкое, тягучее, словно патока.

Фазис мерзко ухмылялся, и медлил, играя с ним на публику. Чувствовал своё превосходство - это было видно по приподнятому подбородку и изогнутым бровям. Он отшвырнул оружие в сторону и достал из ножен кинжал. Показательно покрутил им, демонстрируя идеально наточенные края.

- Пистолет убивает слишком быстро, - произнёс он, любуясь клинком. - А ты, Тэрон, не заслуживаешь подобной смерти.

За ними наблюдали.

Десять с лишним глаз с удовольствием смотрели на представление, устроенное этим клоуном.

Алекс не терпел показухи. Не выносил когда убийство превращали в представление, где каждый зритель - вальяжно раскинувшийся на стуле судья. Где любой промах выносился на всеобщее обозрение, раззадоривая сборище искалеченных душ. И те гоготали, как стайка гиен.

Проигравшего жизнь бедолагу можно с лёгкостью узнать по лицу - вымученному, потерявшему всякие силы, просравшему все шансы на спасительный вдох. Но в его глазах упрямо вытягивают головы лихие бесенята, что нарочито тянут безхребетную сущность вновь попытать удачу.

Напрасная злость. Которая не оставляет после себя ничего, кроме ледяной пустоты в глазах гниющего трупа.

За четыре года пребывания в этом гадюшнике Алекс уяснил для себя одну простую истину - полагаться следует только на себя. Рассчитывать на свои сильные стороны. А он неплох в расчётах и скорости. Поэтому пока Фазис упивался мниным господством ситуации, мальчик рванул к брошенному на пол оружию. Несколько секунд и пуля продырявила наёмнику лоб. Безумный неверящий взгляд, почти обнаживший остатки души мужчины, коснулся Алекса на мгновение. В столовой воцарилась тишина. Лишь звон столового прибора, что выскользнул из онемевших пальцев, стал чем-то отрезвляющим. Высшие стали неспешно переговариваться между собой. Кураторы молчали.