Единственный самолет, движущийся по полю ванкуверского аэропорта, – это тот, на котором прилетел Ричард. Командир корабля объявляет еще одну задержку – сложности с наземным персоналом, поводов для беспокойства нет, просьба не волноваться. И это при том, что в иллюминаторы пассажиры отлично видят: половина зданий аэропорта стоит без света, и нигде не видно ни одного человека.
Пассажиры чуть не сходят с ума от страха, когда обнаруживается, что пожилой коммивояжер в кресле 67-С мертв, мертв и парнишка, сидящий на месте 18-Е. А за иллюминаторами – все та же неподвижность. Ни заправщиков, ни подвозчиков багажа. Еще одна секция терминала, сверкнув напоследок яркой вспышкой, погружается в темноту. Наконец экипаж открывает люки, и пассажиры спускаются на землю по надувным спасательным желобам. В здание аэропорта все послушно входят через какую-то служебную дверь. Обнаружив на пороге мертвую стюардессу, все срываются с шага на бег, молчаливая покорность сменяется анархией. На улице идет дождь, и в здании холодно. На паспортном контроле – никого. Только из самого дальнего конца зала какая-то женщина в марлевой повязке на лице машет им рукой, предлагая проходить дальше. По всему аэропорту лежат мертвые тела. Пассажиры, скорее по инерции, направляются туда, откуда доносится приглушенное гудение багажного транспортера. Вдруг раздается какой-то лязг, и лента останавливается. Никакого багажа не предвидится.
Что-то произошло. Что-то страшное. У Ричарда начинает кружиться голова. Карен. Ее черное будущее начинает сбываться! Адреналин клыками впивается ему в затылок.
На таможне – никого. Телефоны молчат, такси нет. Только две какие-то машины несутся прочь по главной подъездной дороге. Ричард слышит, как кто-то окликает его по имени. Он оборачивается и видит мистера Данфи, нет – капитана Данфи, соседа по Западному Ванкуверу.
– Ричард? Ричард Дорланд – это ты?
– Да. А, это вы, капитан Данфи. Что здесь происходит?
– Господи! Сказать – так ведь не поверишь же. Ты с лос-анджелесского рейса?
– Да, но…
– Представляешь себе, тут на полном серьезе решали вопрос, давать вам посадку или оставить на дальнем кольце, пока у вас не кончится топливо где-нибудь там, над горами. – Ричард слушает, потрясенный. – Диспетчеры боялись, что на борту будет еще больше зараженных, но, судя по всему, инфицированы уже все. Как только вы сели, они вырубили посадочные огни и двинули по домам. Ладно, давай выбираться отсюда.
Они быстрым шагом проходят по лабиринту каких-то сверкающих металлических коридоров и пандусов, проникают за двери с надписью «Входа нет», от которых у капитана Данфи есть волшебный ключ – магнитная карточка. После такого марш-броска они оказываются на кромке летного поля.
Дождь на некоторое время прекратился, и тучи ползут по небу, словно грязные тарелки. Из чрева ближайшего «Боинга» вывалился и раскрылся при падении желтый чемодан. Ричард вытаскивает из груды вещей теплую куртку. Капитан Данфи включает багажный электрокар.
– Куда теперь? – спрашивает Ричард.
– К пристани, за дальним концом полосы. Мой брат Джерри подойдет туда на своем катере. Я сумел до него дозвониться сразу после того, как посадил самолет из Тайбэя. Джерри сказал, что заберет меня. Слушай, ну и кошмар творится. У нас на борту подряд трое умерли. Считай, от Гонолулу до Ванкувера я вел самолет со взбесившимся обезьянником. Крики, стоны… Бог ты мой! Пришлось запереть изнутри дверь в кабину.
Оба внимательно оглядывают горизонт, пытаясь высмотреть тень катера или луч фары.
– Сколько летал, ничего похожего не видел, да и не слышал о чем-либо подобном. Слава Богу, хоть долетели. А как только приземлились, пассажиры просто разбежались. Какой там багаж. Куда они так рванули? Такси-то нет. Разве что родственники встречали.
– Это чума? Или что-то другое? – спрашивает Ричард, перебирая в уме сюжеты фантастических фильмов семидесятых годов. – Кто умирает? Старики? Дети? Какая-то группа людей?
– Все. Никакой закономерности. Самолеты где попадали, где запросили вынужденную посадку. Все большие города хрен знает на что похожи. Ванкувер, кстати, тоже. Начиная с полудня, люди стали дохнуть как мухи. В город сейчас на машине соваться бесполезно. Он похож на автостоянку, полную отчаявшихся безумцев. Тех, кого эта хреновина накрыла, неудержимо клонит в сон. Ну, они и засыпают где придется – прямо в машинах, в магазинах, на работе. Еще минута – и человека нет.
Взлетно-посадочная полоса оказывается куда более длинной, чем предполагал Ричард. На севере, в той стороне, где город, видны столбы дыма и зарево нескольких пожаров. Во многих районах нет света. Электрокар останавливается почти у самой воды. Ричард и капитан Данфи стоят под дождем и высматривают катер. Капитан Данфи мигает фонариком. Наконец появляется лодка, затем сквозь декабрьский ветер доносится шум ее мотора. Катер, ориентируясь по фонарику, пристает прямо напротив них, вода лениво плещет о берег. Капитан Данфи замечает подозрительное выражение на лице Джерри и говорит:
– Джерри, этот парень со мной. Это же Ричард, мой сосед. Узнал?
– Залезайте. Живее. Скоро совсем стемнеет. Господи, ну и заваруха. Видели бы вы, что в городе творится. Эта чума или как там ее – не унимается.
Ричард и капитан Данфи прыгают в катер, и он отрывается от берега, как нож, отлепленный от магнита. Пенные барашки небольших волн шлепают в днище, все трое разглядывают мечущийся в лихорадке город. Ричард берет у Джерри мобильник и пытается дозвониться до Карен, но связи нет.
Ближе к Западному Ванкуверу они проходят рядом с мостом Лайонс Гейт. На нем полно машин – в бинокль это хорошо видно. На склонах холмов видны пожары. Сизые столбы дыма напоминают скорее сжигаемые по осени кучи палых листьев, а не горящие дома.
Катер подходит к берегу и причаливает к маленькой частной пристани примерно в миле от торгового центра «Парк-Роял» – теперь объятого пламенем. На берегу их ждет «вольво» миссис Данфи. Все вместе они садятся в машину и углубляются в петлистые улочки Западного Ванкувера. То и дело на обочинах им попадаются машины с мертвыми водителями. На очередном перекрестке они останавливаются рядом с микроавтобусом, за стеклами которого видны четыре детских лица – бледные, перепуганные насмерть. На углу Кросс-крик и Хайлэнд машину пытаются остановить двое мужчин, но миссис Данфи резко нажимает на газ, и «вольво» уносится вниз по склону, по направлению к дому. Им вдогонку раздается выстрел, заднее стекло разбивается вдребезги.
На Рэббит-лейн свет еще горит. Машин Лоис и Джорджа у дома нет. Карен сидит на полу перед пустым, показывающим «снег» телевизором, сидит, обхватив руками колени, и глаза ее где-то далеко-далеко. Ее бьет озноб. Кожа на ее руках напоминает цыплячью шкурку.
– Карен! Карен, дорогая…
Карен не отвечает. Ричард обнимает ее и хочет поднять, но тут Карен начинает говорить:
– Это случилось, – произносит она. – Оно. То самое, что я увидела тогда…
– Я понял.
– Еще тогда, давно, я так хотела убежать от этого…
– Карен, я знаю, но ты все-таки скажи мне. Творится что-то страшное – везде, по всему миру. И только ты знаешь, что это. Расскажи, пожалуйста.
Карен закрывает глаза и ничего не отвечает. Ричард почти кричит:
– Карен, ради Бога, я прошу тебя! Что происходит? Скажи же мне!
Карен отвечает:
– Мир уснет. Я – нет. Ты? Я не знаю.
– Кто тебе это сказал?
– Те голоса – сегодня я наконец смогла расслышать их. Не их. Его. Джареда. Или кого-то другого. Не знаю.
Ричард переносит ее на диван, укутывает одеялом и включает газовый камин. Он кладет голову Карен себе на колени, и она наконец успокаивается. Ричард собирается с мыслями.
– Слушай, Карен, скажи мне лучше вот что: в чем мы оказались замешаны? Почему именно мы? Вообще почему здесь и сейчас? И почему мы – ты, и я, и?…
– Ричард, ты забыл, что у меня мозги как в семнадцать лет? Думаешь, во всем этом так легко разобраться?
– Еще кто-нибудь выживет?
– Не знаю. Знаю наверняка только о тех, кто совсем рядом.
– Что мы должны делать? Как вести себя?
– Я же тебе сказала, что не знаю. Перестань мучить меня.
Ричард колотит ладонью по дивану:
– Эй, Джаред! Джаред, ты меня слышишь?
– Не пугай меня. Страшно, когда ты так лупишь. А главное – без толку. Джаред это или кто другой, все равно ему сейчас не до тебя. Он очень занят.
– А, ну да, конечно. Как же я сразу не догадался.
– Ричард, тоже мне, нашел время для сарказма.
– Теперь это называется иронией.
– Катись ты со своей иронией.
