Мой дом Азкабан

Часть 33

Он узнал об их прибытии на остров ещё до того, как три пары ботинок коснулись прибрежных скал. Ровно в восемь утра дверь в камеру с грохотом распахнулась. Три пары настороженных глаз уставились в широкую спину волшебника.

— Доброе утро, господа! — дружелюбно произнёс Брум, поворачиваясь к аврорам лицом. Те отчего-то мялись на пороге, не зная, как подступиться к опасному преступнику.
Он встретил конвой при полном параде: новая мантия поверх тюремной формы, гладко выбритый подбородок и тщательно расчёсанные длинные белые волосы.

Наконец главный аврор вынул свою палочку и прочно затянул магический узел на добровольно подставленных запястьях.

Его вели по коридорам, минуя шипящих дементоров, прямо как пять лет назад. Только теперь достаточно было одной его мысли, и все эти твари враз высосали бы жизнь из конвоиров до самого донышка. Брум чувствовал небывалый подъем сил. Какое-то игривое сумасшествие бродило в его душе. Хотелось устроить нечто эдакое, чтобы запомнилось надолго, и чтобы передавалось из уст в уста, как притча, в назидание молодым аврорам, но вчера он обещал вести себя хорошо одному странному человеку.

Они вышли из крепости в пасмурное морозное утро и аппарировали. Брум уже и позабыл, как это отвратительно, когда тебя кружит пространственная воронка, норовя расщепить на атомы. Через пару мгновений под ногами зашуршал гравий подъездной дорожки Малфой-менора. Один из сопровождающих авроров проблевался, не сходя с места.

— Твою ж мать! Выбрал время! — злобно процедил старший под магниевые вспышки фотокамер.

Брум по привычке оглянулся, но его темноту окружало только шипение магния и клацанье затворов. Пахло снегом, дымом, хвоей... все эти ароматы будили в душе настроение праздника.

Арестант улыбнулся, позируя для колдофото. Отовсюду раздавались выкрики. Его просили посмотреть в камеру, что-то спрашивали, галдели со всех сторон.

— Гарри! Мистер Поттер! Пару слов для Пророка! Каково быть героем-изгоем? — громче всех визжал женский голос.

— Мистер Лестрейндж! Ведьмополитан! Есть ли в вашей жизни место для любви?! — надрывался другой.

— Мистер Лестрейндж! Вестник Чародея! Какие цели вы преследовали, уничтожая Того, кого нельзя называть? Вы хотели славы? Мирового господства?!