Мой дом Азкабан

Часть 17

Уродливые белесые шрамы пересекали лоб выпуклыми рваными бороздами. Они изменили даже линию бровей, придав им навеки насмешливое выражение. Две недели лихорадки в больничном крыле забрали у Брума все силы. Он смутно помнил женский силуэт у больничной койки, склонившийся то ли в молитве, то ли в вечном проклятии над трясущимся телом. Он хотел, чтобы это была мать, но вместо чёрных вьющихся лохм, его лицо щекотали светлые гладкие пряди. Иногда в неразборчивый гомон вклинивался властный мужской голос, он отчитывал и угрожал.

По голосу Брум узнавал профессора Флитвика. Он приходил каждый день справляться о здоровье своего ученика. Иногда, несмотря на возмущения мадам Помфри, с ним в палату просачивалось несколько равенкловцев. Они приносили ему коробочки с конфетами и печеньем. Ничего из этого Брум не ел. Казалось, стоит ему прикоснуться к сладостям, как стена, тщательно возводимая им вокруг самого себя, рухнет.
Два раза после отбоя заходил профессор Снейп. Он долго бубнил за ширмой с Помфри. В своё первое посещение он снизошёл до того, чтобы прикоснуться к влажной обжигающей щеке мальчика.

— У него жар, — констатировал он, обернувшись к ведьме.
Его ладонь показалась холоднее, чем руки дементоров.

— Знаю, Северус, знаю. Ничем не могу помочь. Либо он сам справится, либо сгорит изнутри.

Во второй свой визит Снейп принёс несколько пузырьков с зельями.

«Экспериментальные» — пояснил он недоумевающей женщине.

Когда мадам Помфри ушла отмерять дозировку новых снадобий, зельевар шагнул к койке. Он остановился так близко, что Брум учуял горьковатый аромат трав и эссенций, ставший неотъемлемой частью этого человека.
Мальчик приоткрыл глаза и увидел над собой Снейпа. Мужчина был похож на чёрного ворона, что склонив голову набок, разглядывает занятную блестяшку.

— Это в твоей голове. Принимай себя или сгоришь, — медленно произнёс он, прежде чем покинуть палату.

Болезнь нехотя отступала. Бруму разрешили садиться, и он тайком даже стал делать первые шаги, держась за мебель.
В один из таких тренировочных заходов дверь резко отворилась, и Брум, неловко обернувшись, рухнул на пол. Больничная сорочка задралась обнажив худые тонкие ноги. Лицо посетительницы скривилось в подобии насмешливой улыбки. Она шагнула к упавшему мальчику и протянула руку. Наученный неприятным опытом, Брум не принял помощи. Оправив длинную рубаху, он схватился за кровать и встал самостоятельно.