Подсыпьте мне яду в стакан, не упрямьтесь.
Подсыпьте, чтоб стало вдруг слишком легко.
Подсыпьте мне яду в стакан и расслабьтесь,
Ведь стало вдруг легче не Вам, мой Милорд.
Подсыпьте мне самой жестокой отравы.
Чтоб мучилась смертью часок иль другой.
Но не оставляйте меня ночью в спальной
Такой одинокой и слишком пустой.
Подсыпьте мне стёкла в любимую пищу,
Я съем, не давясь, ведь то был ваш наказ.
Но только не дайте мне в мраке томиться
Морально ослабшей и жаждущей Вас.
Подсыпьте мне гвозди под спальное ложе.
Томите, пытаясь не дать мне уснуть.
Но слишком жестоко - отставить ничтожно
Меня в моих страхах на сутки тонуть.
Будите, проснувшись, хоть сон никудышный,
Но он без кошмаров, коль рядом был Вы.
Оставьте меня в ряд собою простывшей,
Но я не хочу глотать следом Ваш дым.
Скажите не спать - я послушаюсь вольно,
Но только останьтесь со мной на часок.
И ибо мне страшно - я, куклой безвольной,
Продолжу вестись на цепи поводок.
Останьтесь, ведь Вы далеко не жестоки.
Сравнению сверху не быть же о Вас.
Но, будьте любезны, снимите оковы,
Чтоб я проспала хоть от силы час.
Вернитесь, мой милый, и будет полегче.
Не нужно отраву иль лезвие в бок.
Сожмите же снова в объятиях крепче,
Вновь нарушая в груди кровоток.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
утешение бездарности
PoetryВетер, с далеких каменных пик Разносил свои первые строки. Он слишком внезапно возник; Он также безвестно уходит. Ветер, шептавший себя в стихах, Гулявший по хижинам пыльным, Ушел, как к зиме опадает листва; Ушел в тишине, как в могильной.
