Что странного в том, чтоб рыдать навзрыд
Ругая себя, на поребрике в ванной?
Когда и душою, и сердцем - хочется взвыть,
Покуда жизнь была легкой не самой.
Сидеть, истязать, что сознанным осталось,
Коря и физически сердце свое.
Рыдать по тому, что до одров желалось,
Но, вместе с годами, так далеко.
Что странного в том, что руки в разрезах?
Под скрипки ключом погибает струна.
И звуки с мечтами, к углам разлетевшись,
Скорбели о том, что разносит молва.
И жидкость, по капле, на кафель дешевый,
Втираясь в шпаклевку снова и вновь,
Размоет все то, что для сердца - не ново,
Но для души - все ровно - разгром.
Что странного в тусклом свете, слепившем,
Год, месяц плюс минус, да пару дней?
За лучиком солна, во мраке, замлевшей,
Выходит - привычная, старая тень.
Зажечь папиросу об угли, подчас стываши,
Убить в себе время, кошмары и сон,
Чтобы наконец, со всем миром прощаясь,
Все беды схранились в тебе одном.
Что странного в сердца уставшего казни
Себя, на одре всех клятв и молитв?
Покуда ни Бог, ни мораль - не страшны.
Покуда близ блеск не огней, а бритв?
Разрезать всю правду о гвозди калиток,
Скрывающих в памяти дальние дни.
Упрятавши мир, что давно всем забитый.
Пустой, поблекший, как грез фитильки.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
утешение бездарности
PoetryВетер, с далеких каменных пик Разносил свои первые строки. Он слишком внезапно возник; Он также безвестно уходит. Ветер, шептавший себя в стихах, Гулявший по хижинам пыльным, Ушел, как к зиме опадает листва; Ушел в тишине, как в могильной.
